История российских немцев

[Zaman.]

16 мая 1907 г. было зарегистрировано Киевское немецкое общество, желавшее сохранять и поощрять немецкую культуру среди немецкого населения, систему образования, язык путем организации научно-популярных чтений, библиотек, читален, клубов, дет­ских праздников.

Еще раньше — 18 сентября 1906 г. — был учрежден Южнорусский немецкий союз. Среди его программных положений было и содействие сохранению немецкого языка в устной и письменной речи среди немцев, живущих в России. Регион действия Союза включал: Херсонскую, Таврическую, Екатеринославскую, Бессарабскую губер­нии, область Войска Донского и Кавказ, города Одессу, Николаев, Севастополь, Керчь, Ростов-на-Дону. И вновь речь шла о создании школ, библиотек, лекционной работе и т. д.

5 февраля 1908 г. в Одессе было основано Южнорусское немецкое общество с аналогичными целями и механизмом их достижения — организация учебных заведений, читален, библиотек, распространение знаний о науке и литературе.

Менее масштабными, но отнюдь не менее эффективными явля­лись Эйгенфельдское училищное общество (1906 год основания), Общество для содержания Хортицкого женского училища (1901 г.), Нейфрейдентальское образовательное общество, Меннонитское общество поощрения образования, Гальбштадтское общество женского училища. Орловское училищное общество. Орловское общество женского училища, Александровское училищное общество и ряд других организаций подобного типа. Здесь речь не идет о просветительских организациях, чья деятельность ограничивалась преде­лами городов.

[Zaman.]

В начале века наблюдался процесс укрупнения и реорганизации части колонистских школ, трансформации некоторых из них в крупные учебные заведения, создание новых центральных училищ, ком­мерческих школ, реформирование ряда учебных заведений в высшие начальные училища. Другими словами, несмотря на существование административно-правового давления, возможность для разнокультурного сосуществования сохранялась, культуры не сливались, сохраняя черты национальной самобытности. Это был период, когда практически была решена проблема квалифицированных учи­тельских кадров, существенно поднялся общеобразовательный уровень колонистов, шел процесс интеграции колонистской образовательной системы в общероссийскую. 

Центральное меннонитское училище в Карасане. Крым

Такова была ситуация в системе колонистского образования к началу Первой мировой войны.

[Zaman.]

С появлением немцев в Украине начинается и их расселение в городах. К началу ХХ века в Украине трудно было отыскать город, где бы не проживали немцы.

Первые сведения о поселении немцев в Киеве, относятся к 1766 г. Это были ремесленники, которые селились преимущественно на Подоле. Там уже в 1770 г. вблизи церкви Покровы существовал склад аптекарских товаров, возглавляемый провизором Ф. Веделем, а единственной частной аптекой того времени была аптека Г. Бунге. К концу 60–х гг. ХIХ в. аптеки открылись в Печерске, в Дворцовой части, напротив Царского сада находилась казенная аптека, Все частные аптеки принадлежали немцам. На средства немецкой общины в 1857 г. была построена каменная кирха.

Деятельность немецкой колонии в Киеве наложила отпечаток на все его развитие, оставив заметный вклад в научной и культурной жизни города. Так, с открытием в 1834 г. Киевского университета Св. Владимира в него были приглашены профессора Дерптского университета.

Огромный культурный вклад в историю Киева и всего российского государства внесла семья Бунге. Профессором политэкономии, ректором Киевского университета был Николай Христианович Бунге.  Начиная с 1873 г. он также возглавлял и отделение российского технического общества, которое играло большую роль в профессионально–технического образования в России. Н. Х. Бунге был одним из воспитателей наследника престола Александра Александровича, будущего императора Александра III, в царствование которого Бунге возглавлял финансовое ведомство российской империи.

[Zaman.]

Киев в начале ХХ в.	Н.Х.Бунге

Н. А. Бунге был одним из основателей в 1898 г. в Киеве Политехнического института – первого в России многопрофильного высшего учебного заведения с четырьмя факультетами. Заметный след оставил Н. А. Бунге и в истории коммунального хозяйства города – газового освещения, водообеспечения и т. д.

Заметную роль играли немцы и в культурной жизни города. Известный художник и архитектор П. И. Шлейфер работал при Киевском учебном округе и в Киевском институте благородных девиц. Он остаил целый ряд портретов. По его проектам построено здание второй Киевской гимназии и многие другие административные и частные здания. Неповторимый киевский модерн – кварталы домов на улицах города – создавал вместе с Шлейфером и Е. П. Брадтман. В течение многих лет работал учителем рисования художник–профессионал Гротте, который создал галерею полотен с видами города. Ряд картин с видами Киева создал также. А. Петцольд. Архитектурное творчество немецких художников и зодчих имело определенную роль в развитии украинской архитектуры и живописи.

Благотворное влияние представителей немецкой национальности на духовное развитие украинского и русского народов ощущалось и в начале ХХ столетия. Одним из основоположников украинского искусствоведения был немец Феодор Людвигович Ернст, который создал ряд таких ценных работ, как “Киевская архитектура 18 в.”, монография о Нарбуте и многие другие.

[Zaman.]

Крупная немецкая диаспора имелась и в Одессе – городе, который с самого начала своего существования очень привлекал немецких эмигрантов. Уже в 1803 году там проживало 558 немцев. По переписи 1897 г. в Одессе числилось 10248 немцев, в том числе 7217 лютеран, 2217 католиков, 247 реформатов, 567 представителей других вероисповеданий.

Переселенцы привезли в Одессу опыт и традиции городского неземледельческого труда, что обеспечило ей развитие ремесел, торговли, и не просто ярмарочной, а торговли прогрессивной, постоянной, что давало городу стабильный высокий доход. Не случайно, что среди первых одесских базаров был и Немецкий рынок.

Одесса	Вид Одессы начала ХХ века

Еще в первой половине XIX века тут были основаны торговые дома Штиглица–Бенгарда, Вальба, Гюберта, Полнера, Фендериха. Последний, из основанного в супругами Фендерихами маленького магазина, к концу ХIХ в превратился в один из наиболее фешенебельных.

Немецкие купцы Одессы установили теснейшие торговые связи с европейскими странами, осуществляли транзитную торговлю колониальными товарами. Потребности города и его населения очень быстро сориентировались на совсем близкий и развитый Запад, и сам город по своему облику стал походить на западный. 

Немцы внесли ва

[Zaman.]

4.3 НЕМЦЫ ПОВОЛЖЬЯ

Поволжье

Уже отмечалось, что ликвидация особого управления колониями и переход их в подчинение местных уездных и губернских органов управления привели к разобщению колонистов, оказавшихся в разных уездах и губерниях. В Поволжье такое административно-территориальное разделение территорий, на которых проживали немцы, произошло на 20 с лишним лет раньше. После отделения Заволжья от Саратовской губернии в 1850 г., в ее составе остались только правобережные немецкие колонии, тогда как колонии левого берега Волги отошли ко вновь образованной Самарской губернии. 

Новое административное деление совершенно не учитывало сложившиеся экономические, культурные, исторические связи населения обоих берегов, не в последнюю очередь и немецкого. Явные просчеты административного переустройства отмечались даже местной властью. Спустя 20 лет саратовский губернатор М. Н. Галкин–Враский в отчете императору за 1871 г. отмечал «неудобство» искусственного разделения Саратовской и Самарской губерний, при котором разрываются естественно сложившиеся экономические связи. Губернатор предлагал решить вопрос о более соответствующим нуждам Поволжья административном устройстве, но призыв остался без ответа.

[Zaman.]

К концу ХIХ в., по сравнению с серединой столетия, немецкое население Поволжья выросло почти вдвое. По данным переписи 1897 г. здесь проживало около 396 тыс. немцев, в том числе на «горной» стороне в Саратовской губернии – 163 тыс., на луговой стороне в Самарской губернии – 233 тыс.

