История российских немцев

[Zaman.]

Составной частью военно-коммунистической политики стала национализация крупной, средней и затем даже части мелкой промышленности, что больно ударило по немцам – предпринимателям и кустарям, особенно в Поволжье и других внутренних районах страны, т. к. в западных губерниях значительная часть крупной немецкой частной собственности была национализирована ещё в годы первой мировой войны.

Проводившаяся в 1918 году продовольственная диктатура вылилась по сути дела в беспорядочный грабёж крестьян. Поскольку в целом материально благополучные немецкие колонии в сознании большевистского руководства страны представлялись «кулацкими гнёздами», их грабёж отличался особой жестокостью и беспощадностью. Об этом уже шла речь в параграфах 5.3 и 5.4. Дальнейшее развитие продовольственной диктатуры привело к введению с января 1919 г. продразвёрстки, причём всё по той же причине нормы продразвёрстки, налагавшиеся на немецкие сёла, подчас значительно превышали нормы соседних русских и иных селений. Так, осенью 1920 г. на немецкое село Франк Голо-Карамышского уезда Области немцев Поволжья, где проживало 5,2 тыс. чел. и посевная площадь составляла 5,5 тыс. десятин, была наложена норма сдачи зерна – 93 тыс. пудов. В то же время соседнее русское село Александровка с таким же количеством населения и посевных площадей получило норму хлебосдачи - 3 тыс. пудов зерна. На немецкую колонию Таловку того же уезда Области немцев Поволжья наложили развёрстку в 200 тыс. пудов, столько же, сколько должен был сдать весь Камышинский уезд Саратовской губернии.

Непрерывное «выкачивание» из немецких сёл Поволжья, Урала, Сибири, Северного Кавказа, и Украины (с весны 1920) зерна, мяса, других видов продовольствия, сопровождалось вопиющими злоупотреблениями, массовыми репрессиями в отношении крестьян, выражавших недовольство. Репрессии санкционировались сверху. Показательными являются действия вооружённого рабочего продовольственного отряда из Тулы, действовавшего на территории Области немцев Поволжья в зимние месяцы 1920 – 1921 гг. В это время там уже почти полностью были изъяты все запасы продовольствия и явно ощущались первые признаки голода. Тем не менее, отряд отыскивал зерно и другие продукты. Какими методами это делалось, можно понять из слов командира отряда Попова: «Конфискаций у нас было мало, мы больше применяли арестов, ибо были такого мнения, что невыгодно разорять крестьянские хозяйства. И путём применения арестов достигли больших успехов, нежели конфискациями».

• Телеграмма члена коллегии Наркомата продовольствия РСФСР А.Смирнова

Действия Тульского отряда сопровождались многочисленными фактами издевательства и мародёрства. Так, например, расследовавшая эти действия комиссия ВЦИК РСФСР доказала случаи порки крестьян, избиения беременных женщин и т. п. Сам Попов признал факт, когда в целях запугивания 90 арестованных крестьян были подвергнуты фиктивному расстрелу (им завязывали глаза, ставили их к стенке и стреляли поверх головы). «Мера принесла известный результат»,- заявил Попов.

[Zaman.]

А.Моор	Я.Суппес

О печальных последствиях работы Тульского отряда несколько месяцев спустя рассказал всё той же комиссии ВЦИК председатель исполкома Области немцев Поволжья А. Моор:  «Если бы хлеб был в достаточном количестве, его взяли бы и без тульотряда. Правда, отряд выкачал известное количество зерна, но зато мы имеем теперь ряд сёл, где хлеба нет совершенно. А поля наши в большинстве стоят чёрные, незасеянные, ибо крестьяне обобраны дочиста, амбары подметены метёлкой. Вряд ли такая работа в интересах общегосударственных».

В целом, политика «военного коммунизма» привела к полной дезорганизации жизни в деревне, к параличу советов, как органов власти. Это ситуация очень наглядно описана в обращении в ЦК РКП(б) члена исполкома Области немцев Поволжья Я. Суппеса. 

• Письмо члена исполкома Области немцев Поволжья Я.Суппеса в ЦК ВКП(б)

Крестьяне не могли распоряжаться не только плодами своего труда, но и в значительной степени своим недвижимым имуществом. Уже с 1918 г. в отдельных местностях, в том числе и в районах компактного проживания немцев, предпринимались попытки принудительного обобществления крестьянских дворов. Однако немцы активно им сопротивлялись и потому в немецких сёлах коммуны и совхозы не получили распространения. Их насчитывалось единицы (В области немцев Поволжья в 1920 г. существовало всего 2 коммуны).

Огромная инфляция (следствие безудержной денежной эмиссии) и курс на ликвидацию товарно-денежных отношений привели к господству уравнительного государственного распределения и натурализации заработной платы (рабочие и государственные служащие получали бесплатный государственный паёк). К числу других социальных новаций «военного коммунизма» относятся принудительная кооперация населения, отмена платы за коммунальные и некоторые другие услуги (проезд в общественном транспорте и т. п.).

Была введена всеобщая трудовая повинность, осуществлена милитаризация труда рабочих, создавались Трудовые армии. Наряду с военной мобилизацией, немцы, особенно на селе, подвергались массовым трудовым мобилизациям. В 1919 – 1920 гг. в Области немцев Поволжья было создано несколько трудовых бригад, военно-строительных дружин, сельскохозяйственных батальонов, которые работали на строительстве железной дороги Александров Гай – Эмба, перевозили гужем нефть от месторождений у г. Гурьева до пристаней Волги, создавали инфраструктуру в полосе действия красных армий и фронтов. Летом и осенью 1920 г. в Области немцев Поволжья только для перевозки собранного по продразвёрстке хлеба к пристаням и железнодорожным станциям было мобилизовано и трудилось 7,5 тыс. крестьян с лошадьми и подводами. Мобилизованные крестьяне трудились на лесоразработках в пойме Волги, на земляных и др. работах.

[Zaman.]

С апреля 1919 г. начинается создание лагерей принудительного труда («концентрационных лагерей»), куда передавались рабочие, крестьяне, служащие за «нарушение трудовой дисциплины» и «контрреволюционную деятельность». В Области немцев Поволжья такой лагерь был создан в окрестностях г. Марксштадта. В 1920 г. число заключённых в нём достигало 5 тыс. человек. Причём в лагере содержались не только сами «виновники», но и их семьи, в том числе дети. Все эти меры проводились на фоне стремительного падения и до того низкого уровня жизни городского и сельского населения.

Ставка на государственное принуждение, всемерное культивирование «классовой» ненависти неизбежно порождали господство «чрезвычайщины» и массовые репрессии. По существу речь шла о введении невиданного ещё классового террора, когда жизнь человека зачастую зависела от его социального происхождения. По городам Советской России прокатывались, одна за другой, волны массовых расстрелов взятых заложников. Число жертв исчислялось тысячами. Среди них было немало немцев – предпринимателей, бывших государственных чиновников, офицеров армии и флота, полиции и жандармерии, представителей научной и творческой интеллигенции. Массовые расстрелы немецких колонистов производились в 1920 г. в Украине после вступления туда советских войск. Так им мстили за участие в белом движении и отрядах самообороны.

В том же 1920 г. на территории Области немцев Поволжья, в других местах компактного проживания немецкого населения, как и на остальной территории, подконтрольной большевикам, реальная власть находилась у чрезвычайных органов – ревкомов, которые, применяя жесточайшие методы насилия и террора, сдерживали возмущение населения.

 

П.Чагин

Гражданская война и «военный коммунизм» наложили сильный отпечаток на общественное сознание, придав ему ещё большую жёсткость, бескомпромиссность, веру во всемогущество насилия и военных методов управления. В «военно-коммунистическом» сознании непостижимым образом уживались вера в светлые идеалы, революционный романтизм с пренебрежением к человеческой жизни и всей существовавшей до Октября «буржуазной» культуре. Выступая на 2-й областной партийной конференции в сентябре 1919 г. руководитель парторганизации Области немцев Поволжья П. Чагин с пафосом заявил: « … несмотря ни на что, по горам мёртвых тел, через кровь, слёзы и мучения, по горам дымящихся развалин мы идём к новому миру трудового братства». Эти слова были встречены бурной овацией.

[Zaman.]

В годы «военного коммунизма» берёт своё начало массовая идеологическая обработка населения. Небывалое развитие получили «прикладные», агитационно-массовые жанры искусства, всячески прославлявшие революцию и сеявшие в народе «социалистическое сознание». Именно с позиций идеологизации «трудящихся» следует рассматривать предпринимавшиеся тогда попытки борьбы с неграмотностью, распространение таких «очагов культуры», а точнее идеологии, как разного рода народные университеты, избы-читальни, красные уголки и т. п.

В Области немцев Поволжья в 1919 – 1920 гг. в рамках общегосударственных кампаний местная власть пыталась обеспечить выполнение решений Советского правительства о всеобщем начальном образовании и ликвидации неграмотности, однако они не принесли больших результатов. Так, школы ликбеза в 1920 г. посещали 9,2 тыс. человек, из них закончили обучение всего 517 человек. В это же время в Области были созданы и проводили политико-воспитательную работу с населением свыше сотни культурно-просветительных кружков, примерно такое же количество изб-читален, свыше двух десятков клубов и народных домов.

Политика «военного коммунизма», взломавшая традиционную жизнь немецкого населения России, не могла не вызвать сопротивления, особенно в деревне, буква- льно замордованной непосильными поборами государства. Формы протеста были разными. Наиболее распространёнными были стихийные возмущения доведённых до отчаяния людей, причём, нередко первыми на улицу выходили женщины. В Области немцев Поволжья женские бунты в деревнях в 1919 – 1920 гг. были довольно частыми явлениями. На поддержку женщин выходили и мужчины. Характерный случай произошёл осенью 1920 г. в селе Моргентау (Область немцев Поволжья). Когда в село прибыл продовольственный отряд, всё население бросилось на улицу с криками «стреляйте!» Лишь стрельба продотряда в воздух и многочисленные аресты принудили селян подчиниться.

На почве непосильной продразвёрстки в сёлах Ровенского уезда Области немцев Поволжья развилось движение за выход уезда из немецкой автономии и вхождение его в соседний Новоузенский уезд Самарской губернии. В сёлах тайно, минуя Советы, составлялись прошения на имя новоузенского уездного исполкома, под ними собирали подписи крестьян, и эти прошения также тайно доставлялись в Новоузенск. Причина этого явления была весьма проста. У соседей норма продразвёрстки была существенно ниже, чем в немецкой области, а следовательно, по словам крестьян, меньше было «грубости и издевательств над населением».

Нередкими были случаи, когда крестьяне Области немцев Поволжья прятали своё зерно от продотрядовцев в соседних русских сёлах Камышинского, Новоузенского и Пугачёвского уездов. Такая солидарность и помощь русского крестьянства подтверждает тот факт, что между русскими и немцами в Поволжье существовала довольно высокая степень доброжелательности, взаимоуважения и даже товарищества.

[Zaman.]

Зимой 1920 – 1921 гг., когда массовый голод в Области немцев Поволжья стал реальностью, а действия большевистской власти по изъятию продовольствия не только не ослабли, но ещё более ужесточились, крестьянские волнения переросли в восстание. Отдельные вооружённые восстания в немецких сёлах, направленные против действий продовольственных отрядов, имели место и раньше, например восстание в колонии Варенбург (Привальное) в январе 1919 г., однако в начале 1921 г. восстание стало практически всеобщим и охватило всю немецкую автономную область на Волге.

Восстание не было самостоятельным. Толчком к его образованию и развитию стали рейды по территории области повстанческих формирований из Усть-Медведицкого округа Области войска Донского, где антибольшевистское восстание вспыхнуло ещё в конце 1920 г. Лидеры восстания официально именовали его "восстанием голодных крестьян Поволжья". Ими была разработана "программа" крестьянского движения, которая нашла своё отражение в многочисленных "декларациях", "воззваниях", "приказах", "политического отдела при главном штабе восставших голодных крестьян Поволжья". Идеологи восстания выступали не против власти Советов и даже не против социалистических идеалов, в целом одобрявшихся ими. Они выступали против конкретной политики «военного коммунизма», которую проводила РКП(б) в 1918 – 1920 гг., против узурпации ею политической власти и преследования инакомыслящих.

• Воззвание повстанцев к крестьянам Области немцев Поволжья

В январе 1921 г. повстанческие формирования из Усть-Медведицкого округа во главе с "командующим восставшими войсками" Вакулиным сделали свой первый рейд по территории немецкой области, носивший большей частью разведывательный характер. В ходе рейда изучалось настроение крестьянства, обострялось, путём агитации, его недовольство, подбирались и готовились будущие руководители повстанческого движения в сёлах, создавались тайные склады оружия. Одновременно разоружались и разгонялись продотряды. В этом рейде Вакулин и его штаб старались избегать насилия и жестокости. Совершив всю необходимую подготовительную работу, повстанцы возвратились назад, под Камышин.

Передохнув и пополнив свои отряды личным составом, в конце января «восставшие войска» вновь вторглись на территорию немецкой области, на этот раз жестоко расправляясь с коммунистами, советским и профсоюзным активом. Однако второй рейд для Вакулина оказался неудачным. В столкновениях с подразделениями красных войск его отряды понесли большие потери, а сам он в одном из боёв на юго-востоке Области немцев Поволжья погиб.

[Zaman.]

Область немцев поволжья в 1922 г. Карта

Тем не менее, этим пришлый бандитизм не завершился. Самым трагическим для автономной области немцев Поволжья стал третий рейд усть-медведицких повстанцев, который возглавил преемник Вакулина на посту "командующего восставшими войсками" бывший районный продовольственный комиссар М. Пятаков. В начале марта 1921 г. часть повстанцев, скрытно перейдя через замёрзшую Волгу, расположилось в русских сёлах Иловатской волости, что в нескольких десятках километров южнее Ровного - одного из трёх уездных центров Области немцев Поволжья. Другая часть сосредоточилась в русских сёлах Золотовской волости - на правом берегу Волги напротив Ровного. При поддержке местных крестьян в ночь с 16 на 17 марта повстанцы скрытно подошли к Ровному и с утра напали на город. Ровненский уездный ревком, несмотря на то, что ему поступала кое-какая информация о возможном нападении мятежников, должных мер к охране города не принял, не были даже организованы разведка и наблюдение. Поэтому нападение на город стало полной неожиданностью. Караульная рота и небольшой конный отряд милиционеров - единственные воинские подразделения, располагавшиеся в городе, застигнутые врасплох, серьёзного сопротивления многотысячным силам повстанцев оказать не смогли. Город был захвачен менее, чем за час. И тотчас же началась охота за коммунистами, их семьями, советскими, профсоюзными, комсомольскими работниками, красноармейцами и милиционерами. Всего было уничтожено около ста человек. В расправах принимала участие и определённая часть местного населения.

17 марта вечером на общем собрании жителей города была избрана новая власть – «Совет пяти» («пятёрка»), который, однако, существовал чисто номинально. Реальную власть в городе осуществлял М. Пятаков, который превратил Ровное в политический центр борьбы против советской власти на территории немецкой автономной области. 18 марта им был издан приказ, в котором "во имя освобождения раз навсегда трудового народа от ига насильников-коммунистов и комиссаров" приказывалось: "Немедленно поднять к восстанию селения Верхнего, Среднего и Нижнего районов..." и далее перечислялись все сёла Ровненского уезда. 19 марта отряды повстанцев из Старой Полтавки, Харьковки, других русских сёл свергли советскую власть в колониях южной части Ровненского уезда: Кано, Моргентау, Штрасбург, Франкрейх и др. При этом каждый раз повстанцы находили поддержку определённой части колонистов, которых привлекали идеологические установки и лозунги повстанцев. Однако решающим фактором падения советской власти в этих сёлах стал призыв руководства повстанческого движения захватывать ссыпные пункты, забирать зерно и делить его между крестьянами. В тот же день наспех сколоченные отряды из русских и немецких сёл захватили станцию Гмелинскую и начали вывозить в свои сёла сосредоточенные там большие запасы зерна. Успеху крестьянского восстания на юге автономной области способствовал и тот факт, что оно почти не встречало никакого сопротивления, поскольку повстанцам противостояли лишь малочисленные продовольственные отряды и местная милиция. Регулярных воинских частей на территории области не было, если не считать 229 полк ВНУС (войска связи), располагавшийся в Марксштадте и некоторых близлежащих сёлах, а также нескольких подразделений войск внутренней охраны (ВОХР).

[Zaman.]

После падения Ровного ревком области немцев Поволжья начал принимать экстренные меры для организации отпора вторгшимся в область повстанцам. Все вооружённые формирования на территории области были объединены под общим командованием. "Командующим войсками губернии немцев Поволжья" был назначен командир 229 полка ВНУС И. Полежаев. Видимо не совсем ясно представляя себе размах начавшегося восстания, Ревком сформировал из подразделений 229 полка отряд в составе всего 100 человек, "укрепив" его коммунистами Марксштадта. Отряду была поставлена задача продвигаться в сторну Ровного и, установив связь с красными частями Голо-Карамышского ревкома, совместными действиями освободить Ровное. Местом формирования и исходным пунктом выдвижения сводного отряда был определён Ней Тарлык. Отряд был сформирован, но к боевым действиям приступить так и не успел. В ночь с 21 на 22 марта, накануне выступления, отряд был уничтожен в результате внезапного нападения хорошо вооружённого конного отряда повстанцев, насчитывавшего свыше 200 всадников.

Разгромив красный отряд в Ней-Тарлыке, конники Пятакова двинулись на север к Марксштадту, однако их продвижение неожиданно задержали жители села Александрге, которые не пустили мятежников в село и не дали им пройти по мосту через реку Нахой. Лишь 31 марта крупными силами повстанцам удалось захватить село. Весть о разгроме Ней-Тарлыкского красного отряда быстро облетела немецкие сёла, постепенно обрастая всевозможными слухами и преувеличениями. Она явилась своеобразным детонатором большого крестьянского восстания в Марксштадтском уезде, эпицентром которого стало крупное село Мариенталь. В этом селе брожение началось уже вечером 22 марта, а 23 марта оно вылилось в открытое выступление. В следующие дни восстание охватило сёла Подстепное, Крутояровку, Раскаты, Суслы, Старицу, Луговую Грязнуху, Липов Кут, Липовку, некоторые другие. Сценарий восстания везде был одинаков: после появления в селе посланцев М. Пятакова и непродолжительной агитации непримиримо настроенные к большевистской власти крестьяне вооружались чем попало: ружьями, топорами, вилами и т. п., громили местный Совет, при этом иногда убивая оказывавших сопротивление представителей власти, и создавали свою власть – «революционные тройки». Первыми шагами новой власти сразу же становились разгром ссыпных пунктов, зернохранилищ и распределение зерна между жителями.

В сложившихся условиях, понимая, что существующими незначительными воинскими контингентами контроль над областью сохранить не удастся, областной Ревком сосредоточил все свои основные вооружённые силы в Марксштадте и организовал его круговую оборону. Это было вызвано ещё и тем, что на правом берегу Волги, напротив Марксштадта, в Саратовской губернии орудовало крупное повстанческое формирование Попова. Оно могло в любой момент перейти Волгу по льду и нанести удар по Марксштадту. Однако оборона Марксштадта была активной. В близлежащих сёлах на дорогах к городу были созданы заставы и наблюдательные пункты, осуществлялось непрерывное патрулирование на окраинах города. В сторону мятежных сёл постоянно делались вылазки, проводилась разведка. Благодаря таким действиям удалось предотвратить восстание в близлежащих к Марксштадту сёлах: Филиппсфельде, Нидермонжу, Теляузе, Эндерсе, Паульском и др. Одновременно мятежникам был перекрыт путь в селения, располагавшиеся по берегу Волги севернее Марксштадта (от Обермонжу до Гларуса и Шафгаузена), что помогло не допустить восстания и в этих сёлах, хотя в некоторых из них (например, в Унтервальдене) обстановка была очень напряжённой, имели место разрозненные выступления голодных крестьян, требовавших хлеба.

[Zaman.]

Не менее драматично обстановка развивалась на правом берегу Волги в Голо-Карамышском уезде. К 20 марта в руках восставших оказались практически все сёла, а уездный центр оказался в осаде. Однако гарнизон Голого Карамыша (свыше 700 человек, из них почти 200 человек кавалерии) успешно отражал все атаки на город и сам нередко совершал вылазки, нанося удары по формированиям повстанцев в близлежащих сёлах. Для этого был создан специальный маневренный отряд под командой К. Фаренбруха.

Таким образом, в конце марта значительная часть территории автономной области немцев Поволжья оказалась в руках восставших крестьян, как пришлых (отряды Пятакова) так и своих местных. Сложилась критическая ситуация, когда советская власть в области висела буквально на волоске. Достаточно было повстанцам, используя своё численное превосходство, сконцентрировать силы, овладеть Марксштадтом и Голым Карамышом, и вся область оказалась бы в их руках. Однако этого не произошло. Взбунтовавшаяся крестьянская масса оказалась слишком разнородной. Очень быстро обнаружились серьёзные противоречия между местными крестьянами и пришельцами из-за Волги. В большинстве случаев немецкие крестьяне не одобрили и не поддержали зверские расправы над коммунистами и их семьями, членами продотрядов, советским активом. Были случаи, когда они укрывали их у себя. Так, например, жители Звонарёвки спасли своих коммунистов, укрыв их в подвалах, а сельский сход Отроговки взял под свою защиту членов сельсовета, в том числе и председателя, и не допустил расправы над ними. Серьёзное возмущение местных крестьян вызвали факты вывоза отрядами М. Пятакова хлеба из разграбленных хранилищ за пределы территории области немцев Поволжья. Такие случаи имели место в Ровном, Кано и др. Кроме того, массовый характер приобрели открытые грабежи крестьян, уголовные проявления.

В целом, крестьяне, надеявшиеся после победы восстания получить хлеб и спокойно приступить к своему крестьянскому труду, в частности, начать подготовку к весеннему севу, оказались втянутыми в новый виток насилия, стали жертвами игры политических сил. Это значительно изменило их настроения. Нарастало чувство разочарования и сожаления о содеянном. Подобные настроения резко усилились, когда крестьяне узнали о замене продразвёрстки продналогом и о ликвидации ряда чрезвычайных мер «военного коммунизма».

22 марта областной комитет РКП(б) получил из Москвы срочную телеграмму за подписями Ленина, Цюрупы, Осинского, Молотова, в которой предписывалось снять всякие запреты на куплю, продажу и перевозку семенного зерна сроком на один месяц. На основе этой правительственной телеграммы областной ревком 24 марта издал приказ, в котором объявил, что «предоставляет нуждающимся крестьянам области полное право свободной закупки семян на местах, свободного провоза таковых гужем». Одновременно ревком обратился к крестьянам автономной области с воззванием, в котором объявил об отмене продразвёрстки и замене её продналогом, о мерах Советского правительства, направленных на успешное проведение крестьянского весеннего сева. Крестьянство призывалось поддержать советскую власть и её новые мероприятия, порвав с «бандитизмом». Воззвание произвело сильное впечатление на крестьян и немало способствовало спаду повстанческого движения в области.

[Zaman.]

Г.Фукс

Одновременно с политическими в Марксштадте принимались и военные меры по разгрому восстания. С этой целью была сформирована боевая группа, представлявшая собой несколько хорошо вооружённых отрядов, располагавшихся в Марксштадте, Нидермонжу, Красном Яре. «Командующим» группы был назначен Г. Фукс - бывший командир 1 Екатериненштадтского коммунистического немецкого полка. Наступление на повстанцев началось вечером 26 марта нападением на Звонарёв Кут. Это была разведка боем, которая позволила определить силы повстанцев, находившихся в этом селе. Силы оказались значительными и красный отряд, не решившись атаковать село, отошёл назад в Нидермонжу. 27 марта обе стороны готовились к предстоящему новому бою. Находившийся в Мариентале «штаб Восточного фронта восставших голодных крестьян» объявил мобилизацию всех мужчин в восставших сёлах в возрасте от 18 до 45 лет, причём в приказе объявлялось, что «неисполнение сего приказа будет караться до расстрела».

Рано утром 28 марта красный отряд под командованием А. Солнцева атаковал Звонарёв Кут и Звонарёвку и после короткого, но ожесточённого боя овладел ими. Однако тут же со стороны Луговой Грязнухи началась контратака повстанцев, в которой участвовало до 300 человек пехоты и 150 всадников. По численности мятежники почти вдвое превосходили красных, но за счёт лучшего вооружения, умелого использования манёвра отряд А. Солнцева во встречном бою разгромил повстанцев и, преследуя их, практически без боя к вечеру овладел Луговой Грязнухой. На следующий день отряд особого назначения при обкоме ВКП(б) под командованием В. Решетова с боем занял Старицу.

В тот же день Мариентальский штаб повстанцев получил из Ровного от Пятакова приказ - срочно сформировать и направить в его распоряжение два вооружённых кавалерийских отряда. Однако выполнить этот приказ уже было невозможно, так как обстановка требовала прежде всего защищаться самим. 30 и 31 марта, пользуясь тем, что красные приостановили наступление, военное руководство повстанцев лихорадочно пыталось сколотить оборону оставшихся в его руках сёл. Проводилась насильственная мобилизация крестьян всех возрастов, в том числе и подростков. Практически безоружных людей под страхом расстрела заставляли рыть окопы, занимать оборону вокруг сёл. Именно наличие в рядах повстанцев большого количества невооружённых людей и приводило к большим потерям с их стороны в ходе боёв с подразделениями советских войск, имевших на вооружении пулемёты и даже артиллерию.

1 апреля с утра подразделения 229 полка стремительной атакой захватили Осиновку и, не останавливаясь, продолжили наступление дальше на Липовку, которая не оказала сопротивления. С ходу с боем были взяты Раскаты. К вечеру подразделения красных подошли к Крутояровке и окружили её. Однако взять её сходу не удалось, так как это последнее перед Мариенталем село было сильно укреплено и подготовлено к обороне. По периметру села повстанцы отрыли окопы, из повозок, плугов, борон, мешков с землёй возвели баррикады. Штурм Крутояровки был осуществлён днём 2 апреля. Ожесточённый бой продолжался полтора часа, в ходе его были убиты свыше 200 повстанцев. Потери красных войск составили несколько человек. В тот же день, спустя менее двух часов, подразделениям, захватившим Крутояровку, пришлось отбить атаку конного отряда повстанцев, посланного из Мариенталя. Во всех этих боях в Крутояровке со стороны красных участвовало 315 человек пехоты, 98 человек кавалерии, были применены 2 пулемёта и одно 3-дюймовое орудие.

[Zaman.]

Этими же силами на следующий день,3 апреля, был атакован последний опорный центр восставших - Мариенталь. Упорное сражение длилось свыше 3 часов. Как отмечалось в боевом донесении, «все улицы были забаррикадированы. За баррикадами один или два вооружённых ружьями человек, 6 - 10 вооружённых вилами. В результате боя по предварительным подсчётам убитых 550 человек... Со стороны наших потерь нет. Арестовано 400 человек». С взятием Мариенталя восстание крестьян в Марксштадтском уезде было полностью подавлено.

С 31 марта началось наступление красноармейских подразделений на повстанцев в Ровненском уезде. В частности, со станции Гмелинской под прикрытием бронепоезда начал движение на Харьковку - Кано - Старую Полтавку 241 полк ВОХР. Одновременно на территорию Ровненского уезда вступили подразделения Красной Армии из Покровска. Двигаясь по левому берегу Волги на юг в сторону Ровного, они последовательно овладели сёлами Брабандер, Деллер, Бангерт, Шталь, Куккус, Лауве, Иост, Лауб, Динкель, Штрауб и к исходу 5 апреля захватили крупный опорный пункт мятежников - село Варенбург . 6 - 7 апреля курсантами Саратовских пехотных курсов были освобождены от повстанцев несколько сёл вдоль железной дороги Покровск - Урбах. 8 апреля против повстанцев в Ровненском уезде был открыт третий фронт: со стороны Красного Кута на Ровное начал наступление ещё один большой сводный красноармейский отряд. В тот же день он он овладел крупным селом Гуссенбах, захватив в плен около 200 повстанцев.

Почувствовав скорое поражение, ещё 5 апреля М. Пятаков со своим штабом покинул Ровное и двинулся на юг в русские сёла. В эти же дни, по донесениям разведки красноармейских частей, началась интенсивная и беспорядочная переправа повстанцев на правый берег Волги в Голо-Карамышский уезд. 9 апреля стал решающим днём в разгроме крестьянского восстания в Ровненском уезде. В этот день красноармейские подразделения, наступавшие на уездный центр с разных сторон, преодолевая ослабевшее сопротивление повстанцев,к вечеру вплотную подошли к городу. В ночь с 9 на 10 апреля Ровное было взято.

Разгром повстанцев на левом берегу Волги позволил областному Ревкому сконцентрировать свои силы на горной стороне - в Голо-Карамышском уезде и оказать местным уездным властям помощь в подавлении повстанческого движения. Кроме того, помощь Голому Карамышу оказал Саратовский губернский ревком, направив местному Ревкому боьшой отряд под командой Г. Скороходова. В течение одной недели отряды Г. Скороходова, К. Фаренбруха и А. Лихачёва прорвали блокаду Голого Карамыша и, действуя по расходящимся направлениям, очистили все сёла уезда от повстанцев, восстановив там советскую власть. При этом они практически не встречали серьёзного сопротивления. 16 апреля Голо-Карамышский уездный ревком доложил в Марксштадт, что «весь уезд очищен от банд». Таким образом, к середине апреля повстанческое движение крестьян было ликвидировано по всей области.