В результате, аграрное перенаселение, которое было заметно в немецких селениях уже в середине ХIХ столетия, к началу ХХ века, становится важным фактором, влиявшим на социально–экономическое развитие края. С увеличением численности немецкого населения колоний, при очередных переделах земли, дворовые участки все более дробились. Кроме того, уменьшалось в каждом хозяйстве количество рабочих рук, скота, инвентаря, имущества, что особенно сказывалось на положении небогатых семейств.

• Земельное обеспечение немцев в Новоузенском уезде в сравнении с другими национальными группами

[Zaman.]

Необходимо учитывать и экологический фактор, который в ХIХ столетии стал все более и более отрицательно сказываться на развитии хозяйства всего нижневолжского региона. Разумеется, что и прежде зона рискованного земледелия, где располагались немецкие колонии, давала о себе знать малоснежными зимами, суховеями, засухой. Но к концу столетия расточительное отношение к природным ресурсам стало особенно заметным. Так, площадь лесов небогатых растительностью Саратовской и Самарской губерний, менее чем за двадцать лет (с 1881 по 1899 гг.) сократилась почти на 14%. В итоге, резко понизился уровень грунтовых вод, исчезали многочисленные прежде ручейки, мелела даже Волга. Полевые культуры страдали от суховеев гораздо больше, чем ранее. В результате беспорядочной распашки земель выросла эрозия почвы, стремительно росли овраги, выводя из оборота плодороднейшие земли. С 1880–х гг. неурожаи в Саратовском Поволжье становятся все более частыми и губительными. Неурожайными и голодными для всего края были: 1879–1880, 1891, 1898, 1901, 1905 – 1906, 1911 – 1912 гг.

Немцы Поволжья в подавляющем большинстве оставались сельскими жителями.

Колонисты Поволжья

[Zaman.]

Менее 2 % из них жили в городах. Основным занятием немецких колонистов Поволжья оставалось сельскохозяйственное производство. К середине XIX в. земельные отношения у немцев уже строились по традиционному для России общинному принципу, с регулярным переделом земли по количеству душ мужского населения. Развитие хлебопашества сдерживало характерное для общинного землепользования трехполье без всякого удобрения почвы. Лишь в южных – волостях Камышинского уезда – Илавлинской и Усть Кулалинской трехполье уступило место четырехполью.

• Количество земли у поволжских немцев к 1914 г.

Таким образом, каких-либо серьезных отличий в обработке земли у различных категорий крестьян и колонистов Саратовской губернии не наблюдалось. Обе эти группы сельского населения применяли отсталые экстенсивные методы. В то же время колонисты смогли добиться определенного технического превосходства над крестьянами в использовании сельскохозяйственного оборудования. Ими применялся железный плуг в отличие от деревянных сох крестьян, использовались более эффективные с технической точки зрения косы в виде крюка вместо крестьянского серпа. Высоким качеством отличались их веялки. Колонисты Поволжья имели широкую известность как непревзойденные умельцы в изготовлении простых сельскохозяйственных орудий.

[Zaman.]

Хотя производство пшеницы являлось главным направлением сельскохозяйственной деятельности, занимая обычно около 45 % посевных площадей, немцы выращивали и другие зерновые культуры. Так 25 % было занято под рожь и 5 % под овес. Со второй половины XIX в. у саратовских колонистов стали популярны просо и подсолнечник. Последний выращивался во всех колониях, но наибольшие площади эта культура занимала у поселян Ягоднополянской волости Саратовского уезда, где ее начали культивировать с середины XIX в., а к концу столетия ею засевалась шестая часть всех земель.

Овощи и фрукты выращивались в немецких колониях губернии на приусадебных участках. Предпочтение в это время стало отдаваться ранее отвергавшемуся картофелю. На небольших садовых участках в основном выращивались яблоки и вишни, а на полях дыни, арбузы и тыквы.

Целый ряд факторов отрицательно влиял на экономическую структуру немецкого земледельческого хозяйства Поволжья. И все же главной проблемой было малоземелье в условиях общинного характера землепользования. В итоге на немецких сельских обществах стали копиться недоимки, чего раньше не было. Земский начальник Усть–Кулалинской волости в отчете за 1899 г. сообщал, что до 1880 г. население волости вовсе не знало “даже названия недоимок”, а в настоящее время их более “сотни тысяч”.

[Zaman.]

Разумеется, что практичные немецкие земледельцы искали выхода из сложившейся ситуации. В частности, в земледельческих селениях немцы, если появлялась возможность прибегали к аренде участков у частных лиц, хотя и в меньшей степени, чем русские и украинские крестьяне. Однако и этот источник использования земли к концу столетия значительно снизился. Причины были разные: возросшие арендные платежи, переход дворянских земель к другим владельцам, рост выгоды от прямой обработки земли, а не сдачи ее в аренду.

Страдая от малоземелья и безземелья немецкие крестьяне, таким образом, имели причины для недовольства, тем не менее, практически не приняли участия в аграрных волнениях на территории Поволжья в годы первой русской революции. В отличие от большинства русских крестьян немцы продемонстрировали свою лояльность по отношению к властям, избрав волостных представителей в уездные землеустроительные комиссии, которые создавались в рамках столыпинской аграрной реформы. Среди трети волостей, бойкотировавших выборы волостных сходов, не оказалось ни одной немецкой волости.

Землеустроительным комиссиям отводилась важная роль в проведении реформы. Они должны были оказать содействие крестьянскому банку в продаже земли крестьянам, заниматься созданием единоличных хозяйств путем раздела целых селений или обществ на хутора или отруба, а также посредством выделения отдельных домохозяев, решать вопрос о ссудах и пособиях единоличникам. Главной целью реформы являлась смена формы собственности: вместо общинного землевладения в деревне должна была господствовать земельная собственность крестьян.

[Zaman.]

В первые годы проведения столыпинской реформы поселяне-немцы Поволжья отнеслись к ней достаточно инертно. Многие сельские общества предпочитали новому порядку традиционные формы хозяйствования. Лишь несколько селений рискнули перейти к наследственному владению землей, укрепив ее в личную собственность за всеми домохозяевами, но чересполосица при этом оставалась. Вместе с тем, и серьезной агитации против проведения реформы не отмечалось.

В июне 1907 г. Камышинская управа обратилась к населению с особым отношением, в котором просила местные сходы обсудить возможность перехода к хуторной системе. При этом само хуторное хозяйство описывалось в негативном свете. В некоторых обществах понемногу стала разгораться борьба сторонников и противников столыпинской реформы. Так, в Ней-Бальцерском обществе на сходе 1909 г. крестьяне не смогли принять решение о дальнейшей судьбе общины в виду сильных разногласий.

Перелом наступил в 1910 г., когда буквально в течение двух лет семь из восьми селений Илавлинской волости Камышинского уезда полностью перешли к отрубному хозяйству (последнее селение этой волости присоединилось к ним в 1914 г.). Их примеру последовали ещё две волости – Усть-Кулалинская и Семеновская. Они перешли к отрубному хозяйству в полном составе (14 селений). То же сделали 3 из 6 селений Каменской и одно селение Сосновской волости. В итоге община прекратила свое существование в 32 бывших немецких колониях Камышинског уезда из 51. Из русских сёл Камышинского уезда за это время расстались с общиной только 2. Сходные процессы происходили и в других уездах Саратовской и Самарской губерний, где проживали немцы.

[Zaman.]

Следует отметить, что в ряде немецких сёл шла глухая борьба между стремившимися выйти на отруба, с одной стороны, и общинниками, с другой. В нее оказались втянуты и перешедшие к наследственному владению, так как при выделах приходила в движение вся система землевладения. Нередки были случаи, когда землеустроители вместе с желающими в принудительном порядке выделяли из общины и тех поселян, чьи укрепленные полосы вклинивались во вновь создаваемые отруба. Например, в Ягодной Поляне Саратовского уезда – принудительно вывели из общины 140 хозяйств из общего числа 400. В большинстве случаев выделы осуществлялись и против воли обществ. Другой причиной конфликтов становилось стремление сельских обществ исключить из своего состава лиц, уехавших в Америку с тем, чтобы удержать землю за обществом.