Сразу же после подавления крестьянского восстания в мятежных сёлах началась работа выездных сессий Ревтрибунала, выносивших суровые приговоры участникам восстания. Только в сёлах Марксштадтского уезда, принявших участие в восстании по приговорам трибунала было расстреляно 286 человек. Сотни участников восстания были приговорены к заключению в концентрационный лагерь. Имущество расстрелянных и осуждённых конфисковывалось. Кроме того, на сёла, участвовавшие в восстании, постановлениями уездных ревкомов накладывались различного рода штрафы. Так, например. В Голо-Карамышском уезде на 20 сёл был наложен мясной штраф общим объёмом в 5 тыс. пудов. Между сёлами штраф распределялся в зависимости «от степени виновности каждого села».

Поволжье было далеко не единственным регионом, где немецкие крестьяне поднялись на восстание против большевистского режима. Немцы Сибири приняли активное участие в знаменитом Западно-Сибирском восстании, когда советская власть на несколько недель пала на огромной территории за Уралом, в руках повстанцев оказалась даже часть Транссибирской магистрали. Антибольшевистскую вооружённую борьбу вели в 1921 г. отдельные организации немцев-колонистов в Украине, в частности, под Одессой.

[Zaman.]

Жестокая расправа над восставшими, непримиримость властей явились главной причиной развития в Области немцев Поволжья, в Западной Сибири, в Украине и некоторых других местах компактного проживания немцев такого социально-политического и криминального явления как бандитизм. Ряд крестьян, участвовавших в восстаниях, побоялся вернуться домой к мирному земледельческому труду и предпочёл остаться в составе остатков разбитых повстанческих формирований, превратившихся в разрозненные, как правило, не связанные между собой банды.

Такие банды, уклоняясь от встреч с регулярными частями Красной Армии, избегая крупных населённых пунктов, постоянно перемещались по уездам, не уходя далеко от родных мест и постепенно превращаясь в уголовный сброд терроризировавший небольшие отдалённые сёла и хутора, грабя на дорогах проезжих. Некоторые банды сохраняли свою политическую окраску. Как правило, они возглавлялись бывшими лидерами неудавшихся восстаний. Члены таких банд подстерегали и убивали коммунистов, советских работников, крестьян, выполнявших распоряжения советской власти, срывали сев, уборку, не останавливаясь перед уничтожением посевного материала, выращенного урожая, инвентаря и т. п. В Области немцев Поволжья отдельные банды даже грабили склады с продовольствием иностранных благотворительных организаций - Американской администрация помощи (АРА), Международного союза помощи детями (МСПД) др., осуществлявших кормление голодающих крестьян, убивали их сотрудников.

В целом бандитизм наносил огромный вред не только большевистскому режиму, советской власти, но и всему населению, поскольку парализовывал все усилия, направленные на преодоление голода, разрухи, восстановление хозяйства на основе новой экономической политики, препятствовал нормальному ритму жизни. По мере реализации нэпа в немецкой деревне бандитизм терял поддержку крестьян. С осени 1921 г. нередки были случаи когда в немецких сёлах крестьяне организовывали отряды самообороны и с их помощью захватывали как отдельных бандитов, так и целые банды. Имели место факты расправы крестьян над бандитами.

На первых порах в качестве одной из мер в борьбе с бандитизмом власть широко применяла систему заложничества, когда репрессировались члены семей бандитов. Практика показала полную несостоятельность таких мер. Неоправданная жестокость по отношению к семьям ушедших в банды людей не только не способствовала ликвидации бандитизма, но, наоборот, приводила к его усилению. Задача по ликвидации банд была возложена на командования военных округов, против бандитов действовали регулярные воинские формирования, однако это не приносило должного эффекта. Лишь применение амнистии к добровольно сдававшимся бандитам коренным образом изменило ситуацию. Большую роль сыграло также освобождение из заключения их семей, предоставление возможности честно трудиться на своей земле.

[Zaman.]

Оценивая в целом коммунистический эксперимент 1918 – 1920 гг., Ленин вынужден был признать: «...Не весьма длинный опыт привёл нас к убеждению в ошибочности этого построения». Опыт, однако, не был коротким. Попытки совершить «большой прыжок», прыгнуть из «царства необходимости в царство свободы» из действительности в коммунистическую утопию тянулись более трёх лет. Результатом опыта было разорение страны и кризис власти. Результатом опыта стал хронический голод в городах и полное обнищание деревни, вылившееся в конце концов в небывалый по масштабам распространения и тотальный по характеру охвата населения голод 1921 – 1922 гг. О его неизбежности было ясно уже зимой 1920 - 1921, когда у крестьян было изъяты все запасы, в том числе и семенное зерно. 

Весной 1921 в большинстве немецких сёл Поволжья, Украины, Крыма, Северного Кавказа, Урала (так же как и в русских, украинских и др. сёлах) сеять было нечего. Слабая надежда на то, что выручить смогут озимые, была похоронена засухой, обрушившейся на многие регионы страны.

Перед советским руководством возникла проблема, которую - впервые - нельзя было решить с помощью силы. Всё, что можно - было уже реквизировано. Отсутствие запасов превратило наступивший голод в смертный приговор для миллионов людей. В сложившейся ситуации большевистская власть показала свою полнейшую беспомощность. Довольно долго, до середины лета 1921, Ленин и его соратники вообще не признавали катастрофу, ставшую уже реальностью. Дальнейшие их действия, такие как предоставление продовольственной «помощи», «закрепление» голодающих губерний за более благополучными, попытки эвакуации населения из зон бедствия и др. оказались малоэффективными. Стихия голода стала неуправляемой. Наиболее катастрофический характер голод принял именно в тех районах, где продразверстка все предыдущие годы была наиболее интенсивной.

 

Перевозка жертв голода на кладбище. Марксштадт. 1922	Ф.Нансен в Марксштадте. 1921 г. Справа от него - А.Моор.

В Поволжье эпицентром голода стала Область немцев Поволжья. Голод, начавшийся здесь в конце 1920 г. достиг своего пика зимой 1921 – 1922 гг. Голодало практически всё население автономии (96,8 %).  По приблизительным подсчётам, вымерла почти четверть населения немецкой области (свыше 100 тыс. чел.). Область посещали, одна за другой, различные комиссии из центра, они фиксировали бедственное положение, однако эффективной помощи голодающим не оказывалось. 

Помоги	Жертвы голода в Марксштадте

• Об экономическом положении Области немцев Поволжья

Последствия голода могли быть ещё более катастрофичными, если бы не активные действия зарубежных благотворительных организаций, в первую очередь - Американской администрации помощи (АРА) и Международного союза помощи детям, возглавлявшегося знаменитым полярным исследователем Ф. Нансеном.  Они помогли выжить населению автономной области в самые трудные месяцы. Об этом свидетельствуют статистические данные, которые обнародовал в своём выступлении на 10 съезде Советов автономной области немцев Поволжья заместитель председателя облисполкома С. Колотилов. Они сгруппированы в таблицу 5.5.1.

[Zaman.]

Таблица 5.5.1

Помощь международных благотворительных организаций АРА и МСПД, оказывавшаяся области немцев Поволжья (по состоянию на июнь 1922 г.)

Категории населения	Голодало (чел.)	Оказывалась помощь организациями АРА и МСПД (количеству чел.)	Процент голодающего населения, охваченного помощью
Дети Взрослые Всего	203760 272634 476394	180000 255864 435864	88 93 91

 

Из таблицы видно, что АРА и МСПД помогали подавляющему большинству голодающего населения области. Весьма значительным был общий объём поступившего из-за границы продовольствия. 

 

Таблица 5.5.2

Продовольственная помощь, поступившая в область немцев Поволжья для питания голодавших (по состоянию на 1 октября 1922 г.) в пудах

Каналы поступления помощи	Общее количество
Государственные поставки (без учёта семенного зерна) Пожертвования Товарообменные операции	187791 397506 212226
Общее кол-во отечественной продовольств. помощи	797523
Помощь зарубежных организаций	1562012

 

Таблица 5.5.2 наглядно свидетельствует, что объём зарубежной продовольственной помощи в два раза превышал общее количество отечественного продовольствия, поступившего в область. Что же касается чисто государственной помощи, то она оказалась на порядок ниже помощи иностранных благотворительных организаций.

Новороссийск. Американский пароход с грузом зерна для голодающих Поволжья

В Украине и Крыму голод начался осенью 1921 г., когда практически весь собранный урожай был вывезен за пределы региона. В январе 1922 г. в Донецкой, Екатеринославской и Одесской губерниях голодало 50 %, в Запорожской и Николаевской губерниях - 80 % населения немецких колоний. Считая положение в немецких колониях более благополучным, чем в других сёлах, местные власти отказывали им в помощи. К марту 1922 г. в Пришибской волости умерли от голода 3770 чел., в Екатеринославской губернии - свыше 500 чел. в Запорожской губернии - свыше 400 чел.

Здесь, как и в Поволжье, значительную помощь голодающим немцам оказали зарубежные благотворительные организации, прежде всего меннонитские, среди них «Комиссия помощи российским меннонитам» (Нидерланды, т. н. Голландская меннонитская помощь - ГМП - на сумму 240 тыс. золотых гульденов), «Меннонитский центральный комитет» (США, т. н. Американская меннонитская помощь - АМП - на сумму 371,1 тыс. долларов), «Центральный комитет помощи» (Канада - на сумму 57 тыс. долларов), "Южногерманская меннонитская организация" (Германия). Большую помощь оказала католическая церковь Швейцарии, Германии и др. Германский рейхстаг выделил на восстановление колонистских хозяйств 100 млн. марок. Вся германская помощь осуществлялась под эгидой Красного Креста. через посредничество коммерческой фирмы «Петер Вестен». Зарубежная помощь украинским немцам оказывалась с мая 1922 г. по август 1923 г. и в значительной степени обеспечила выживание немецкого населения на Украине.

В других регионах страны голод 1921 - 1922 не достиг таких колоссальных масштабов как в Поволжье и на Украине, однако и там он нанёс значительный ущерб немецкому населению страны. Так, в Сибири голодали многие немецкие семьи Алтайской и Томской губерний.

Глубокий внутренний кризис, выражавшийся в полном развале экономики, многочисленных крестьянских восстаниях, забастовках рабочих, волнениях в армии, массовом голоде (всё это, как мы увидели, не обошло и немецкое население страны), заставил большевиков весной 1921 отказаться от «военного коммунизма» и перейти к нэпу. Однако речь шла лишь о частичной смене политики. Военно-коммунистические идеология и психология, пропитавшие большевиков, некоторую часть рабочих и служащих, в том числе из среды российских немцев, стали как бы квинтэссенцией большевизма и неотъемлемой частью всей его последующей истории.

[Zaman.]

5.6. ОБЛАСТЬ НЕМЦЕВ ПОВОЛЖЬЯ В 1918 - 1922 ГГ.

На территории автономной области немцев Поволжья советская власть сохранялась в течение всего периода гражданской войны и, потому, здесь все процессы, характерные для развития военно-коммунистической диктатуры большевистского режима, получили своё последовательное развитие. Довольно быстро сформировалась соответствующая политическая система. Ядром её стала областная организация РКП(б).

Ещё в сентябре 1918 г. из большевистски настроенных членов Союза немцев-социалистов Поволжья была организована Партия немцев-коммунистов Поволжья. Состоявшаяся 16 – 18 февраля 1919 г. 1-я конференция коммунистических организаций немецкой автономии преобразовала партию немцев-коммунистов в областную организацию РКП(б). Её первым руководителем стал П. Чагин. 

 

П.Чагин

К июлю 1919 г. в составе областной организации РКП(б) числилось 420 членов партии и 126 сочувствующих, через полтора года в декабре 1920 г. – членов - 571, кандидатов в члены – 37. Из 54 существовавших тогда партийных ячеек рабочих было всего две, крестьянских – 24. Остальные были в воинских частях – 17 и советских учреждениях – 11. Количество сельских ячеек постоянно колебалось. В одних колониях ячейки после непродолжительного существования распадались, в других – создавались. Росту численности и влияния сельских парторганизаций препятствовали как негативное отношение к коммунистическим идеям и особенно к военно-коммунистической политике подавляющего большинства немецких крестьян, так и строгий классовый принцип отбора в партию. Как правило, в немецких сёлах, где основную массу крестьян составляли середняки, коммунистами становились представители немногочисленного батрацко-бедняцкого слоя, не обладавшие авторитетом у крестьян.

 

Значительную часть состава областной организации РКП(б) составляли бывшие германские и австрийские военнопленные. Многие из них занимали ответственные посты в руководстве области. Например, бывшими военнопленными были военный комиссар области А. Эбенгольц, главный редактор газеты „Nachrichten“ – Ф. Нонненбрух и др. В марте-апреле 1919 г. все бывшие военнопленные-коммунисты по решению Коминтерна выехали из Области немцев Поволжья на партийную работу в Германию.

[Zaman.]

Как и всюду в Советской России, областная организация РКП(б) фактически слилась с государственным аппаратом. Буквально все члены партии являлись государственными служащими (военными и гражданскими) и лично осуществляли в области политику «военного коммунизма». Правда, следует отметить, что не все они были её полными сторонниками. В начале 1920 в области немцев Поволжья произошёл серьёзный раскол в партийно-советском руководстве на почве разногласий в отношении выполнения планов продразвёрстки. В результате более половины руководителей области, т. н. «умеренные» ( А. Эмих, Г. Кёниг, И. Шваб, В. Штромбергер, А. Рейхерт и др.), выступавшие за ограничение произвола продразвёрстки, были репрессированы. Их арестовали и посадили в тюрьму, где они провели несколько месяцев. Выпустили опальных функционеров лишь тогда, когда в Области немцев Поволжья наступил голод, и их правота стала очевидной.

В течение 1919 – 1920 гг. проводились регулярные партийные мобилизации на фронт. Всего же в эти годы на различных фронтах, главным образом в составе национальных формирований поволжских немцев, находилась почти половина коммунистов области.

Малочисленность коммунистической организации Области немцев Поволжья в сравнении со всем её населением (около 400 тыс. человек в 1920 г.) позволяет уверенно заключить, что степень фактического влияния коммунистов на трудящиеся массы города и, особенно, деревни была незначительной. В то же время их роль в судьбах немецкой автономии в тот период была огромной. Они безраздельно господствовали в политической жизни, занимая, как уже отмечалось, важнейшие посты во всех органах власти, принимали решения, от которых зависела судьба, а нередко и сама жизнь населения немецкой автономии. Такое господство коммунистов в Области немцев Поволжья, как и во всей Советской России, обеспечивалось, прежде всего, насилием, диктаторскими методами.

В первой половине 1921 года, в связи с повстанческим движением и бандитизмом областной организации ВКП(б) пришлось пережить тяжелейший кризис. Она понесла колоссальный урон. Свыше 200 коммунистов, то есть почти половина партийной организации области, были вырезаны, расстреляны, утоплены в прорубях. Так доведённые до отчаяния и разъярённые крестьяне мстили коммунистам за проводившуюся ими политику «военного коммунизма». Причём за политику центрального руководства РКП(б) своими жизнями расплачивались, в основном, рядовые местные коммунисты и их семьи.

[Zaman.]

Понесённые потери на несколько месяцев парализовали работу областной партийной организации. Лишь во второй половине мая 1921 г. была проведена регистрация всех оставшихся в живых коммунистов. Самой трудной задачей стало восстановление партийных ячеек, особенно в сёлах. В июле того же года на 7-й областной конференции РКП(б) был избран новый работоспособный обком и намечены самые актуальные задачи в работе коммунистов: реализация в области новой экономической политики, борьба с голодом, развитие кооперативного движения. Особое внимание уделялось проблеме работы в немецкой деревне и росту своих рядов.

Наряду с организацией РКП(б), в области немцев Поволжья существовали и некоторые другие общественные организации. Прежде всего, это – профессиональные союзы. Они не получили большого развития из-за малочисленности рабочего класса. В декабре 1920 г. в автономной области насчитывалось 18 отраслевых профсоюзов, объединявших в своих рядах 12,5 тыс. членов. Для руководства ими был создан областной Совет профессиональных союзов («Облсовпроф»), из пяти членов президиума которого трое были коммунистами. В тот период времени сохранялись ещё и некоторые независимые от РКП(б) профсоюзы, в основном среди кустарей Голо-Карамышского уезда. Однако их численность была невелика, и они всячески третировались как официальными профсоюзами, так и партийно-советским аппаратом.

Областная организация Российского Коммунистического Союза Молодёжи была создана в сентябре 1919 года. Первыми руководителями областного комсомола стали А. Шютц, А. Лоос и др. К 1 января 1921 г. в области насчитывалось 177 комсомольцев, из них 100 – сельских, составлявших 16 ячеек. 1921 г. с его крестьянскими восстаниями и голодом нанёс урон не только коммунистам, но и комсомольцам области. В сентябре 1921 г. комсомольцев оставалось всего 128.

Руководство Областью немцев Поволжья областная организация РКП(б) пыталась осуществлять через Советы различных уровней – областной, уездные и местные. Все они были созданы к моменту образования автономной области. Довольно регулярно (2 – 3 раза в год) проводились областные и уездные съезды Советов, примерно раз в полгода – перевыборы местных Советов. Однако, довольно быстро Советы превратились в чисто формальные органы, не имевшие никакой реальной власти. К 1920 году всю власть на местах вершили продотряды, а члены сельских Советов фактически становились их заложниками, поскольку первыми расплачивались своим имуществом, свободой, а то и жизнью за невыполнение селом продразвёрстки.

Паралич местных Советов и рост социального напряжения в области стали причинами образования ревкомов, сначала областного (апрель 1920 г.), а позднее, и уездных. Ревкомы, целиком состоявшие из коммунистов, считались чрезвычайными органами и сосредоточили в своих руках всю полноту власти.

[Zaman.]

Первые же шаги государственного строительства показали неэффективность административного устройства: область – уезд – населённые пункты. Уездные Советы были не в состоянии охватить своим влиянием и организовать качественное управление многочисленными местными Советами, разбросанными на весьма обширной территории по обе стороны Волги, в условиях отсутствия хороших дорог, транспорта и плохой работы почтово-телеграфной связи. Поэтому «в интересах приближения к массам» в конце 1919 г. был разработан проект административно-территориальной реформы. Вместо трёх уездов предлагалось создать 13 районов, что позволяло по образному выражению авторов «повсюду раскинуть коммунистические щупальца и зоркие глаза пролетарской диктатуры». Но реализовать этот проект было очень сложно. Ведь районные органы власти по существу копировали уездные. А поскольку число районов более чем в 4 раза превышало число уездов, требовалось примерно такое же увеличение числа партийно-советских работников. Для их подготовки, а также для укрепления влияния областной организации РКП(б) на население, общественные и другие организации с июля 1920 г. в Марксштадте начала работать полуторамесячная партийно-советская школа. Производство партийно-советских функционеров было пущено на поток. Быстрыми темпами осуществлялась бюрократизация общественной жизни. Так, в том же Марксштадте, административном центре Области немцев Поволжья, к концу 1920 г. госслужащие стали составлять почти 24 % трудоспособного населения.

В соответствии с решением ВЦИК РСФСР с 1922 г. началось экономическое районирование Российской республики, в рамках которого должна была создаваться Нижне-Волжская экономическая область. В её состав включалась и автономная область немцев Поволжья. В связи с этим областному руководству пришлось вести серьёзную борьбу за сохранение экономической самостоятельности немецкой автономии, недопущение её экономического расчленения. Обком РКП(б) и облисполком выступили также против планировавшегося присоединения к области очень крупных Новоузенского, Пугачёвского и Дергачёвского уездов Саратовской губернии. Их общая территория более чем в 10 раз превышала территорию немецкой автономии. Значительный перевес в численности имело и население отмеченных уездов. Поэтому, в случае присоединения их к области немцев Поволжья, потерялась бы национальная специфика немецкой автономии, резко затормозился бы процесс возрождения экономики.

Начавшийся ещё в 1919 году процесс замены уездного административно-территориального деления на районное получил своё официальное закрепление в декрете ВЦИК РСФСР от 17 февраля 1921 г. Однако, крестьянские выступления весной 1921 г. и голод затянули районирование автономной области на многие месяцы. Уезды были ликвидированы лишь в феврале 1922 г.

Название новых административных единиц «районы» приводило ко многим недоразумениям, так как центральные органы РСФСР считали их составными частями уже упразднённых уездов, отождествляя с так называемыми «продовольственными» районами, существовавшими в области в период сбора продразвёрстки. Поэтому, спустя несколько месяцев, облисполком переименовал районы в кантоны. В дальнейшем деление автономной области, а затем и автономной республики на кантоны сохранилось в течение всего времени существования немецкой автономии. Началось формирование кантональных органов власти, однако вскоре, в связи с «округлением» автономной области, этот процесс был приостановлен.

[Zaman.]

Как уже отмечалось, автономная область немцев Поволжья в 1918 г. создавалась по национальному признаку и потому её территория представляла ряд клочков, некоторые из которых не были даже связаны между собой. В таких условиях очень сложно было организовать связь, управление и практически невозможно было создать единый областной хозяйственный комплекс. Поэтому с началом восстановительного периода остро встал вопрос о так называемом «округлении» немецкой области, то есть включении в её состав всех русских, украинских, эстонских, татарских и других сёл и хуторов, располагавшихся между немецкими сёлами или находившихся в анклавах, глубоко врезавшихся в территорию автономии поволжских немцев.

Вполне естественно, что руководство Саратовской губернии, которой принадлежали земли, подпадавшие под «округление», отнеслось к предложению своих немецких соседей крайне негативно. В то же время значительное число местных органов власти и, в частности, такой крупный как исполком Покровского уездного Совета, восприняли вопрос о своём вхождении в область немцев Поволжья благожелательно или, по крайней мере, спокойно. Вопрос был решён с помощью высших органов власти России. 22 июня 1922 г. ВЦИК РСФСР издал специальный декрет об «округлении» Области немцев Поволжья. В её состав вошли целиком Покровский уезд, Калдинская и Миусская волости Дергачёвского уезда, Золотовская, Банновская, Топовская и Ахматская волости Камышинского уезда. 

В результате территория области выросла на 39 %, достигнув 25,7 тыс. кв. км. Население увеличилось на 64 % и составило 527,8 тыс. человек. Процентный состав населения выражался следующим образом: немцев 67,5 %, русских – 21,1 %, украинцев – 9,7 %, других – 1,7 %. То есть область стала многонациональной, немецкое население стало составлять лишь две трети всего населения. В июле 1922 г. административный центр области был перенесён из Марксштадта в Покровск – небольшой городок с преимущественно украинским населением, располагавшийся на левом берегу Волги напротив Саратова.

[Zaman.]

Область немцев Поволжья после округления. Зеленым цветом обозначена территория области до округления.	В.А.Курц

В связи с «округлением» области было разработано её новое административно-территориальное деление. Границы кантонов устанавливались исходя из экономической целесообразности. В результате было создано 14 кантонов. Среди них оказались как чисто национальные (немецкие и русские), так и смешанные.

Несомненно, что «округление» области и её новое административно-территориальное деление существенно повысили жизнеспособность автономной области немцев Поволжья, оказали благотворное воздействие на её возрождение и становление. Однако они породили и массу проблем. Среди них одной из важнейших стало формирование новых органов власти и управления. Кадровый состав всех областных органов расширился за счёт пополнения их представителями с присоединённых территорий. К середине ноября были сформированы кантональные органы власти. Состоявшийся в том же месяце 10-й съезд Советов области немцев Поволжья избрал новый исполком в составе 30 членов и 5 кандидатов в члены. Председателем облисполкома был избран В. Курц. 

Кадровые перестановки в областном руководстве вызвали определённые трения и вражду между представителями двух крупнейших парторганизаций: Покровской и Марксштадтской. Конфликт принял межнациональную окраску и вносил серьёзный разлад в общую работу. В результате, чтобы его погасить, Центральная Контрольная Комиссия (ЦКК) РКП(б) приняла решение перевести лидеров обеих группировок из Области немцев Поволжья в другие регионы страны. Это возымело действие. Среди покинувших область оказался и А. Моор, бывший председатель облисполкома сделавший много полезного для спасения населения от голода в самые трудные месяцы 1921 – 1922 гг.

После «округления» немецкой области резко подскочила численность областной коммунистической организации, достигнув 579 человек. Прирост дала, прежде всего, Покровская уездная организация РКП(б). Она насчитывала в своих рядах почти столько же коммунистов, сколько их до этого было во всей немецкой области. Изменился национальный состав парторганизации: 50 % русские, 32 % немцы, 15 % - украинцы, 3 % - представители других национальностей. Немцы, таким образом, составляли менее трети всех коммунистов. Социальный состав парторганизации, с точки зрения её руководства, значительно улучшился: 30 % рабочих, 48 % крестьян, 22 % интеллигенция, служащие, профессиональные партработники.

Очень красноречивыми являются цифры, показывающие процент коммунистов каждой из национальностей к общему количеству населения данной национальности, проживавшей тогда в области. Здесь имела место следующая картина: коммунисты-русские – 0,38 % от всех русских, населявших автономию; коммунисты-украинцы – 0,24 % от всех украинцев области, а вот коммунисты-немцы – всего 0, 08 % от всех поволжских немцев. Последний показатель говорит о том, что даже на фоне общего довольно слабого влияния коммунистов на население области их работа среди немецких крестьян была особенно неудачной.

Вместе с тем, с конца 1921 г. под влиянием коммунистической пропаганды начинается устойчивый рост комсомольской организации. За полтора года численность комсомольцев выросла почти в 10 раз и превысила 1 тыс. человек. Третью часть из них составляли девушки. Немецкая молодёжь в комсомол шла неохотно. Весной 1923 г. комсомольцы-немцы составляли всего 21 % от общего числа комсомольцев.

[Zaman.]

Некоммунистические политические партии и организации, находившиеся в России под запретом, на территории немецкой области практически не действовали. Их члены находились под неусыпным контролем ГПУ. В обком РКП(б) периодически поступала информация буквально о каждом шаге этих людей. Вот что, например, сообщалось в одном из донесений в ноябре 1922 г.: «По имеющимся данным на территории области проживает 25 правых эсеров, 24 левых, 4 меньшевика и 1 кадет… Работу ведут лишь правые эсеры и два меньшевика, из которых 1 работает в облпрофсовете. Кадет утерял свою окраску, совершенно аполитичен и живёт в одном из кантонов области. Левые эсеры, живущие главным образом в Покровске, в значительном большинстве спекулируют…» Правоэсеровской группе, оформившейся к концу 1922 г. в Красном Куте, удалось провести лишь несколько своих тайных собраний, после чего она была разгромлена. Большинство членов группы оказалось за решёткой.

После «округления» автономной области, к концу 1923 г. численность профсоюзов существенно выросла и составила 17,3 тыс. членов. Все первичные профсоюзные организации на предприятиях и в учреждениях через отраслевые объединения замыкались на областной совет профсоюзов (облсовпроф). Независимые профсоюзы к этому времени были уже ликвидированы. В облсовпрофе подавляющее большинство членов являлись коммунистами, а его председатель, кроме того, был ещё членом бюро обкома РКП(б). Как с удовлетворением отмечалось в одном из донесений обкома в Центральный Комитет, «коммунистическое влияние в профсоюзах обеспечено». Это влияние, в частности, проявлялось в форме периодических чисток отраслевых профсоюзов от «мелкобуржуазного элемента», то есть, внутрипартийные методы самоочищения механически переносились и на профсоюзы. К примеру, самый многочисленный из всех отраслевых профсоюзов – Союз текстильщиков, включавший в себя четвёртую часть всех членов профсоюзов, в конце 1923 – начале 1924 гг. был подвергнут чистке «от квартирщиков-кустарей и крестьянского элемента», которых в союзе имелось значительное число. В результате чистки Союз текстильщиков по своей численности переместился на третье место среди отраслевых профсоюзов.

Решение трудовых конфликтов с помощью забастовок профсоюзам разрешалось и даже всячески поощрялось на частных предприятиях, но категорически запрещалось на государственных.

Из всего отмеченного выше хорошо видно, что реализация идеологических установок РКП(б) в профсоюзах административно-командными методами осуществлялась полным ходом. Аналогичная ситуация складывалась в Советах и их органах, во всех общественных институтах немецкого автономного образования. Следовательно, уже к концу 1923 года в политической жизни области вполне чётко обозначились контуры той самой тоталитарной системы, которая, просуществовав в советском государстве свыше 70 лет, принесла столько бед и несчастий его гражданам.

[Zaman.]

Политика «военного коммунизма» и её последствия в виде гражданской войны, голода, разрухи, сложнейшее социально-экономическое положение области немцев Поволжья нанесли тяжёлый удар по духовной жизни её населения.