В реализации реформы правительство отводило определенную роль крестьянскому банку, который был призван оказывать финансовое содействие малоземельным крестьянам в приобретении земли. Как свидетельствует практика деятельности Саратовского отделения банка, немцы-колонисты покупали землю на равных с русскими крестьянами условиях. В частности, Норкским сельским обществом было куплено у банка 4.926 десятин земли. Однако в 1909 г. по распоряжению главного управления землеустройства и земледелия операции с колонистами были приостановлены. Чуть позже, ввиду малого спроса на банковские земли из–за их малой пригодности к обработке (низкое качество почвы, недостаток воды) было разрешено местным отделениям банков продавать земли и поселянам-немцам, но не более 250 отрубов. В 1913 г. было разрешено продать дополнительно еще 39 отрубов. В конечном итоге 302 поселянина-немца смогли выкупить у банка за время реформы 364 отруба общей площадью 8920 десятин земли. Это была довольно незначительная часть от общей продажи земли всем крестьянам в Саратовской и Самарской губерниях.

[Zaman.]

Губернская землеустроительная комиссия тщательно следила за правильностью сделок и в случае нарушения правил отменяла их. Так, когда один из поселян Сосновки (Шиллинг), желая обойти инструкцию о запрете на продажу более одного отруба на семью до 5 человек работоспособного возраста, произвел со своим братом фиктивный раздел и купил два отруба у банка, то губернская комиссия заставила его вернуть баку один отруб.

С 1910 г. Крестьянский банк стал собирать сведения о положении “выделившихся” крестьян на банковских землях. Обследования показали, что доходность новых хозяйств была относительно невысокой. В значительной степени урожайность зависела от климатических условий. Так, в Камышинском уезде Саратовской области в 1910–1912 гг. из 10 обследованных хозяйств только два получили прибыль. В Николаевском уезде Самарской области таких хозяйств не оказалось вообще. Убытки были прямым следствием засушливости климата. Иная картина наблюдалась в Саратовском уезде. Здесь большинство хозяйств испытало трудности лишь в 1911 г., тогда как 1912 год был завершен с прибылью для двух третей хозяйств.

Определенную роль в выходе поселян из общины сыграла финансовая политика землеустроительных комиссий, которые прилагали большие усилия по упрочению отрубных и хуторских хозяйств. В частности, большое внимание уделялось гидротехническим работам, огнестойкому строительству на отрубах. Отрубникам выдавались ссуды и пособия на сооружение прудов и колодцев, жилых и хозяйственных построек, а также на борьбу с пескам и оврагами. Ссуды выдавались на 12 лет, причем выплата начиналась лишь по истечении трех лет. Так, жителям трех немецких поселений Камышинского уезда было выдано в 1912 г. только на огнестойкое строительство на отрубных участках   от 50 до 300 рублей. Общий объем ссуды составил 21,7 тыс. руб. Отказы имели место только в тех случаях, когда проситель уличался в зажиточности.

[Zaman.]

С начала 1910–х гг. началось открытие прокатных станций, создание зерноочистительных обозов, организация показательных полей, садов, выдача посадочного материала, проведение сельскохозяйственных лекций. Однако этого было недостаточно. К 1914 г. в Саратовской губернии было открыто при содействии комиссии всего 7 прокатных станций, создано 8 зерноочистительных обозов, 10 показательных полей и 107 показательных участков. В заволжских уездах Самарской губернии таких объектов было ещё меньше. Явно недостаточной оказалась и помощь отрубникам в закупке сельскохозяйственных орудий и скота. До 1914 г. ссуды и пособия были выданы лишь 50% просившим их, причем выделенная сумма не превзошла и 33% от первоначально запрошенной. С началом первой мировой войны ссудные операции были свернуты из–за нехватки средств.

Таким образом, столыпинская аграрная реформа в немецких поселениях Поволжья имела целый ряд особенностей. Во-первых, волна выходов из общины в них пришлась на 1910–1914 гг., в то время как по Саратовской и Самарской губерниям в целом - на первые три года. Во-вторых, в целом из немецких сельских общин вышло более 70% домохозяев, тогда как средний показатель по двум упомянутым губерниям составил 27,9%. В-третьих, в немецких волостях приобрело массовый характер разверстание целых селений на отруба, что не было характерно для крестьян других волостей. К особенностям реформы следует отнести и отлучение поселян от помощи Крестьянского поземельного банка.

Значительное место в жизни колонистов занимали кустарные промыслы. В пореформенный период продолжалось их активное развитие, чему способствовал сезонный характер занятия сельским хозяйством с длительным периодом зимнего бездействия. Постепенно они стали принимать характер работы на рынок. Значительное развитие в колониях приобретает кожевенное производство, особенно в колониях Голый Карамыш (Бальцер), Севастьяновка (Антон), Карамышевка (Бауэр) и Олешня (Диттель). На 1871 год в немецких поселениях только Саратовской губернии работало 140 кожевенных мастерских.

[Zaman.]

Примерно с середины XIX века широкое распространение получило производство курительных трубок. В колонии Лесной Карамыш (Гримм), где в основном они производились, выделывалось ежегодно до 500 тыс. штук трубок и столько же чубуков 20 различных сортов. Они выделывались в основном зимой из корней и стволов березы и клена. Часть трубок и чубуков мастера развозили по колониям сами, но большинство сдавалось скупщикам, которые продавали их в Тамбове, Самаре, Пензе и других городах России.

В Нижней Добринке практиковалось производство из местного материала молотильных камней.

И все же наиболее популярным среди колонистов был сарпиночный промысел. Производство сарпинки наиболее широкое распростонение получило в Сосновской волости Камышинского уезда, где "земельный голод" и низкое качество крестьянских наделов у немецких колонистов толкали их на поиски иных средств к существованию, кроме земледелия.

Одновременно с дальнейшим расширением сарпиночного производства, семьи Шмидт, Рейнеке и Борель начинают вкладывать свои средства в мукомольное производство.

В 1890-е годы немцы-мукомолы взяли под свой контроль не только производство муки, но и ее продажу в России. Первыми в этом направлении действия предприняли братья Шмидт, учредившие в 1888 г. Торговый Дом, открыв одновременно представительство фирмы в Москве. В 1892 г. был учрежден Торговый дом "Эммануель Борель и сыновья", а 1899 г. Торговый Дом открыл Конрад Рейнеке.  В конце 90-х гг представительства этих фирм существовали в Петербурге, Астрахани, Рыбинске, Нижнем Новгороде и др. городах России.

[Zaman.]

О.П.Шмидт	К.К.Рейнеке	Э.Борель

 

Несмотря на постройку в Саратове железной дороги, главной торговой артерией оставалась Волга. Для успешных торговых операций были нужны собственные суда и баржи. Больше всего в решении этой задачи преуспела фирма братьев Шмидт, создавшая собственное пароходство. В его состав входило 5 пароходов: "Карамыш", "Иосиоп","Колонист","Крупчатник" и "Русалка"; 32 баржи и 2 плавучих элеватора. В собственности фирмы Бореля имелось 2 парохода "Ваня" и "Эммануил" и 18 барж,  а у Рейнеке - 2 парохода "Конрад"и "Елизабета" и 17 барж.

Успехи саратовских мукомолов в конце XIX в были высоко оценены на различных промышленных выставках. Первой высокую награду - серебрянную медаль Императорского Вольного Экономического общества в 1880 г. получила фирма Рейнеке. Она же в 1882 г. на Всероссийской промышленно-художественной выставке получила право использования государственного герба на своей продукции. Фирмы Шмидт и Борель в конце 1880-х годов также на различных российских выставках были отмечены высокими наградами.

В 1890-е годы признание заслуг этих фирм пришло и из-за границы. Дважды, в 1892 и 1900 гг. Фирма Рейнеке получала золотую медаль на выставках в Париже, а в 1897 г. такую же в Стокгольме. Высокие награды на различных европейских выставках получили также фирмы Шмидт и Борель.