Особенный урон понесла система народного образования и без того влачившая в годы гражданской войны жалкое существование. Весь 1921 г. и большую часть 1922 года работники народного образования вместо обучения детей вынуждены были спасать их от голода, собирая оставшихся беспризорными в детдома, коллекторы, школы-интернаты, организуя для них столовые, питательные пункты и т. п.

Проходивший в апреле 1922 г. пленум обкома РКП(б) констатировал «полный развал школьного дела». Отмечалось резкое уменьшение числа действующих школ. Одной из главных причин сложившейся ситуации стала острая нехватка учителей. Не получая по несколько месяцев заработную плату и продовольственные пайки, учителя вынуждены были, чтобы не умереть от голода, покидать сёла и уезжать в города, отыскивая себе любую работу, способную прокормить их и их семьи. Для многих учительских семей голод стал трагедией. Российское телеграфное агентство в то время сообщало об учителях Голо-Карамышского уезда: «Учителя 4 месяца без пайка, денег. От голода пухнут, умирают. Закрыто сто школ, ещё действует тринадцать…»

 

Беспризорники Марксштадта. 1921	Редакция газеты Нахрихтен

По мере преодоления голода ситуация с школьным образованием стала улучшаться, но чрезвычайно медленно. Отсутствовало централизованное финансирование школ, не было учебников, нехватка учителей приняла «угрожающий характер». В сентябре 1922 г. для подготовки учителей был открыт педагогический техникум в Ровном, однако и наспех подготовленные там учителя не смогли закрыть даже малой толики пустующих учительских мест. Нищенское существование влачили также библиотеки, клубы, избы-читальни, там, где они имелись. На них денег у властей не хватало. Зато огромные средства вкладывались в партийно-пропагандистскую работу.

Вся идеологическая работа областной организации РКП(б) в соответствии с решениями XI cъезда коммунистической партии была направлена на «закрепление диктатуры партии» в советах, профсоюзах,, других организациях. В этих целях расширялась и укреплялась областная советско-партийная школа, готовившая функционеров для партийных и советских органов в кантонах и на местах, а также лекторов, пропагандистов и агитаторов. Периодически проводились различные пропагандистские кампании, например, «неделя Коминтерна», «неделя красноармейца» и т. п.

Большое внимание уделялось периодической печати. К концу 1923 г. регулярно выходили газета „Nachrichten“ и журнал „Unsere Wirtschaft“ («Наше хозяйство») на немецком языке, газета «Трудовая Правда» на русском языке. 

Осуществляя идеологическую обработку населения, областная организация РКП(б) большое внимание уделяла борьбе с влиянием эмиграции. Как и в других регионах, где проживали немцы, в автономной области немцев Поволжья в те годы проводилась идеологическая и политическая кампания, имевшая целью оградить немцев СССР от «тлетворного контрреволюционного» влияния родственников и знакомых, эмигрировавших на Запад. Под «эмигрантским влиянием» понималось получение из-за рубежа книг, журналов, газет, писем, и т. п. В этих фактах РКП(б) не без основания видела угрозу своему политическому господству, поскольку таким образом нарушалась её идеологическая монополия в обществе. Для борьбы с «эмигрантским влиянием» использовались разнообразные приёмы: антиэмигрантская агитация, «конкретная работа» с получателями литературы и писем: предупреждение о недопустимости связей с эмиграцией, аресты и репрессии, изъятие «антисоветской литературы». Довольно быстро удалось добиться прекращения поступления зарубежных изданий. Запретить переписку с родственниками власти тогда ещё не смели, однако она была взята под постоянный контроль органов ВЧК - ГПУ.

Серьёзным идеологическим противником коммунистам представлялась и церковь. Однако жестокие репрессии, обрушившиеся на священнослужителей после разгрома крестьянского восстания 1921 г., и массовые реквизиции церковных ценностей в 1921 – 1922 гг. заставили её занять нейтральную позицию в отношении коммунистического режима и не вмешиваться в политическую жизнь области. Как отмечалось в одном из секретных донесений ГПУ, «жизнь лютеранского и католического духовенства по области за пределы служения своему религиозному культу и стремлений к улучшению материального своего положения не выходят».

Атеистическая пропаганда, проводившаяся партийными и комсомольскими организациями, успехов практически не имела. Наоборот, результатом всех перенесённых населением страданий стало усиление его религиозности. Причём, эта религиозность развивалась не в направлении традиционных для поволжских немцев религий: лютеранства, католицизма, а в направлении сектантства («поющие братья», «танцующие братья» и др.).

В крупную идеологическую кампанию вылилось празднование пятилетия области немцев Поволжья. Оно было торжественным и пышным и продолжалось несколько дней. В Покровске и кантональных центрах прошли торжественные собрания. 19 октября состоялись военный парад и крупная демонстрация.

[Zaman.]

В докладах на торжественных собраниях, в печатных материалах предпринимались попытки обобщить пройденный автономной областью путь. Наряду с достижениями показывались сложности и трудности, которые пришлось ей преодолеть. Однако голод, разруха и другие негативные явления списывались на погоду, контрреволюцию и т. п. И, конечно же, почти ничего не говорилось о том, что многие из лишений, которые выпали на долю многострадального населения немецкой автономии, были вызваны утопическим коммунистическим доктринёрством, грубыми просчётами в политике партийного и советского руководства как центрального, так и областного, многочисленными злоупотреблениями руководящего аппарата на местах.

Именно в период празднования пятой годовщины автономной области немцев Поволжья у её руководства возникла идея преобразования области в автономную республику.

[Zaman.]

6.1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ «СОВЕТСКИХ» НЕМЦЕВ

Уже отмечалось, что принятая 2 ноября 1917 г. советским правительством «Декларация прав народов России», провозглашавшая право народов на самоопределение вплоть до отделения от России, преследовала тактическую цель – обеспечить большевикам поддержку нерусского населения России. На самом же деле в своих программных установках большевики рассматривали национальную идею, чувство национальной идентичности, приверженность национальному интересу как главное препятствие на пути создания мирового коммунизма. Поэтому установка на постепенное исчезновение национального начала входила неотъемлемым элементом в социальную, социокультурную и политическую программу большевистского режима в СССР. Реализация такой установки предполагалась именно через национально-территориальный тип автономии и федерации, поскольку в этом случае, по мысли большевистских лидеров, обеспечивались централизм Коммунистической партии, её цементирующая роль между всеми этно-политическими образованиями, возможность осуществления ею властных и управленческих функций в интересах создания всемирного бесклассового коммунистического общества без государств и без национальных различий.

• Декларация прав народов России

Дробя Россию на национально-территориальные образования, большевики, кроме того, стремились представить мировому пролетариату образец будущей «Всемирной Федерации Советов». Лидеры большевиков неоднократно пытались выступать от имени этой «Федерации», ещё не существующей. Так, нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин неоднократно заявлял в своих выступлениях, что «Советское правительство является представителем не только рабочего класса России, но и всего эксплуатируемого человечества».

Таким образом, национально-территориальная автономия для большевиков являлась лишь одним из инструментов реализации своих утопических идей о мировом коммунизме. Отсюда, как показывает, в частности, исторический опыт существования автономной республики немцев Поволжья, немецких национальных районов в различных регионах страны, сформировалось и соответствующее отношение к ней в практической национальной политике. Особенно ярко это проявилось в 1920-е годы.

Руководствуясь своей утопической доктриной, большевики продолжали ожидать мировую революцию и старались подтолкнуть её прежде всего по линии Коминтерна и путём поддержки антиправительственных группировок в целом ряде стран. Кульминацией этой политики стали события 1923 г. в Германии.

[Zaman.]

Коминтерн

Осенью 1923 г., в связи с обострением социально-политической обстановки в Германии, в область немцев Поволжья и в некоторые другие регионы компактного проживания российских немцев поступили указания ЦК РКП(б), которые предписывали местным партийным органам развернуть самую широкую пропаганду и агитацию «среди всех слоёв населения» по вопросу «о возможности справедливой войны в поддержку германского пролетариата». То есть ставилась задача подготовки общественного мнения к возможной отправке в Германию «добровольцев» из российских немцев, которым бы пришлось помогать местным коммунистам осуществлять «социалистическую революцию» в Германии. 

Российским немцам, как видим, отводилась важная роль в осуществлении коминтерновской авантюристической политики экспорта революции. Несмотря на все ухищрения организаторов, кампания не дала ожидаемых результатов. До сведения ЦК РКП(б) было доведено мнение подавляющего большинства опрошенных поволжских немцев, что «крестьянство сознаёт необходимость поддержки германской революции, но предпочитает, чтобы эта поддержка была экономической и моральной. Слишком живы ещё воспоминания об империалистической и гражданской войнах...» Возможно именно это мнение оказало отрезвляющее воздействие на тех, кто готовил авантюру с оказанием помощи германской революции.

Фактор «грядущей революции» в Германии сыграл ведущую роль в решении преобразовать область немцев Поволжья в автономную республику.

В октябре-ноябре 1923 г. руководство немецкой автономии подготовило и направило в ЦК РКП(б) докладную записку с обоснованием необходимости

преобразования автономной области немцев Поволжья в Автономную Советскую Социалистическую Республику немцев Поволжья. Выдвигалось несколько причин необходимости такого шага, все они, так или иначе, связывались с престижем немецкой автономии за рубежом.

Ратуя за преобразование области в АССР, областное руководство, прежде всего, связывало этот акт с острой социально-политической обстановкой в Германии, полагая, что торжественное провозглашение АССР немцев Поволжья окажет «мощную политическую и моральную поддержку борющемуся германскому пролетариату». Провозгласить республику предлагалось на очередном XI съезде Советов автономной области, до которого оставалось чуть больше месяца.

Другой важной причиной стали достигнутые к тому времени некоторые успехи во внешнеэкономической деятельности за рубежом. Руководство области надеялось, что провозглашение республики «даст новый толчок к укреплению и развитию наших заграничных операций… и будет в интересах не только области, но и всей Советской республики».

В качестве внутренней причины выдвигался факт создания Нижне-Волжской экономической области. Во избежание путаницы («область в области»») центр склонялся к мысли переименовать немецкую область в округ, по аналогии с другими административными единицами, входившими в состав экономической области на Нижней Волге. В докладной записке не без основания выражалось опасение, что такое снижение статуса немецкой автономии вызовет недовольство населения, негативно отразится на взаимоотношениях с центральными наркоматами, поставит немецкий округ, в случает его создания, в сильную зависимость от нового областного центра и, что особенно подчёркивалось, «может нарушить все наши налаженные взаимоотношения с заграницей».

[Zaman.]

Москва сочла доводы руководства области немцев Поволжья убедительными. 13 декабря 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило «реорганизовать» автономную область немцев Поволжья в автономную республику в составе РСФСР.  Автономная Советская Социалистическая Республика немцев Поволжья была провозглашена 6 января 1924 г. в первый же день работы XI областного съезда Советов, который тут же объявил себя I съездом Советов АССР немцев Поволжья.

• Решение политбюро ЦК РКП о создании АССР НП

По поводу провозглашения республики съезд Советов принял специальное постановление, в котором содержалось обращение к германским рабочим.  В частности, там говорилось: «Съезд обращает внимание борющегося германского пролетариата на нашу маленькую автономию и этим ещё раз подчёркивает различие между демократической свободой Германии, попираемой как собственным, так и европейским капиталом, и действительной свободой национальностей, объединённых в Союз Светских Социалистических Республик».

• Из Обращения I съезда Советов АССР немцев Поволжья к германскому пролетариату

Первое правительство АССР немцев Поволжья. 1924 г.

Съезд Светов избрал руководство новой республики – Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) АССР НП в составе 50 членов и 10 кандидатов в члены, утвердил Совет Народных Комиссаров. Первым председателем ЦИК АССР немцев Поволжья стал И. Шваб, председателем Совнаркома – В. Курц. 

20 февраля 1924 г. ВЦИК и Совнарком РСФСР издали совместное постановление, в котором узаконили решение съезда Советов немецкой области о преобразовании её в АССР, определили структуру аппарата государственной власти новой автономной республики.

• Постановление ВЦИК и СНК СССР об АССР НП

В целях усиления за рубежом пропагандистского эффекта от провозглашения АССР немцев Поволжья, по согласованию с центральными партийными и советскими органами СССР, ЦИК и Совнарком немецкой республики подготовили и 5 апреля 1924 г. издали совместное постановление «Об амнистии в связи с образованием АССР НП».  Этим документом освобождались от наказания рабочие и крестьяне – «участники политического бандитизма на территории АССР НП», лица, совершившие мелкие уголовные преступления. Одновременно разрешалось возвращение домой эмигрантов. Амнистия не распространялась на «активных врагов советской власти». 

[Zaman.]

• Об амнистии в связи с образованием АССР немцев Поволжья

Председатель ЦИК АССР немцев Поволжья И.Шваб	Делегаты 6 конгресса Коминтерна выступают в Покровске

Реально амнистия была осуществлена в весьма ограниченном масштабе, носила ярко выраженный «классовый» характер и использовалась, прежде всего, в пропагандистских целях. Власти Немреспублики по каждому конкретному человеку могли лишь ходатайствовать перед центром. Право принятия окончательного решения об амнистии того или иного осуждённого принадлежало ВЦИКу РСФСР. Центр неохотно осуществлял амнистию, особенно предвзятое отношение было у него к эмигрантам. В результате, из многих тысяч эмигрантов, доверчиво откликнувшихся на амнистию, распродавших всё своё имущество и решивших вернуться в СССР, на Волгу попало лишь чуть больше трёхсот, остальные, в связи с отказом советских властей, попали в крайне тяжёлое материальное положение. Тем самым моральному престижу Советского Союза за рубежом был нанесён серьёзный урон.

• Письмо председателя Совнаркома АССР НП В.Курца секретарю ВЦИК А.Енукидзе
• Решение комиссии Политбюро ЦК РКП

Политические соображения недвусмысленно лежали и в основе закрытого постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 августа 1925 года по республике немцев Поволжья.  Немецкой автономии на Волге предоставлялось право иметь своего представителя в Торгпредстве СССР в Берлине, осуществлять все экспортно-импортные операции непосредственно своими представителями. Существовавшему в АССР НП Немецко-Волжскому банку сельскохозяйственного кредита («Немволбанку») предоставлялась определённая свобода действий за рубежом, прежде всего в Германии, доходы от концессии, образованной в АССР НП передавались непосредственно в её бюджет. 

В условиях осуществлявшейся тогда в СССР жёсткой монополии государства на внешнеэкономическую деятельность предоставленные Немреспублике права выглядели беспрецедентными. Делалось это, как прямо говорилось в постановлении, учитывая «политическое значение Немреспублики». В этих же целях было признано необходимым «ускорить оформление Конституции Немреспублики», проводить уже упоминавшуюся амнистию эмигрантов, усилить Республику немцев Поволжья кадрами немецкой национальности, поручить обкому ВКП(б) АССР НП «обслуживание» немецкого населения всего СССР. Подчёркивалась необходимость усиления культурных связей Немреспублики с Германией и разрешался «выезд ответственных работников Немреспублики в Германию для ознакомления с её жизнью и достижениями».