[Zaman.]

В 1871 г. в немецких сёлах Поволжья насчитывалось 175 церковно-приходских школ, в них работало 220 учителей, они обучали 49,8 тыс. учащихся. В пореформенные годы проблемы образования получали всё большее общественное звучание. Активную позицию заняли земские органы - в первую очередь, уездные. Ещё в 1869 г. Камышинское уездное земское собрание, в котором больше половины мест занимали немцы-колонисты, разработало план введения всеобщего народного обучения. Положение о народных училищах от 25 мая 1874 г. предоставляло земству право учреждать школы, выделять финансы на их содержание, рекомендовать учителей и следить в целом за ходом общеобразовательного процесса. При земских управах создавались комиссии по народному образованию, в которых разрабатывались планы развития школьного и внешкольного образования.

Немецкие представители в земствах Новоузенского и Камышинского уездов (в этих уездах немецкое население насчитывало от 24% до 42%) составляли особую категорию. Работа в земских органах требовала грамотности на русском языке, умения составлять отчеты. Поэтому в земские органы избирались трудолюбивые, наиболее просвещенные колонисты, владевшие русским языком. Начав на поприще земства, многие из них занимали позднее видные должности в губерниях. Это такие, как Г.Х. Шельгорн, П.Е. Ляук, Н.В, Гардер, В.В.Крубер, К.Н.Гримм и др.

Земства положили начало принципиально новым шагам в области образования: организация земских школ (пер­вая земская школа открылась в 1871 г. в Верхней Добринке); обеспечение их учителями русского языка с оплатой их труда; финансовая помощь всем типам школ (расходы на народное образование в Камышинском уездном земстве в 1900 г. составляли 30% годового бюджета), а затем и перевод части церковно-приходских школ под крыло земства; подготовка учительских кадров, организация бесплатных библиотек, пре­доставление стипендий для обучения в университетах и училищах.

[Zaman.]

Развитие сети земских школ (в 1903 г. в Камышинском уезде было 213 начальных училищ, из них 55 - церковно-приходских и 52 земских школы) создавало здоровую конкуренцию другим типам школ. Учитель земской школы становился заметной фигурой в деревне.

Потребность в знаниях диктовалась самой жизнью. Развитие производства и рынка требовало всё больше грамотных людей.

На новую ступень поднялось частное образование. С 1870-х годов в немецких колониях стали появляться товарищеские школы (Geselschaftisschulen), создаваемые группами семей для более качественного обучения своих детей. В прошениях об открытии подобных школ учредители обычно указывали на какие средства будет существовать школа, где она будет размещаться, предполагаемое количество учителей и учеников и т.д.

Первые товарищеские школы были открыты в 1870 г. в колониях Голый Карамыш), Усть-Золиха и Гололобовка. К концу 1870-х годов подобные школы образовались во всех колониях Сосновской волости. Занятия обычно начинались с середины августа и продолжались до 20 июня. Поступившие сюда освобождались от посещения церковной школы. К концу 1880-х годов товарищеские школы имели превосходную репутацию и положительные отзывы от губернатора, инспекторов и местных жителей. На конец 1880-х годов только в колониях Камышинского уезда насчитывалось 27 таких школ.

В целом частные школы в колониях охватывали небольшое число детей, но они давали право выбора богатым колонистам в приобретении большего объема знаний, особенно, изучения русского языка, чего церковно-приходская школа не давала, позволяли подготовиться для поступления в русскую гимназию.

[Zaman.]

Наиболее дальновидные колонисты требовали изучения русского языка в церковно-приходских школах, ибо его знание было необходимо для работы в органах управления, возросли контакты с русским населением, знание русского языка позволяло иметь льготу по воинской повинности, введенной для немцев в 1874 г., облегчало службу в армии. Позиции колонистов и духовенства в этот период разделились. Часть духовенства настаивала на введении русского языка и, что особенно важно, акцентировала внимание на подготовке учителей со знанием русского языка из среды колонистов. Другая часть всячески подогревала слухи о грядущей русификации, ссылаясь на отмену былых привилегий.

2 мая 1881 г. церковно-приходские школы были переданы в ведение Министерства народного просвещения. За духовенством было сохранено право наблюдать за религиозным образованием юношества в этих заведениях. Порядок управления изменился, попечителям учебных округов было предоставлено право подчинить школы контролю директора и инспекторов народных училищ. Организация и учебное устройство школ оставались без изменений. Министерство не взяло на себя также финансовое обеспечение - источник содержания остался прежним - сельские общества.

Важным фактором и элементом модернизационных процессов являлся рост грамотности. Перепись 1897г. даёт сравнительный анализ уровня грамотности народов империи. По уровню грамотности (78,5%) немцы в России занимали третье место (после эстонцев и латышей), причем, уровень грамотности мужчин и женщин у немцев был практически одинаков (соответственно - 79,7% и 77,3%), а число немцев с образованием выше начальной школы - практически в 3 раза больше, чем у других национальностей - 6,37%. Перепись 1897г. зафиксировала и знание русского языка, оно составило для немцев Поволжья и региона Урала 18,92%. Уровень начального образования у немцев превышал все остальные группы населения практически в три раза и составлял почти 87%. Показатели среднего образования у русских в целом и немцев Поволжья были почти на одинаково низком уровне, в то время как уровень среднего образования русских в городах оказался гораздо выше. Это было связано с нехваткой средних учебных заведений и менталитетом крестьян, не видевших необходимости в среднем образовании. Для немцев главными причинами низкого уровня среднего образования являлось незнание русского языка, препятствовавшее поступлению в русские гимназии, что в свою очередь являлось следствием низкого уровня преподавания русского языка в централь­ных училищах, готовивших учителей для немецких школ.

[Zaman.]

Принятое в 1871 году решение о преподавании на русском языке всех предметов, за исключением родного языка и закона Божьего, должно было вводиться постепенно и предполагало добровольность изучения русского языка. Но реально на местах инспекторы часто нарушали закон.

Переподчинение школ Министерству народного просвещения, а на местах - директорам народных училищ, введение корпуса инспекторов, контроль государства за деятельностью земства в области образования, введение преподавания на русском языке - все говорило за то, что государство стремилось включить немецкую школу в общий строй общественной жизни.

Эта политика в целом отвечала объективному развитию общества. Отчеты инспекторов, результаты экзаменов, земские обследования состояния школьного образования говорили о том, что введение русского языка повсеместно не наблюдалось. Перевести немецкую школу достаточно безболезненно на преподавание русского языка в большем объеме, чем прежде, не удавалось, так как не предпринимались конкретные шаги по увеличению выпуска учителей в центральных училищах и католической семинарии, не была продумана программа обеспечения учителей пособиями и учебниками, не перестроена программа преподавания, не укреплена материальная база школы. Непоследовательные шаги правительства и конкретные действия школьной администрации вызывали протесты колонистов.

Позитивные перемены в общественной жизни, сопровождавшие развитие экономики в стране и на Волге, наталкивались на традиционализм основной массы немецкого населения в их отношении к школе. С одной стороны, была большая группа городских немцев, сосредоточенных в городах губернского и уездного значения и вошедших в русло капиталистического развития через участие своими капиталами в мукомольном деле, торговлей зерном и мукой и т.п. С другой стороны, основная масса немецких крестьян именно в поволжских колониях олицетворяла собой крестьянский традиционализм, сознание, что все в жизни должно оставаться таким, как было передано родителями в процессе воспитания, а это входило в объективное противоречие с необходимостью реформ и отказом от устаревших форм существования.

Объективные процессы интеграции немецких колоний в общий социум Поволжья заставили правительство организовать центральные училища. (Екатериненштадтское и Лесно-Карамышское) для подготовки учителей со знанием русского языка - так называемые «русские училища». Они содержались на средства колонистов. Только с 1833 г. началась реальная подготовительная работа по созданию училищ. Но низкий уровень знаний учащихся, частая смена руководства, набор дисциплин и несовершенные учебные планы - все эти причины не позволяли выпускать учителей с достаточным уровнем знания русского языка. Более основательно шла подготовка духовенства и учителей в римско-католической семинарии Саратова. Она отличалась высоким уровнем преподавательского состава, широким набором общеобразовательных предметов давала лучшее знание русского языка. Только к концу 1890-х годов XIX века. училища пополнились квалифицированными преподавателями, улучшилась их материальная база. Учителей готовили также Вольская учительская семинария, русские гимназии Саратова и Самары.

В 1909-1913 гг. прошло преобразование центральных училищ в городские училища с организацией при них двухгодичных педагогических курсов. В Лесно-Карамышском училище обучалось с 1868 по 1916 гг. 3427 учащихся, из которых 368 вышли со свидетельством об их окончании.

[Zaman.]

Лесной Карамыш (ныне Каменский). Здание бывшего центрального училища.

Эти цифры свидетельствуют о том,_что оба училища постоянно испытывали дефицит кадров, материального обеспечения, а главное, учащихся с хорошим знанием русского языка как базового для обучения. Тем не менее, именно эти училища дали целый ряд известных представителей интеллигенции, которые занимали в последующем видное место в общественно-политической жизни, особенно после 1917 г. ( И. Шваб, Г. Дингес, А. Шенфельд, А. Лане, А. Лонзингер и др.).

К началу ХХ века немецкое городское население в Поволжье неуклонно росло, прежде всего, за счёт выходцев из колоний. Немцев можно было найти практически во всех социальных группах. Они были рабочими и служащими, извозчиками и грузчиками, кустарями и предпринимателями, учителями и гувернантками, инженерами и архитекторами, врачами и аптекарями, предпринимателями и представителями творческих профессий, духовными лицами и государственными чиновниками.

Всё более активное участие городских немцев в социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни говорит о появлении в пореформенный период нового феномена – широкого взаимодействия немецкой и русской культур.

Самой большой немецкая диаспора была в Саратове. И это не случайно, поскольку Саратов стал фактической метрополией немецких колоний на Волге. Если в 1860 году в Саратове проживало около 1 тыс. немцев, основным занятием которых было ремесло и торговля, то к началу ХХ века их численность выросла более чем в 5 раз.

На месте бывшей Немецкой слободы возникла Немецкая улица, ставшая центральной, самой красивой и респектабельной улицей Саратова. На этой улице красовался величественный католический кафедральный собор св. Клеменса.  Неподалеку от него на Никольской улице устремляла ввысь свой шпиль лютеранская церковь св. Марии.  Ближе к железнодорожному вокзалу раскинулись корпуса Саратовского университета. Этот ансамбль зданий, созданный в неоклассической стилистике стал украшением города. Спроектировал и построил его талантливый саратовский архитектор К. Л. Мюфке. 

Саратов. общий вид	Радищевский музей

По проекту архитектора И. В. Штрома в 1883-1885 гг. было сооружено здание Радищевского музея, поражающее свои великолепием.  Ряд зданий Саратова, построенных в модернистском стиле, были созданы другим интересным архитектором – М. А. Пульманом.

 

Саратов. общий вид	Собор Св. Клеменса	Церковь Св. Марии

Саратов стал одним из крупнейших промышленных центров региона, и не последнюю роль в этом сыграли немецкие предприниматели.

На рубеже веков для обслуживания местной ткацкой промышленности, получившей большое развитие в немецких колониях правобережья в селе Шахматовка под Саратовом (ныне посёлок Красный Текстильщик) акционерным обществом Саратовская мануфактура была основана бумагопрядильная фабрика. Одним из её директоров стал Э. Борель, представитель известного клана сарпинковых и мукомольных «королей». Позднее одним из основных держателей акций стал другой «сарпинковый король» - А. Бендер.

В начале века Саратов стал крупнейшим центром мукомолья в Поволжье. Его мельницы ежесуточно выдавали 59 тыс. пудов муки, в то время как в Самаре этот показатель составлял 45 тыс., в Нижнем Новгороде - 42 тыс. пудов. Уже отмечалось, что практически вся мукомольная промышленность Саратова была сосредоточена в руках немцев: братьев Шмидт, К. Рейнеке, Э. Бореля, Д. Зейферта и др.

Большим спросом пользовалась продукция шоколадной фабрики торгового дома «Братья Миллер».

В Саратове располагались и известные в Поволжье табачныет фабрики, среди них фабрика А. Штафа. Своё сырьё – высококачественный табак она получала из немецких колоний левобережья, располагавшихся вблизи Екатериненштадта.

В условиях быстрого подъёма экономики России в Саратове появились заводы металлургической и металлообрабатывающей промышленности. В самом конце XIX века были открыты механический завод О. Беринга, гвоздильно-проволочный завод Гантке, завод по производству мельничного оборудования Э. Шиллера и др.

В начале ХХ века Саратов становится не только важным промышленным, но и крупным культурным центром Поволжья. В 1909 г. здесь был открыт 9-й императорский университет – первое высшее учебное заведение. Среди преподавателей и профессоров университета были такие всемирно известные учёные как философ С. Л. Франк, математик В. В. Вагнер, филолог Ю. Г. Оксман, физики В. П. Жузе и Е. Ф. Гросс, химик В. В. Вормс, биолог А. А. Рихтер, геолог А. И. Олли и др.

Говоря об интеллигенции Саратова, нельзя не упомянуть имя А.Н. Минха, который более 20 лет работал мировым судьей Саратовского уезда, занимался литературной деятельностью, был основателем в 1886 г. Саратовской ученой архивной комиссии.

Немцы играли заметную роль и в общественно-политической жизни Саратова. Так, например, В 1901 - 1903 гг. саратовским губернатором являлся А. П. Энгельгардт. Депутатами 1 Государственной Думы - Я. Дитц и В. Шельгорн.

Немцы оставили свой заметный след и в истории Самары. До сих пор украшением Самары являются лютеранская и католическая церкви. 

Первыми самарскими немцами во второй половине XVII в. стали её воеводы В. Я. Эверлаков, А. Д. Фанвисин, А. Шеле. Самарскими губернаторами в разное время были К. К. Грот (1853 - 1860),  И. Л. Блок (1906). Жизнь последнего трагически оборвалась в результате покушения террориста.

[Zaman.]

 

Саратов. Мельница Рейнеке	Самара. Католический собор	К.К.Грот

Бурное экономическое развитие Самары со второй половины XIX в. предопределил тот факт, что с 1851 г. она стала центром вновь созданной одноимённой губернии. Заметную роль в этом процессе играли немецкие предприниматели. Например, участок Дворянской улицы от Алексеевской до Предтеченской был сплошь средоточием немецкого предпринимательства. Здест располагались крупные магазины. Среди них «Сарептский» магазин Ю. Б. Христианзена вместе со складом. В нём торговали товарами из Сарепты: знаменитой сарпинкой и не менее знаменитым горчичным маслом.

Механический завод Бенке	Старый Камышин

Добрую память о себе оставили книготорговец П. Грау, аптекарь Л. Греве, фотограф А. Бах, ювелир Ф. Ф. Шварц и др.

С конца XIX века появляются крупные семейные предприятия немцев. Уже отмечался механический завод Бенке, пивоваренный завод А. Фон Вакано, торговые дома Клодтов, Кеницеров и др. 

Основной сферой деятельности немецкой интеллигенции Самары были губернские учреждения управления, где трудилась масса мелких и средних чиновников. Первым губернским архитектором стал А. Мейснер, позднее этиу должность занимали Ю. Бём, А. Левенштерн, А. Даугель, Д. Вернер. Последний из них внёс наиболее значительный вклад в формирование облика центральной части города.

Авторитетом и уважением пользовались врачи академик Штром, И. Акерблом, влиятельный адвокат и общественный деятель К. Позерн.