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) раскрывает нам ещё один политический аспект, связанный с экспортом революции. В частности, делегациям ВКП(б) в Коммунистическом и Крестьянском интернационалах предписывалось более широко привлекать «немецких товарищей» из Поволжья «к революционной деятельности в Германии». 

На практике, однако, все полученные Республикой немцев Поволжья элементы самостоятельности в экономической, политической и культурной деятельности за рубежом реализовывались крайне непоследовательно и противоречиво, встречая подспудное сопротивление монополистов: наркоматов внешней торговли, иностранных дел, Госбанка, не желавших иметь у себя под боком каких бы то ни было конкурентов. Руководство АССР НП не могло сделать ни одного самостоятельного шага по любым заграничным акциям, не получив предварительного разрешения на это в ЦК ВКП(б). Каждое такое «высочайшее» разрешение приходилось, как правило, ждать подолгу. В результате эффект от предоставленных республике привилегий фактически сводился на нет. Всего несколько делегаций посетило Германию в 1925 – 1926 гг. Они полностью состояли из партийно-советской номенклатуры АССР немцев Поволжья. К концу 1920-х гг., в связи с общим «закручиванием гаек» в советском обществе, вся зарубежная деятельность Республики немцев Поволжья была свёрнута.

[Zaman.]

Председатель Совнаркома АССР НП В.Курц	АССР немцев Поволжья в 1920-е гг. Политико-административная карта

Непоследовательность в политике высшего руководства СССР по отношению к немецкой автономии проявилась также и в акте подготовки Конституции АССР немцев Поволжья. Работа над Конституцией началась практически сразу же после провозглашения республики, разработанный проект был представлен в центр уже в конце 1924 г. Однако инициатива партийно-советского руководства АССР НП не получила одобрения, поскольку не вписывалась в государственную национальную политику. Покровску предписывалось дождаться принятия Конституции РСФСР и на её основе создать Конституцию АССР немцев Поволжья, унифицированную с другими конституциями автономных республик. Такая Конституция была разработана и принята по настоянию центра на III cъезде Советов АССР НП 1 февраля 1926 г. Это было сделано вопреки мнению руководства Немреспублики о том, что в Конституции содержатся явные элементы нарушения принципов автономии. В частности, целый ряд т. н. «общефедеративных» наркоматов СССР (финансов, труда, внутреннеей торговли, рабоче-крестьянской инспекции и др.) получили право бесконтрольной со стороны руководства АССР НП деятельности на территории немецкой автономии.

В целом Конституция АССР немцев Поволжья закрепляла те политические реалии советского государственного устройства, которые сложились на практике к тому времени. Их характерной чертой была жёсткая централизация власти, минимум самодеятельности на местах. По сути дела никакой автономии не было, имело место лишь ограниченное местное самоуправление. Многие важнейшие вопросы хозяйственной, социальной, политической и культурной жизни Немреспублики решались за её пределами, в Москве. Руководители АССР НП должны были лишь исполнять директивы и указания, поступавшие сверху. Однако этот «советский» тип автономии в то время рассматривался в качестве важнейшей формы самоопределения народов России, имевшей целью «укрепление диктатуры пролетариата и интернационального единства народов нашей страны».

Дальнейшее развитие событий показало, что Конституция АССР НП так и не стала действующим документом. Об этом красноречиво свидетельствует Докладная записка бюро обкома ВКП(б) АССР НП в Политбюро ЦК ВКП(б) 15 мая 1928, т. е. спустя два с лишним года после т. н. «принятия» Конституции АССР НП.  В записке, в частности, говорится: «Участь этой полуконституции-полупроекта (ибо она принята нами, но не утверждена Всероссийским съездом Советов) нам неизвестна. Юристы ли должны её дальше терзать, канцелярские ли могильщики похоронили её, не знаем…» 

[Zaman.]

• О Конституции АССР НП

Последовавшие вскоре бурные события, связанные с ликвидацией нэпа и переходом к форсированному «наступлению социализма по всему фронту», окончательно похоронили конституционный вопрос в АССР НП. Таким образом, Конституция АССР НП 1926 г. оказалась конституцией-призраком. Она не смогла дать многонациональному населению автономной республики даже тех ограниченных прав, которые провозглашала. С учётом того, что аналогичная ситуация с конституциями сложилась и во всех других автономных республиках РСФСР, можно говорить об этом явлении как о характерной черте практической национальной политики советского руководства в 1920-е годы.

Если немецкое население Поволжья, в подавляющем своём большинстве оказавшееся в составе АССР немцев Поволжья, попало, таким образом, под полный контроль большевистской власти, то с немцами других регионов страны ситуация оказалась более сложной. Немцы Украины, Кавказа, Сибири и других регионов достаточно неприязненно относились к попыткам новой власти вмешиваться в их повседневную жизнь, насаждать среди них коммунистическую идеологию. Их связь с заграничными центрами содействия, глубокая религиозность вызывали опасение в советском руководстве и расценивались как проявление «чуждой идеологии».

В ноябре 1922 г. представителями немецких национальных организаций ряда регионов была предпринята попытка провести Всероссийский съезд немецких колонистов. Цель съезда: выработать общую позицию и действия по сохранению своей этничности, меры по сохранению традиционной системы хозяйствования, национальной культуры. Однако секретариат ЦК РКП(б) запретил проведение съезда. Его организаторы подверглись преследованиям. Отделу пропаганды и агитации ЦК РКП(б) было поручено усилить агитационно-пропагандистскую работу в среде немецких крестьян и добиться ослабления влияния существующих немецких национальных объединений. Вся эта работа проводилась специальными структурами органов власти различных уровней. В губерниях и уездах, в появившихся позднее вместо них краях, округах и районах в исполнительных комитетах соответствующих Советов в составе организационных отделов функционировали подотделы национальных меньшинств, включавшие в себя немецкие секции. Эти секции курировались Центральным Бюро немецких секций при ЦК РКП(б). Такая система воздействия на немецкое население была малоэффективной, особенно на фоне постоянных ущемлений прав немцев в различных сферах общественной жизни, осуществлявшихся местными органами власти. Игнорировались национально-культурные, религиозные и другие нужды немцев. Рост недовольства немецкого населения наглядно проявлялся в усилении эмиграционных настроений.

Начиная с 1924 г., советское руководство приступило к созданию, наряду с союзными и автономными республиками, автономными областями и округами, и более мелких национально-территориальных образований: национальных районов и сельсоветов. В течение 1920-х гг. в СССР было образовано 250 национальных районов и 5300 национальных сельсоветов. Среди них были и немецкие. Они создавались в местах компактного проживания немецкого населения.

[Zaman.]

В Украине решение о создании немецких административных районов было принято 18 апреля 1924 г. на заседании Политбюро ЦК КП(б) Украины. Выступавший на заседании представитель Центрального бюро немецких секций при ЦК КП(б)У заявил, что выделение бывших немецких колоний в самостоятельные районы «приведёт ко всесторонней советизации немецкого села, с одной стороны, и ликвидирует эмиграционное настроение среди немцев-колонистов, с другой». У местных большевистских властей были основания для беспокойства в отношении немцев. По данным переписи 1926 г. в Украине проживало 385,5 тыс. немцев, из них 6,8 % в городах, остальные – в сёлах. Это составляло 40 % всего немецкого населения СССР. Немецкие колонии располагались фактически во всех губерниях республики, но особенно много их было в Причерноморье и на Волыни. Всего же в тот период в Украине было 857 немецких колоний и 134 хутора.

К концу 1927 г. в Украине в местах компактного проживания немцев было создано 7 немецких районов: Высокопольский, Гросс-Либентальский, Люксембургский, Молочанский, Карл-Либкнехтовский, Пришибский и Фридрих-Энгельсский. Одновременно с созданием немецких районов происходило образование немецких сельсоветов в украинских районах. Их количество с каждым годом росло. Если в 1925 г. таких сельсоветов было 98, то в 1926 г. – 221, а в 1927 г. – 237.

В Российской Федерации также было создано несколько немецких национальных районов и десятки немецких сельсоветов.

В Северо-Кавказском крае в течение 1924 – 1925 гг. было создано 25 немецких сельских советов, в том числе: в Терском округе – 12; Армавирском – 8; Ставропольском – 4; Таганрогском – 3; в Донском, Сальском округах и в Кабардино-Балкарии – по 2; в Донецком и Черноморском округах – по одному. В начале 1928 года в Армавирском округе был создан Ванновский немецкий национальный район. В него вошли 5 немецких сёл. Ванновская (Эйгенфельд) стала районным центром. По численности населения район был небольшим (18,5 тыс. человек). Немцы в районе составляли 47,2 %. Существовал и проект создания немецкого района в Терском округе. В него предполагалось включить 7 немецких и 4 русских села. Однако из-за большой разбросанности немецких сёл по территории округа проект остался неосуществлённым.

В Сибирском крае в 1924 – 1925 гг. было создано 56 немецких и 30 смешанных немецко-русских сельских советов. Основная их часть функционировали в местах компактного проживания немцев в Славгородском и Омском округах.

4 июля 1927 г. ЦИК РСФСР принял решение о создании немецкого района в Славгородском округе Сибирского края с центром в селе Гальбштадт (на территории современного Алтайского края). Этому решению предшествовала напряжённая борьба коммунистов с местными структурами Всероссийского меннонитского сельскохозяйственного союза, имевшими в регионе серьёзное влияние на местных крестьян-меннонитов, составлявших значительное большинство немецкого населения. Немецкий район был создан именно как альтернатива деятельности этого общества, после чего само общество было поставлено в такие условия, что вынуждено было свернуть всю свою работу. Кроме того, как и в Украине, создание района преследовало цель советизировать немецкое население, ликвидировать эмиграционные настроения. В состав района вошло 58 сёл, из которых 56 были немецкими. Немцы составляли 96 % населения района. Однако подавляющее их большинство встретили создание национального района без энтузиазма. Во-первых, они принадлежали к разным религиозным конфессиям (меннониты, лютеране, католики), отношения между которыми отличались определёнными противоречиями. Во-вторых, больше всего они боялись прихода к власти местных коммунистов-немцев, нрав которых хорошо знали ещё со времён продразвёрстки. Тем не менее, немецкий район на Алтае начал функционировать.

[Zaman.]

На два года позднее, чем в Сибири и в Украине, в сентябре 1930 г. был создан Биюк-Онларский немецкий национальный район в Крыму. Он включал 242 населённых пункта. Районным центром стал посёлок Биюк-Онлар. Из 36,7 тыс. человек населения района немцы составляли – 42 %. В отличие от немецких районов, описанных выше, этот район имел некоторые особенности в своём образовании. Он был создан на несколько лет позднее – в самый разгар коллективизации. Создание района преследовало цель перебороть эмиграционные настроения населения и облегчить коллективизацию немецких хозяйств. В 1935 г. из Биюк-Онларского района был выделен ещё один немецкий район – Тельмановский с центром в посёлке Курман. Немцы составляли половину его 28-тысячного населения.

Ещё один национальный район – Кичкасский - существовал в Оренбуржье. Как и немецкий район в Крыму, он был создан в 1930 году, причины лежавшие в основе его создания были теми же самыми. Вначале, несколько лет он существовал как немецкий подрайон Покровского района Оренбургского округа Средне-Волжского края и лишь в 1934 г. выделился в самостоятельный район. В Кичкасском районе проживало 5,8 тыс. немцев. Его административными центрами в разное время были сёла Кичкасс и Претория.

Два немецких сельских совета были образованы в 1920-е годы под Ленинградом.

В местах компактного проживания немцев в Казахстане и Средней Азии (Туркестане) также образовывались их национально-территориальные образования низших ступеней. В Киргизской АССР 6 национальных сельсоветов были созданы в Таласской долине и 1 – в Чуйской. Немецкие сельсоветы Таласской долины объединили в Ленинскую немецкую волость с центром в селе Орловка. Волость, однако, просуществовала недолго и была ликвидирована в связи с реформой административно-территориального деления. В Казахской АССР в октябре 1927 г. существовало 42 немецких сельсовета, разбросанных по всей обширной территории этой республики.

Люксембургский немецкий район был создан в Грузии. Там же, а также в Азербайджане существовали немецкие национальные сельсоветы.

Наряду с созданием национально-территориальных образований на территории бывшей России, большевистское руководство СССР проводило в них в так называемую политику «коренизации», то есть политику укрепления положения титульного народа («коренной нации») во всех сферах общественной жизни. На практике это выразилось в попытках усиления роли языка «коренной нации», прежде всего, в делопроизводстве, стимулировании кадров «коренной» национальности, в развитии образования и культуры «коренной нации» на «социалистических» началах. Поскольку немцы в СССР считались «образованной и культурной нацией», то в Республике немцев Поволжья, в немецких районах и сельсоветах «коренизация» носила характер политико-административной кампании, направленной на усиление роли немецкого языка. Кроме того, она стимулировала формирование кадрового состава партийных, советских и хозяйственных учреждений из немцев, а также из людей других национальностей, владевших языком немецкого населения.

[Zaman.]

В АССР немцев Поволжья начало политики «коренизации» было положено спустя несколько месяцев после её преобразования из области в республику. 19 мая 1924 г. 2-я сессия ЦИК АССР НП приняла «Инструкцию по введению национального языка в АССР НП».  Инструкция вводилась «в целях приспособления аппарата АССР НП к быту населения и привлечения последнего к активному строительству и в целях популярности и доступности населению декретов и кодексов, издаваемых советской властью».

• Инструкция по введению национального языка в Автономной Социалистической Советской Республике немцев Поволжья

Инструкция предписывала проведение следующих мероприятий: все сёла и кантоны, имевшие двойное - русское и немецкое наименования, должны были до 1 августа 1924 перейти на «национальное наименование», т. е., если большинство населения села или кантона составляли немцы - за этими сёлами и кантонами закреплялись немецкие наименования. Кроме того, в этот же срок разрешалось ходатайствовать о переименовании сёл на новые «революционные» названия; все печати, штампы и вывески в немецких и смешанных русско-немецких кантонах и сёлах должны были иметь надписи на двух языках: немецком и русском, в украинских сёлах - на украинском и русском языках, в русских кантонах и сёлах - только на одном русском языке; на двух языках - немецком и русском надлежало изготовлять все удостоверения, мандаты, дипломы, аттестаты и др. документы, имевшие республиканское значение, а также объявлять устно или в печати официальные приказы, постановления, инструкции, объявления и т. п., исходившие от республиканских органов власти; ведение делопроизводства в кантонах и сёлах предполагалось осуществлять на языке народа, составлявшего там большинство, если этот язык являлся одним из государственных языков АССР НП (немецкий, русский и украинский). В сёлах с местным языком, не являвшимся одним из государственных (татарский, казахский, эстонский и др.), делопроизводство на местном языке разрешалось вести только для «внутреннего употребления». Для общения таких сёл с кантональными и республиканскими органами власти, а также с другими сёлами необходимо было пользоваться каким-либо государственным языком. Разнонациональные кантоны и сёла общались между собой на русском языке. Кантональным учреждениям разрешалось вести переписку с республиканскими учреждениями на языке, применяемом в кантоне.