Ещё одним городом, облик которого во многом определяли немцы, был Камышин – уездный город Саратовской губернии, вблизи которого располагалась целая группа немецких колоний. В начале века в нём проживало около 1 тыс. немцев. Интересно, что более половины из них составляли женщины, находившиеся в услужении. Уже отмечалась о выдающейся общественной деятельности камышинца П. Е. Ляука. Широко известным в России предпринимателем был А. Райсих.

Немецкая диаспора существовала и играла заметную роль также в таких поволжских городах, как Астрахань, Царицын, Вольск, Сызрань, Симбирск.

[Zaman.]

4.4. НЕМЦЫ КАВКАЗА, ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО, ПЕТЕРБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ

Северный Кавказ и Дон

В последнем тридцатилетии XIX – начале ХХ века на Кавказе и в Области Войска Донского в среде местного немецкого населения шли два взаимосвязанных процесса: продолжали образовываться новые поселения, прежде всего за счёт иммиграции немцев из других регионов России и из-за рубежа, укреплялись и становились всё более экономически крепкими и состоятельными их старые поселения. Под Петербургом образовывались лишь дочернии колонии на фоне общего укрепления экономического положения колонистов региона. 

В конце 1870–начале 1880–х гг. на Северном Кавказе возникли колонии, основанные немецкими иммигрантами, сторонниками движения Исхода: Юетель в Ставропольской губернии (1878 г.); Элизабетталь (1880 г.), Гнаденбург (1880–е), Нойдорф (1884), Эммаус (1888) в Терской области; Пелла (1884) под Новороссийском. Необходимо отметить, что в последнее десятилетие ХIХ в. приток иностранных колонистов на Северный Кавказ усилился. На эту территорию устремились меннониты и представители иных конфессий, стесненные в правах приобретения недвижимого имущества, прежде всего земли. Многие протестанты, в соответствии с их религиозными нормами, искали местности с более простыми формами жизни. Таким образом, они оказались в предгорных и горных районах Терской области. Здесь возникли многочисленные колонии: Гартенфельд, Фюрстенгоф, Марленбруни, мирополь, Ольгинская, Романовская, Петерсталь, Руэнталь, Новый Ларс, хутора Матиса, Фальмана, Лощкарева, Целера, Раймера, Фишера, Цвайгера и пр.

[Zaman.]

К концу XIX в. в Терской области было не менее 53 колоний. Однако, эту цифру нельзя воспринимать как абсолютную. Прежде всего, отношения колонистов с местным населением, более всего с горцами, были далеко не всегда мирными. Поэтому, многие колонии могли быть расформированы, перенесены на новое место в пределах Терской области, но уже с другим названием.

Так, например, колония Эммаус, основанная выходцами из Штаермарка, была распущена в 1903 г. из-за набегов горцев. В 1904 г. эммаусские семьи организовали новую колонию Эбен–Эцер близ Нальчика.

В сходной ситуации оказались меннониты 15 колоний Хасавюртского округа Терской области. Обосновавшись на этой территории в начале ХХ в., немцы своим трудом превратили песчаные и кислые почвы Хасав–Юрта в цветущий оазис. Подвергаясь разорительным набегам чеченцев, они были вынуждены переселиться на приграничные территории Ставрополья.

До 1871 г. колонии обладали особым статусом: они не входили в состав волостных обществ, подчинялись надзору окружных начальников. После ликвидации колонистского статуса сельские волости и немецкие поселения обустраивались на общем положении. Так, немецкие селения, входящие в состав округа, но расположенные в нескольких уездах, могли образовывать отдельные волости поуездно, имеющие связь по хозяйственным делам. Селение, которое по дальности расстояния не могло войти в образуемую волость, составляло самостоятельную волость, если насчитывало не менее 300 душ, приписанных к обществу этого поселения. Например, в колониях Ставропольской губернии Фридрихсфельд, Мартынсфельд не были учреждены самостоятельные волостные правления, так как в первом проживало немногим более 200 душ, а во втором   из 320 жителей не все были приписаны к данному обществу.

[Zaman.]

В Кубанской области в местах компактного расположения немецких колоний создание немецких волостей прошло без осложнений. Были учреждены Эйгенгеймская волость, объединившая колонии Эйгенгейм, Розенфельд, Александерфельд; Семенвская волость, куда вошли колонии Семеновская и Ново–Николаевская. Немецкие поселения, удаленные от других колоний, входили в состав русских волостей, например, колония Лилиенфельд входила в состав Новомихайловской волости и др.

С целью более быстрого оформления поселений Указ от 5 октября 1906 г. разрешил сельским обывателям, уже принадлежащим к составу сельского общества, вступать без обязательного увольнения в состав других сельских обществ.

Среди созданных в регионе немецких поселений преобладали хутора с численностью населения от 7 до 100 человек – Визенгрунд, Шенфельд, Цветополь, Лаврово, Ахтенберг; и колонии средних размеров с численностью от 200 до 600 человек – Эйгенгейм, Фризенфельд, Карсфельд, Моргентау, Эйгенфелд и др. В крупных немецких колониях проживало до 2.000 человек. Самым многочисленным было селение Довсун Новогригорьевского уезда Ставропольской губернии. К 1914 г. в ней насчитывалось до 4, 5 тыс. чел. Она образовалась путем слияния четырех самостоятельных немецких населенных пунктов.

Число немецких колоний постоянно пополнялось за счет прибытия подданных немецких государств. Въезжая в Россию и обустраиваясь здесь, они оставляли иностранное подданство, приобретали билет на жительство в России, который был действительным в течение года. Затем, правление той губернии, где находился иностранный подданный, выдавало новый билет. К билету прилагался национальный вид предъявителя, то есть, документ, подтверждавший его гражданство и национальную принадлежность.

[Zaman.]

Среди северокавказских немцев сохранивших немецкое гражданство, преобладали земледельцы и ремесленники. Так, из 67 немцев, получивших билет на жительство в 1890 и 1902 гг., 30 человек назвали своим основным занятием земледелие, 15 ремесло. Среди остальных были учителя, экономки и др.

Процесс заселения немцами Северного Кавказа был длительным. В результате изменений, происходивших в обществе и государстве, изменялись и государственно–правовые условия создания немецких поселений. В пореформенный период в результате капиталистического развития в сельском хозяйстве немецкая колонизация становится интенсивнее. Немецкое население пополняется не только за счет миграции, но и эмиграции из Германии. Наблюдалось резкое увеличение количества населения на купленных или арендуемых немцами–колонистами частновладельческих землях. Для этой категории поселенцев не требовалось увольнение из прежних обществ. В этот период в общегосударственном масштабе были ликвидированы все привилегии немецких поселенцев. Они приравнивались в своих правах с казенными крестьянами, получив статус поселян–собственников.

В целом, немецкая колонизация Северного Кавказа шла под воздействием факторов, как сдерживающих, так и стимулирующих его.

Наличие целого ряда благоприятных социальных и природных условий – обширных площадей незаселенных земель, низкие цены на земельные наделы и аренду, возможности для исповедания свободы совести – обусловило образование и развитие немецких поселений на Северном Кавказе. Сдерживало немецкую колонизацию Северного Кавказа отсутствие четкой организации переселения, низкий уровень просвещенности немецких колонистов в административных вопросах из–за языкового барьера, сложное отношение местной бюрократии к факту переселения немцев на северокавказскую территорию, проблемы во взаимодействии с местными горскими народами.

[Zaman.]

Особенностью землепользования немецких поселенцев на Северном Кавказе было то, что оно носило общинный характер, при котором сохранялась чересполосица на пахотных землях, но отсутствовали переделы земли. Ею пользовались на правах владения.

• Размеры земельных владений немецкого населения Северного Кавказа в 1880

При этом каждое общество вводило свои условия отчуждения земельной собственности. Быстрое увеличение численности населе­ния за счет естественного прироста и миграции порождало дефицит земли в каждой колонии, в поселениях, возникших на частных землях, владельческие земельные участки не были равными изначально. Причем разрыв в размерах участков мог достигать более 80 десятин. Несмотря на это северокавказская немецкая деревня не была втянута в процесс обезземе­ливания, так как здесь широко практиковалась аренда земли. Договор об аренде заключала группа состоятельных землевладельцев колонии, которая, разобрав только часть арендованной земли, передавала остальную всем желающим.

Агротехника немецких поселенцев в конце XIX - начале XX века отличалась от местной крестьянской и весьма разнилась среди колонистов. Отбор способов обработки почвы под озимые и яровые, уборки урожая основывался на принципах наибольшей рациональности и эффективности. Для немецкого земледелия были характерны многопольный севооборот с плодопере­менной системой

[Zaman.]

Немцы заложили основу такой отрасли сельского хозяйства, как мо-лочно-товарное направление в животноводстве, которое было новым не только в масштабах Северного Кавказа, но и всей России. Созданием плодопитомников, где проводили отбор наиболее устойчивых сортов фруктовых деревьев, и оросительной системы немецкие поселенцы положили начало промышленному выращиванию фруктов. Немецкое население способствовало развитию перерабатывающей промышленности - кожевенной, маслобойной, сыроварению и др. Колонии обеспечивали потребности региона в ремесленниках различных специальностей. Определенную роль колонисты сыграли в распространении сельскохозяйственных машин.

Несмотря на этническую изоляцию, северокавказские немцы сохраняли более широкие, чем в других регионах, хозяйственные связи с русским населением вследствие своего дисперсного расселения. При этом немцы, заимствуя отдельные приемы русской и горской традиционных систем веде­ния хозяйства, оказывали положительное влияние на развитие крестьянских, казачьих и горских хозяйств. Русские и горцы перенимали у немцев прие­мы обработки земли и бережное отношение к ней, способы хранения полу­чаемой продукции. В целом, хозяйственно-экономическая деятельность не­мецких поселенцев способствовала формированию инфраструктуры, общего экономического потенциала региона.

Уже отмечалось, что немецкое население Северного Кавказа было поликонфессиональным. В последней трети XIX – начале ХХ века к существовавшим ранее религиозным конфессиям (Лютеранам, реформатам, католикам, новоменнонитам и др.) добавились сепаратисты (сторонники «движения исхода», штундисты, баптисты. В результате слияния новоменнонитов, баптистов, штундистов появились новые общины евангельских баптистов.

[Zaman.]

В силу достаточно распылённого проживания немецких поселенцев на территории Северного Кавказа система школьного образования развивалась медленней, чем в Поволжье или в Украине, дольше сохранялся традиционный церковно-приходской тип школ. Тем не менее новые веяния, прежде всего, исходившие от центральных и региональных властей постепенно меняли систему школьного образования в том же направлении, что и в других регионах.

Самым распространенным типом немецких поселений в области войска Донского становились так называемые Sippen–Siedlungen – клановые или родовые поселения. В них был широко распространен фидеикомисс (земельная собственность, передающаяся по наследству в особом порядке), который нередко приводил к созданию новых немецких селений, чаще всего хуторов. Они могли существовать долгое время без административного оформления. По этому поводу в 1890 г. появилось распоряжение Областного правления войска Донского по сбору данных о немецких колониях с целью юридического оформления существования этих поселений.

[Zaman.]

На территории Войска Донского было больше всего немецких поселений. Их число колебалось от 156 до 240. Это стало возможным вследствие того, что колонисты, проживающие на землях области, принадлежали крестьянским обществам других губерний. Так, из 60 немецких поселений первого участка Таганрогского округа 40 колоний были заселены колонистами Екатеринославской губернии, 11 – Таврической губернии, 4 – Полтавской, 1 – Воронежской, еще 4 были заселены колонистами из разных губерний. Эти колонисты сохраняли постоянную связь с теми обществами, к которым они были приписаны. В них они платили налоги и несли повинности. В случае необходимости колонисты могли быстро вернуться в свои колонии. Например, в 1877 г. колонистам колонии Фельзенбах Миусской управы была выдана ссуда в 500 рублей. Когда настало время погашения ссуды, то выяснилось, что колонии Фельзенбах не существует, так как немцы продали земли и ушли. Так как немцы проживали в Донской области по паспортам из места приписки в других губерниях, их поселения на этой территории носили временный характер.

Обустраиваясь на землях Войска Донского, немцы приобретали землю в кредит. Так, из 22 немецких поселений Донецкого округа 13 купили землю в кредит при содействии разных банков. Срок выплаты кредитов колебался от 40 до 60 лет. В среднем, годовой процент составлял 4% от стоимости земли, то есть при средней цене 55 руб. за десятину – свыше 2 руб. в год. В случае несвоевременного взноса банк имел право отобрать землю. Несмотря на то, что колонисты приобретали землю в кредит, она не всегда оставалась в одних и тех же руках. Не выкупив наделы, колонисты перепродавали их, отдавая при этом предпочтение немцам. Купчие оформлялись через банк, с его согласия и на его условиях. Обязательным условием была нераздельность общей земельной дачи.

[Zaman.]

Другой формой землепользования, как и на северном Кавказе, была аренда. Срок аренды колебался от одного года до шести лет и более. Договор мог быть продлен. Чаще всего, аренда предшествовала покупке земли. Обычно арендовали землю из вторых рук, что существенно увеличивало ее цену.

По причине малочисленности основной массы колоний на территории области Войска Донского сдерживалось учреждение немецких сельских обществ и волостей.

Управление немецкими колониями на Дону было несколько иным, нежели в других областях. Как уже говорилось выше, колонисты были приписаны к другим губерниям, где и платили различные налоги и повинности. Там же, в основных колониях, находилось их общественное управление. «Сельского старосту мы никогда не избирали, да его и не может быть, т.к. мы принадлежим к Грунауской волости Мариупольского уезда, в которую взносим повинности и имеем там старшину, старост и прочее, оттуда получаем на жительство паспорта»,- давал объяснения один из колонистов. Старосты и щульцы, избиравшиеся колонистами в Области Войска Донского не были обличены какими-либо полномочиями и представляли собой не "низшую инстанцию полицейской власти, а лишь доверенных в хозяйственных делах", т.к. никем в должностях не утверждались. Их обязанностыо были только денежные сборы. «У нас есть староста, но не сельский, а исключительно представитель наших хозяйственных распоряжений, властью же лица служащего на общественной должности он не облечен». В административном отношение немецкие поселения был причислены к ближайшим волостным и сельским прав­лениям. Ежегодно жители колонии избирали из своей среды поли­цейских десятских и сотских, которые утверждались в должностях на общем основании окружным начальником.

[Zaman.]

В новых колониях почти сразу появлялись какие-либо начальные учебные заведения. На два поселения приходилась примерно одна школа. В 1890 г. в Таганрогском округе было 24 школы, в 1914 г. - 45; в Ростовском - 4; Донецком -8; Хоперском и Усть-Медведицком - по 2. До конца 1870-х гг. начальное образование в колониях находилось в ведении местного духовенства. Законом от 2 мая 1881 г. и 8 октября 1887 г. немецкие школы были подчинены министерству народного просвещения на общем основании с другими начальными училищами. Местное духовенство могло наблюдать лишь за религиозным образованием. Для открытия училища требовалось разрешение Окружного училищного совета и инспектора народных училищ. Каждый год учителя должны были отчитываться перед инспектором за всю работу.

Остхайм. Начальная школа

Законом от 1897 г. в школах колоний стали вводить обучение на русском языке, но после ряда ходатайств колонистов Совет министров разрешил "преподавать все предметы начального обучения на немецком языке, кроме русского языка, а так же истории и геогра­фии". Ходатайства были мотивированы тем, что "преподавание на русском, мало знакомом детям немцев, языке затрудняет, будто бы, школьное обучение, препятствует надлежащей подготовке их к конфирмации и в то же время мало содействует однако, усвоению и государственного языка".