Центральные учреждения АССР НП своё внутреннее делопроизводство могли вести на русском языке, однако ответы на запросы мест и частных лиц должны были давать на языке запроса. Переписка с немецкоязычными кантонами велась только на немецком языке. Документы и дела ЦИК и Совнаркома АССР НП оформлялись на немецком и русском языках; государственные органы АССР НП должны были «стремиться к наибольшему привлечению на службу лиц, владеющих немецким, а там, где следует, - и украинским языками». С этой целью надлежало командировать «трудящуюся молодёжь» из немцев и украинцев в учебные заведения, при всех республиканских и кантональных учреждениях организовать «курсы-кружки» по обучению немецкому и украинскому языкам; во всех школах Немреспублики преподавание надлежало вести на языке «соответствующей национальности», причём в немецких и украинских школах русский язык должен был стать обязательной дисциплиной, в русских и украинских школах повышенного типа обязательным предметом становился немецкий язык; всем учреждениям государственного аппарата Республики немцев Поволжья предписывалось «немедленно обеспечить широким массам населения возможность переговоров... на местных языках (немецком, украинском и русском)».

[Zaman.]

Для реализации Инструкции по введению национального языка в АССР НП создавались соответствующие комиссии в республиканском центре Покровске и кантональных административных центрах в составе соответственно председателя ЦИКа и председателей кантисполкомов, наркома просвещения и заведующих кантональными отделами народного образования, представителей республиканских и кантональных партийных и профсоюзных органов. На комиссии возлагались функции по контролю за проведением в жизнь Инструкции государственными учреждениями всех уровней. Кроме того, вводилась система регулярных отчётов нижестоящих госучреждений перед вышестоящими о выполнении политики «коренизации». При необходимости предполагалось проводить «очистку учреждений Республики от элемента, затрудняющего проведение настоящей Инструкции и вообще шовинистически настроенного (без различия национальностей)». Все мероприятия по «коренизации» намечалось выполнить к 1 января 1926 г.

Партийно-советскому руководству союзных и автономных республик, губерний, краёв и областей, в составе которых имелись немецкие районы и сельсоветы предписывалось проводить там аналогичные меры по «коренизации».

Как показала практика, реализовать задуманную политику «коренизации» в Немреспублике и немецких районах, не говоря уж о сельсоветах, оказалось делом весьма сложным, а подчас и нереальным. Причём наибольшее противодействие политике «коренизации» оказывалось в верхних эшелонах местного управленческого аппарата.

Спустя два с лишним года, 13 июля 1926 г., т. е. на 6 месяцев позже срока окончания «коренизации», намечавшегося в приведённой выше Инструкции, состоялось заседание бюро обкома ВКП(б) АССР НП, рассмотревшее вопрос «Об итогах национализации соваппарата». Отмечались очень скромные успехи «коренизации»: на немецкий язык делопроизводство было переведено только в четырёх кантонах, в орготделе ЦИКа и частично в ведомстве юстиции. Бюро вынуждено было констатировать «невнимательное отношение большинства центральных учреждений к проведению немецкого языка, вследствие чего в значительной степени ослабляется темп коренизации нижестоящих органов». Отметив «политическое значение» коренизации, «обусловливающей привлечение широких масс к непосредственному участию в политической и общественной жизни», бюро обкома потребовало принять «энергичные меры» к выполнению намеченных ранее планов «коренизации».

Однако в серьёзную проблему превратился и процесс «коренизации» самого партийного аппарата, поскольку в нём значительное количество партийных функционеров всех уровней не являлись немцами, не знали немецкого языка и, в силу своей малограмотности, невысоких способностей, а подчас и отсутствия желания, эти люди не смогли в указанные сроки изучить немецкий язык.

Довольно основательно итоги «коренизации» в АССР НП были проанализированы на майском (1927 г.) пленуме обкома ВКП(б). Не называя вещи своими именами, пленум вынужден был всё же констатировать провал политики "коренизации". Даже за три с лишним года не удалось сделать и половины того, что намечалось сделать за два года. Достижения «коренизации» были весьма незначительны. Удалось осуществить преподавание на немецком языке в немецких сёлах во всех начальных школах, всего в 9 семи- и девятилетних школах, в нескольких техникумах, изготовить и внедрить в делопроизводство бланки, штампы, печати с немецкими и русскими надписями, издать несколько раз на немецком языке, начиная с 1926 г., постановления сессий ЦИКа и съездов Советов, некоторые другие руководящие документы, полностью «оформить» немецкие наименования населённых пунктов.

[Zaman.]

В то же время практически ни один из кантонов, где это положено было сделать, не смог перевести на немецкий язык делопроизводство своих партийных, советских, профсоюзных, комсомольских, хозяйственных и др. учреждений. А в таких кантонах, как Зельманский, Бальцерский, Палласовский, Фёдоровский, Краснокутский, отмечалось «почти полное отсутствие перехода к немецкому языку в делопроизводстве».

Резкой критике был подвергнут наркомат просвещения АССР НП за «полное отсутствие организации» курсов по подготовке и переподготовке работников по немецкому делопроизводству и изучению немецкого языка вообще. Отмечались также большой недостаток немецкой литературы и «нежизненность комиссий по введению национального языка».

Оценивая причины неудач в «коренизации», обком ВКП(б) Немреспублики сослался на ряд объективных трудностей и собственные ошибки. В качестве объективных трудностей были названы: неурожай 1924 г. и его последствия, потребовавшие отвлечения многих сил; отсутствие необходимого количества финансовых средств, ввиду неутверждения центром представленной ему сметы на проведение «коренизации». Своими ошибками обком назвал: отсутствие достаточной плановости, системы и решительности в работе; слишком одностороннюю установку на госаппарат, при этом оставлены почти без внимания хозяйственные, кооперативные и общественные организации; непринятие мер к тому, чтобы преодолеть безинициативность со стороны только что названных организаций, «частично явное нежелание и сопротивление не только всего аппарата того или иного учреждения, но и самого руководителя последнего всяким начинаниям по проведению инструкции».

Последнее, наряду с объективными трудностями, видимо, было одной из основных причин провала «коренизации». Сформировавшийся к концу 1920-х гг. интернациональный бюрократический аппарат в партийных, советских и др. органах, ведомствах и учреждениях был вполне доволен своим положением, создав себе определённый комфорт. Требования «коренизации» заставляли его предпринимать усилия в направлении, не сулившем никаких конкретных выгод и, следовательно, создавали дискомфортное положение. Поэтому и существовало скрытое сопротивление «коренизации» не только со стороны русскоязычных бюрократов, но и чиновников-немцев.

Майский пленум немобкома ВКП(б) потребовал «впредь более решительно и плавно проводить коренизацию учреждений и организаций нашей республики, обращая при этом особое внимание на подтягивание отстающих...». Пленум принял постановление, в котором уточнил и развил в сторону ужесточения ряд положений инструкции по «коренизации» 1924 г. В частности, в постановлении содержались требования вроде следующих: «считать знание немецкого языка сотрудниками учреждений обязательным», «обязать партийцев-активистов русской национальности, работающих в центральных учреждениях и в немецких и смешанных кантонах, в течение полутора лет изучить немецкий язык» и т. п.

После майского пленума обкома ВКП(б) АССР НП при проведении политики «коренизации» существенно усилились элементы администрирования, т. н. «перегибы». Это привело к обострению отношений между немцами и русскими в некоторых республиканских и кантональных организациях и учреждениях. Так, например, бюро обкома партии вынуждено было рассматривать вопрос о проявлении национального антагонизма между немцами и русскими в Старо-Полтавской кантональной парторганизации. В этом, практически на сто процентов русском кантоне пытались насаждать силовыми методами изучение немецкого языка. Серьёзный конфликт на национальной почте в связи с «коренизацией» произошёл в наркомате земледелия.

Ужесточение политики «коренизации», как видим, вело к обострению межнациональных отношений и в то же время каких-то ощутимых результатов не давало. В 1927 г. ЦИК АССР НП дважды: 27 мая и 10 октября принимал суровые постановления, требовавшие составлять во всех госучреждениях специальные календарные планы по выполнению мероприятий «коренизации», однако и это не помогло. В марте 1928 г. бюро немобкома в очередной раз произведя проверку выполнения директив по «коренизации» в наркоматах АССР НП, вновь пришло к неутешительным выводам: несмотря на некоторый сдвиг, в целом программа «коренизации» выполняется с большими отставаниями и крайне неорганизованно. Отмечались равнодушие, пассивность сотрудников наркоматов, непосещение ими кружков по изучению и совершенствованию немецкого языка, «отсутствие достаточно серьёзной постановки вопроса как со стороны партячеек, профсоюзных органов, так и со стороны самих руководителей наркоматов...» Бюро обкома потребовало выполнения постановлений ЦИКа АСС НП 1927 г. и решило «в целях наилучшего обслуживания населения на национальном языке держать курс на замену инспекторов, не знающих немецкого языка, - работниками, знающими и немецкий, и русский язык». Однако в условиях острейшего дефицита подготовленных кадров это решение оставалось практически невыполнимым.

В целом в АССР немцев Поволжья политика «коренизации», наряду с хозяйственно-политическими мероприятиями и, прежде всего, хлебозаготовками, с политикой усиления командно-административных методов управления во всех сферах общественной жизни, к концу 1920-х гг. привела к определённому ухудшению межнациональных отношений. На бытовом уровне значительно вырос русский национализм, явившийся своеобразной реакцией русского населения на проводившиеся в Немреспублике кампании.

[Zaman.]

В немецких районах и сельсоветах других регионов СССР проблемы политики «коренизации» не достигали такой остроты, поскольку в целом эта кампания там была пущена на самотёк. Тем не менее, к концу 1920-х гг. делопроизводство многих районов и сельсоветов было переведено на немецкий язык, либо осуществлялось одновременно на двух языках – русском и немецком. Постепенно формировались местная партийно-советская номенклатура из немцев.

С отказом от политики нэпа и началом «великого перелома» и без того вяло проводившаяся кампания «коренизации» быстро затухла.

 

[Zaman.]

6.2. НЭП И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ НЕМЦЕВ

Плакат времён нэпа

Провал политики «военного коммунизма, острейший кризис начала 1921 г. заставил большевиков пойти на некоторое отступление от своей «генеральной линии» перехода к коммунизму. В. И. Ленин сделал вывод: «Только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России, пока не наступила революция в других странах». В течение 1921 г. постепенно была выработана «новая экономическая политика» (нэп). С точки зрения большевистских лидеров это был путь к социализму, но не прямой, а опосредованный, через относительно длительный период сосуществования социалистического и несоциалистического хозяйственных укладов, постепенное (при опоре на «командные высоты» в политике, экономике, идеологии) вытеснение несоциалистических хозяйственных форм. 

 

Разработанная большевиками, прежде всего В. И. Лениным, нэповская модель общества предполагала: в политико-идеологической области – жёсткий авторитарный режим; в экономике – административно-рыночную систему, включавшую минимальную связь с мировой экономикой (сведённую к внешней торговле на основе государственной монополии), государственную собственность на крупную, значительную часть средней промышленности и торговли, на железнодорожный транспорт; хозяйственный расчёт в госпромышленности, действовавший в ограниченном виде не на предприятиях, в цехах, а лишь на уровне трестов; неэквивалентный обмен с деревней (безвозмездное отчуждение части её продукции в форме продналога); торможение роста индивидуального крупного («кулацкого») крестьянского хозяйства в деревне.

Как же жило и хозяйствовало немецкое население Советского государства в условиях нэповской социальной организации в 1920-е годы? События 1918 – 1921 гг. и особенно голод привели хозяйство немецкой области в состояние полного расстройства, отбросили его на много лет назад. Достаточно отметить, что в сравнении с 1914 г. объём посевных площадей сократился в 3,5 раза, поголовье скота уменьшилось в 5,5 раз, объём валовой продукции промышленности снизился в 6,5 раз.

Переход к новой экономической политике, сопровождавшийся отходом от жёсткого централизованного управления и предоставлением предприятиям и крестьянам определённой экономической самостоятельности, развитием мелкой частной собственности, различных форм кооперации, позволил экономике воспрянуть. В 1922 - 1923 гг. наметилась очень робкая, едва заметная тенденция хозяйственного подъёма.

 

Ощутимый вклад в развитие экономики автономной области внесло сотрудничество с поволжско-немецкой эмиграцией в Германии и Америке. В 1922 г. заметную благотворительную помощь немцам Поволжья оказала эмигрантская организация "Хильфсверк". Примерно в то же время создаётся русско-германское общество "Виртшафтсштелле дер Волгадойчен". Создавшие его предприниматели - поволжско-немецкие эмигранты - поставили перед собой цель с помощью взаимовыгодных торговых операций с автономной областью оказать содействие в подъёме её экономики. В соответствии с заключённым договором область должна была отправлять в Германию сельскохозяйственное сырьё (кожу, щетину, шерсть, табак и т.п.), получая взамен сельскохозяйственную технику, инвентарь и другие материальные средства, необходимые для восстановления разрушенного хозяйства. В Берлине организовывалось представительство автономной области, которое возглавил А. Шнейдер.

[Zaman.]

Успешное проведение первых торговых операций с Германией позволило получить определённые валютные средства, которые стали первоначальным основным капиталом созданного в ноябре 1922 г. Немецко-Волжского банка сельскохозяйственного кредита (Немволбанка). В дальнейшем банк увеличивал свой капитал за счёт государственных средств, местных вкладов, а также привлечением средств из-за границы. С этой целью его филиалы в Берлине и Чикаго реализовывали среди поволжско-немецкой эмиграции свой заём.

Обработка земли в Мариентале в начале 1920-х гг. РГАКФД

Немволбанк получил от Советского правительства в концессию 100 тыс. десятин государственных земель на территории немецкой автономии. Их Немволбанк намеревался сдавать в субконцессию иностранным предпринимателям и фирмам, чтобы доходы от последней использовать для погашения процентов по займу. Однако сдать в субконцессию удалось лишь 20 тыс. десятин Германско-Русскому Аграрному Товариществу («ДРУАГ»), возглавлявшемуся германским предпринимателем фон Рейнбабеном. На сданных в субконцессию землях было организовано зерно-животноводческое хозяйство, в котором работали местные крестьяне. Остальные концессионные земли постепенно были сданы в аренду местным зажиточным крестьянам на очень выгодных для банка условиях.