[Zaman.]

Для получения должности учителя было необходимо закончить какое-либо уездное училище или курсы. Кроме того, право на преподавание учитель по­лучал на «предварительном испытании, согласно с существующими положениями, через местного пастора и по получению одобрительного отзыва». У школы обычно имелся свой попечитель - один из уважаемых и авторитетных колонистов. Он присматривал за школой, чтобы школьное здание и квартира учителя были в "исправности", чтобы достаточно было учебников. Школа, учитель, прислуга содер­жались на средства общества колонии "по раскладке на души»

Колонисты тратили на школу ежегодно максимум 500 руб. Жалованье учителя колебалось от 200 до 400 руб. Нередко училища посещали дети из других близлежащих колоний, где школ не было. За право обучения их родители платили по 5 руб. Положительным нужно признать, что по сравнению с казачьими поселениями, где в школу девочек ходило гораздо меньше, чем мальчиков (около 30%), в колониях это соотношение был совершенно одинаковым. В деле организации школ колонисты проявили непокладистость. Из всех колоний инспектору училищ подчинялись и были открыты с его раз­решения только школы четырёх колоний Ростовского округа и двух Таган­рогского. Поселяне Остгейма сами избирали себе учителей и сами устраняли их от должности, «не испрашивая ни у кого на то позволения»

[Zaman.]

Больше всего в Области Войска Донского было колонистов лютеранского вероисповедания. Количество лютеран превосходило количество католиков болеее чем в 2 раза. Большая евангельско-лютеранская церковь была в Ростове, католические костелы в Таганроге, Новочеркасске и колонии Гринталь. В 16 колониях Таганрогского округа были молельные дома, в Донецком их было 7. В других колониях поменьше молельный дом помещался в одном здании вместе со шко­лой. Как сообщало Областное правление: "Религиозные потребности отправляются у них (колонистов) пасторами, ксендзами, деканами, администраторами, пробстами и учителями. Так как церкви нахо­дились далеко от колоний, обязанности пастора или патера нередко исполнял учитель немецкой общины с согласия священника. Причем система управления колоний в духовном отношении не была везде одинакова. Колонии Ростовского округа присоединялись к Таганрогскому лютеранскому приходу, таганрогский пастор утверждал вы­бранного колонистами учителя.

Другие колонисты подчинялись пастору той колонии, откуда были родом. Пастор приезжал два раза в год, в его отсутствие обязанности священника исполнял также учитель. В этом случае поселенцы имели метрические книги в местах постоянной прописки. К этой категории принадлежали коло­нии Гринталь и Офельзенталь Таганрогского округа.

[Zaman.]

На совершенно особом положении находились колонии Остгейм и Корнталь Таганрогского округа. Колонисты составляли особую сек­ту, выбранный ими учитель, он же пастор никем не был утвержден и никому не подчинялся. В колониях имелись свои метрические книги.

Возможно эти колонии были единственными в своём роде, потому что, как докладывал заседатель участка Таганрогского округа: "При обозрении мною всех ос­альных немецких колоний, существующих во вверенном мне участке, подобных явлений не открыто"

Таким образом в хозяйствовании и духовной жизни немецких поселенцев на Дону было немало особенностей, отличавших их от немцев других регионов России.

В Закавказье,  как и в других регионах страны, особое управление колонистами было ликвидирован в 1871 году, когда была упразднена должность особого смотрителя немецких колоний, а сами колонисты получили статус поселян-собственников и перешли в ведение губернских и уездных управлений и учреждений крестьянских дел. Экономический подъём колоний, начавшийся со второй половины XIX века, позволил им к 1874 г. освободиться от всех государственных долгов. 

[Zaman.]

К 1914 году в Закавказье проживало свыше 12 тыс. немцев. В пореформенный период им удалось добиться новых больших хозяйственных успехов. Они владели 45526 десятинами земли, увеличив свои земельные владения почти в 2 раза. Однако из-за быстрого роста численности населения в колониях количество земли на душу населения уменьшилось с 13,9 в начале XIX века до 3,7. Распределение земельных угодий характеризовалось следующими данными: 31 тыс. десятин использовалась под посевы зерновых; 3,1 тыс. – под виноградники, 81 десятина – под сады, 890 десятин под огороды, 332 десятин под усадьбы. Остальные угодья составляли леса и пастбища.

Закавказье

Основным занятием бывших колонистов по-прежнему оставалось земледелие, выращивание зерновых, в чём удалось добиться существенных успехов, прежде всего потому, что в колониях были созданы и успешно функционировали мелиоративная система, водорегулирующие сооружения, позволявшие во многом освободить земледельческий труд от капризов погоды.

[Zaman.]

Элизабетталь	Еленендорф

Второй по важности отраслью хозяйства стало виноградарство и виноделие. Культивировались местные сорта винограда, которые сажались на склонах ущелий и холмов. Центром виноградарства и виноделия по-прежнему оставалась колония Еленендорф. 

В 1892 г. братья Форер построили там первый в Северном Азербайджане коньячный завод. В 1895 г. здесь же фирма «Братья Гуммель» открыла второй такой завод. Кроме коньяка изготавливали десертные, крепкие и столовые вина, которые удостаивались золотых и серебряных медалей, почётных дипломов и грамот на российских и зарубежных выставках. За 19 лет с 1882 по 1901 гг. виноделы Еленендорфа получили более 20 наград различного достоинства, 10 из них были золотые медали.

Всего же у немецких колонистов в Закавказье было 4 коньячных завода общей производительностью 1,03 млн. вёдер коньяка в год. Кроме того имелся ещё винокуренный завод производительностью 3 млн. вёдер спирта в год.

[Zaman.]

В том же Еленендорфе в 1886 году был открыт завод искусственных минеральных вод. Врачебным отделением на нём заведовали Х. Форер и Я. Гурр. Заводом управлял провизор Г. Альтгаузен, а с 1902 г. – Г. Розендорф.

О колонии Еленендорф следует ещё сказать, что там имелось 7 мукомольных мельниц, 10 фруктово-водочных заводов, один пивной завод, принадлежавший колонисту И. Фореру. Жители колонии поддерживали также «дикий туризм»: сдавали на лето комнаты дачникам из Елизаветполя. 

Не только Еленендорф, но и многие другие колонии Закавказья скорее напоминали промышленные посёлки, чем сёла. Практически в каждой колонии имелась своя электросиловая установка, одна или несколько мельниц, кирпичный завод, каретные мастерские и кузницы, слесарные, бочарные, столярные, кожевенные, портняжные и обувные мастерские. Многие улицы имели твёрдое покрытие, сооружались мосты, строились дороги. Колония Ней Тифлис вообще была чисто ремесленной.

К началу первой мировой войны немецкие колонистские поселения в Закавказье стали важным экономическим фактором развития региона.

В духовной жизни колонистов в пореформенные годы особых изменений не произошло. Появился ещё один приход. Всего функционировало 7 церквей (в Еленедорфе, Анненфельде, Фройдентале, Александерсдорфе, Катаринендорфе, Елисаветтале, Александерсхильфе).

[Zaman.]

Колонисты Еленендорфа на сборе винограда	Анненфельд

В каждой колонии функционировала двухклассная начальная школа. В Еленедорфе, кроме того, имелось трёхклассное торговое училище.

Особенностью жизни закавказских колонистов была их сильная изоляция от немецкого населения других регионов. Слабые связи поддерживались лишь с некоторыми колониями Новороссии. Практически отсутствовали связи с колонистами Северного Кавказа и Поволжья. Другой особенностью были также противоречивые неустойчивые отношения с местным населением, особенно мусульманским. Наряду с массой примеров добрососедства и сотрудничества вплоть до начала ХХ века имели место случаи, когда отношения между немцами и некоторыми коренными народами обострялись до характера вооружённых столкновений, что выражалось в набегах горцев на колонии. Часто в этом была виновата политика государства, дававшая определённые привилегии колонистам за счёт ущемления прав местного населения.