Начавшееся в 1923 г. оздоровление экономики немецкой автономии и её основы - сельского хозяйства было очень хрупким и неустойчивым. Этому способствовала государственная политика сбора сельхозналогов, как и во времена продразвёрстки приводившая практически к полному выкачиванию продовольствия у крестьян. Потому-то очередная сильная засуха 1924 г. вновь до основания потрясла всё народное хозяйство немецкой автономии. Напуганное недавним массовым голодом и боясь его повторения, руководство СССР предприняло определённые меры по оказанию продовольственной помощи голодающим районам, в том числе и немецкой автономии. Однако «классовый подход» к её распределению и запреты в отношении частной благотворительной помощи из-за рубежа привели в ряде кантонов и сёл к повторению голода. Тяжёлое положение сельского хозяйства нарушило и процесс восстановления промышленности, в основном занимавшейся переработкой сельскохозяйственной продукции. Таким образом, преимуществ новой экономической политики Республика немцев Поволжья в 1924 г. не ощутила. Обработка земли в Мариентале в начале 1920-х гг. РГАКФД.mpg Её реальные положительные результаты стали заметны лишь со следующего года.

1925 - 1928 гг. в Республике немцев Поволжья стали наиболее благоприятными для дальнейшего всестороннего развития её экономики на рыночных началах, оздоровления всей системы производственных отношений. Этому напрямую способствовал тот факт, что в условиях нэпа утопические антирыночные меры со стороны коммунистической власти применялись не столь широко как раньше.

[Zaman.]

Ведущей отраслью экономики республики все эти годы оставалось сельское хозяйство. В течение отмеченных четырёх лет посевная площадь по сравнению с 1916 г. была восстановлена на 108 %, в Саратовской губернии за это же время она была восстановлена на 103,8 %. По темпам восстановления посевных площадей к концу 1920-х гг. АССР немцев Поволжья опережала не только соседнюю Саратовскую губернию, но и весь СССР.

Однако, за 1920-е гг. посевы под наиболее ценную зерновую культуру – пшеницу, бывшую до революции основной в немецких колониях Поволжья, значительно сократились и к концу нэпа составляли всего 57 % дореволюционного уровня. В то же время почти в два раза увеличились посевные площади под озимую рожь - культуру более неприхотливую и приспособленную к засушливому климату. Вырос удельный вес посевов под просо, ячмень, овёс и другие культуры.

Валовой сбор зерновых в Немреспублике в рассматриваемые годы характеризовался следующими данными ( тыс. т):

Для сравнения приведены показатели 1914 года. Несмотря на то, что 1927 г. был довольно неблагоприятным в климатическом отношении, удалось не допустить резкого падения урожайности, как это было в 1924 г. В 1928 г. был собран рекордный урожай. За 14 отмеченных лет в структуре зернового баланса произошли существенные изменения, приведшие к снижению ценности и качества выращивавшейся зерновой продукции. Вместе с тем, зерновое хозяйство АССР НП стало несколько разнообразнее, повысилась засухоустойчивость сельскохозяйственных культур. Если в 1914 г. пшеница составляла 75 % всего урожая зерновых, то в 1928 г. – 61 %. В то же время удельный вес ржи в общем урожае вырос с 13 % до 22 %. Удельный вес других зерновых также вырос – с 12 % до 17 %.

После неурожая 1924 г. в АССР немцев Поволжья, как и в других засушливых районах Советского Союза, начала проводиться кампания «реорганизация крестьянских хозяйств по типу засухоустойчивых» за счёт целевых кредитов специального фонда. Предполагалось создание крестьянских товариществ и групп, которые за счёт государственной помощи получали бы в совместное пользование соответствующую сельскохозяйственную технику и могли бы на своих землях осуществлять агромелиоративные мероприятия. Однако из-за скудности выделявшихся финансовых средств кампания не получила большого развития. Так, к концу 1928 г. было создан всего 213 таких групп, объединявших 5,3 тыс. хозяйств (5,3 % всех хозяйств Немреспублики). Кроме того, в реализацию указанной программы вмешалось «классовое землеустройство» (перераспределение земли в пользу бедных крестьян), которое не только тормозило создание новых «засухоустойчивых» групп, но даже разваливало уже существовавшие.

Наряду с зерновым хозяйством в Республике немцев Поволжья в нэповский период шёл процесс восстановления животноводства, также основательно подорванного в начале 1920-х годов. Если в 1914 г. на территории будущей АССР НП насчитывалось 898 тыс. голов различного скота, то в 1923 г. - 330, 7 тыс., однако к 1927 г. поголовье скота вновь выросло и достигло 916 тыс. голов. По темпам роста поголовья скота АССР НП намного опережала соседнюю Саратовскую губернию (в 1927 г. по сравнению с 1923 г. рост поголовья скота составил соответственно 296 % и 190 %). 

[Zaman.]

Красный Кут. 1927. Животноводческая выставка

 

Вместе с тем, медленно шло восстановление рабочего скота - лошадей, волов, верблюдов. Если в 1914 г. на территории будущей Немреспублики насчитывалось 227,8 тыс. голов рабочего скота, то в 1923 г. его имелось всего 50, 4 тыс., а в 1928 г. - 152,8 тыс. голов. (54 % от довоенного уровня). Это отставание отчасти компенсировалось наличием в Республике к 1929 г. свыше 600 тракторов, однако в целом недостаток рабочего скота - главной тягловой силы - был одним из самых существенных факторов, сдерживавших развитие земледелия.

С началом реализации нэпа в Немреспублике начался устойчивый процесс подъёма экономического благосостояния её крестьянства. Этому не смогли серьёзно помешать даже коллизии 1924 г. Темпы процесса были сравнительно невысокие и в 1928 г. (последнем году относительно благоприятных политических условий развития) так и не был превзойдён уровень 1920 г., не говоря уж о более благополучном довоенном времени. Так хозяйств без рабочего скота в 1928 г. оставалось ещё почти 38 %, то есть намного больше, чем в 1920 г. (25,4 %). Количество хозяйств с одной головой рабочего скота возросло примерно в 1,5 раза и достигло 29,1 %. Однако это увеличение произошло за счёт снижения доли середняцких хозяйств (с 36,6 % до 27,5 %). Примерно в 3 раза с 1920 г. снизилась с 1920 г. доля "кулаков" - с 17,1 % до 5,6 % в 1927 г. Причём, если с 1922 по 1927 г. наблюдался очень медленный, но постоянный рост числа этих хозяйств (с 3,3 % до 7,4 %), то за 1928 г. их доля вновь снизилась на 1,8 %.

Сходную картину даёт анализ удельного веса различных групп крестьянских хозяйств по посеву. При этом чётко просматривается тенденция сокращения удельного веса хозяйств с большими посевами (от 20 десятин и выше), определённое постоянство удельного веса хозяйств со средним посевом, а также наличие и даже некоторый рост процента крестьян - "беспосевщиков".

Отмеченные тенденции напрямую связаны с «классовой» политикой, проводившейся Коммунистической партией и советской властью в деревне, в том числе, естественно, и в Немреспублике. Эта политика в своей основе была проникнута борьбой с зажиточным крестьянином. И хотя таких крестьян было совсем не много, страх перед возможным усилением "кулака" заставлял большевистский режим бороться с ними, даже не останавливаясь перед тем, что в общем наносился серьёзный урон всему сельскому хозяйству и тормозилось его развитие.

Зажиточного крестьянина лишали избирательных прав в местные советы, ставка его налога доходила до 30 % дохода, сельскохозяйственные машины и инвентарь ему отпускали с государственных складов в последнюю очередь, он лишался права на получение кредита, при проведении «классового землеустройства» он, согласно инструкции, получал худшие и дальние участки и т. п. Более того, против наиболее состоятельных крестьян применялись прямые политические репрессии. Так, на основании указаний центра, в марте 1926 г. специальная комиссия ЦИК АССР НП разработала проект выселения из Немреспублики так называемых «бывших помещиков», то есть крестьян, владевших 500 и более десятинами земли. Этот проект был реализован в августе 1926 г. Несколько десятков крестьянских семей было выселено из Немреспублики, а их земля и имущество конфискованы.

[Zaman.]

Одновременно с жёсткими санкциями, препятствовавшими свободному развитию зажиточных хозяйств, в АССР немцев Поволжья проводилась политика всяческого поощрения экономического развития бедняцких хозяйств. Организовывались комитеты крестьянской общественной взаимопомощи, существовал специальный «фонд бедноты», составлявшийся из средств центра и отчислений местного бюджета, бедняцким хозяйствам предоставлялись большие льготы, они получали львиную долю семенной ссуды государства, им доставались лучшие земли в ходе проведения «классового землеустройства». И, тем не менее, огромная помощь государства бедняцкой части населения не давала желаемого эффекта. Бедняцкие хозяйства, как и их объединения, не смогли стать сколько-нибудь серьёзной производительной силой, способной давать товарную продукцию.

Многие бедняцкие хозяйства, получив хорошие земли вблизи сёл, не осваивали их, а стали сдавать в аренду зажиточной части села. Например, так поступила крестьянская группа «Зюйдланд» из села Шафгаузен. В среднем по АССР немцев Поволжья в 1927 г. сдали в аренду свои земельные участки полностью или частично – 32,7 % общего числа крестьянских хозяйств. Сложилась парадоксальная ситуация. Если не считать земель, сдававшихся в аренду Немволбанком, то в АССР НП основными сдатчиками земли в аренду стали крестьяне-бедняки, а основными арендаторами – богатеющие крестьяне.

Зажиточные крестьяне использовали в своих хозяйствах наёмный труд. В 1927 г. наёмный труд применялся в 7,5 % крестьянских хозяйств республики.

Важным фактором классовой политики ВКП(б) в немецкой деревне стала так называемая «тракторизация». Трактора в сельское хозяйство Немреспублики поступали по двум каналам. Главным из них являлись централизованные государственные поставки. Из политических соображений центр одаривал Немреспублику более щедро, чем другие районы страны. Поэтому к концу 1920-х гг. по насыщенности тракторами АССР немцев Поволжья занимала первое место в СССР. Кроме централизованных поставок, трактора приобретались за границей Немволбанком. Обком ВКП(б) строго следил за тем, чтобы трактора не попадали к зажиточным крестьянам, и если такое случалось, не останавливался перед изъятием тракторов у их владельцев-«кулаков».

Большую роль в сельскохозяйственном развитии Республики немцев Поволжья в годы нэпа играла кооперация.  Вся сельскохозяйственная кооперация объединялась в единый Союз сельскохозяйственной кооперации Немреспублики (Немсельскосоюз), структурными элементами которого являлись 7 специальных организационно оформленных видов сельхозкооперации: кредитная, хлебная, снабженческая, молочная, животноводческая, колхозная, семеноводческая. К концу 1928 г. системой сельхозкооперации было охвачено 45,3 тыс. крестьянских хозяйств или 43,7 % всех крестьянских хозяйств АССР НП. Колхозы и производственные сельскохозяйственные объединения включали в себя 10,2 % всех крестьянских хозяйств. По своему характеру 511 коллективных объединений представляли собой: 2 коммуны, 80 сельхозартелей, 219 товариществ по совместной обработке земли, 210 машинных и мелиоративных товариществ. Как видим, подавляющее большинство колхозов представляли собой «низшие» формы производственного объединения крестьян.

20 июня 1928 г. сессия ЦИК АССР НП приняла контрольные цифры первого пятилетнего плана промышленного и сельскохозяйственного развития Немреспублики, в котором к 1933 г. намечалось коллективизировать 23 % крестьянских хозяйств. То есть коллективизация рассматривалась как длительный процесс.

[Zaman.]

АССР НП. Кустарное производство на дому

В АССР немцев Поволжья имелись и такие субъекты социалистического хозяйствования», как совхозы. К 1928 г. их насчитывалось 5. Совхозы приносили определённую прибыль, которая год от года хоть и незначительно, но возрастала. 

Кооперативный магазин в Бальцере	Племенные свиноматки совхоза Немсельтреста

Новая экономическая политика в Республике немцев Поволжья привела к оживлению не только сельского хозяйства, но и промышленности. Несмотря на крайне неблагоприятные условия, в 1924 г. продолжался и был завершён процесс децентрализации и трестирования государственных промышленных предприятий АССР немцев Поволжья. К 1925 г. было сформировано 6 трестов.

Наряду с государственными предприятиями промышленность АССР НП в значительной мере была представлена кустарно-промысловой кооперацией. В 1920-х гг. в немецкой автономии существовало два кустарно-промысловых кооперативных центра: Немкустпромсоюз и Сарпинсоюз. Немкустпромсоюз объединял кустарей фургонной, веялочной, корзинной, соломоплетельной и чулочно-трикотажной промышленности. В 1928 г. в него входило 43 кустарно-промысловых артели с 3,9 тыс. членами. Сарпинсоюз в том же году объединял 335 сарпиноткацких артелей с 10 тыс. членами и в период нэпа всегда составлял серьёзную конкуренцию Сарпинтресту. 

В целом, в 1924 - 1928 гг. объём валовой продукции промышленности вырос с 7,5 до 26,7 млн. руб. (в неизменных ценах 1926 г.). Развивались три основные формы собственности: государственная (предприятия и мастерские, национализированные в 1918 - 1919 гг.), кооперативная и частная. По стоимости производившейся продукции ведущую роль играла государственная промышленность. С ней успешно конкурировала кооперативная, которая в 1926 - 1927 хозяйственном году по отмеченному показателю даже обошла государственную промышленность. Доля частной промышленности была невелика (3 - 9 %). Получив некоторое развитие в середине 1920-х гг., впоследствии она вновь стала вытесняться государственной и кооперативной промышленностью. Здесь, конечно же, не последнюю роль сыграл всё тот же пресловутый «классовый подход».

Хлебная торговля в немецком кооперативе. РГАКФД

Во все годы рассматриваемого периода имел место устойчивый поступательный рост промышленного производства. Однако, темпы восстановления промышленности в Немреспублике уступали общесоюзным, хотя несколько и опережали темпы восстановления соседней Саратовской губернии. Существенным тормозом в деле восстановления промышленности было почти полное отсутствие финансирования из центра. Республиканский же бюджет не мог оказать существенной поддержки развитию местной промышленности, так как сам постоянно нуждался в отчислениях из её прибылей. Именно по этой же причине в 1920-е годы в Республике немцев Поволжья практически не развивались транспорт и связь, дорожная сеть и другие элементы инфраструктуры.