Ангелы в белых халатах

[Zaman.]

«Его органы и системы не готовы»

Зачем в России пытаются спасать детей, у которых почти нет шансов выжить и быть здоровыми

 

В России предложили только с седьмого дня регистрировать младенцев, которые родились на очень раннем сроке (менее 22 недель) и с экстремально низким весом (менее 500 граммов). Это произошло после череды уголовных дел, которые Следственный комитет возбудил в отношении акушеров. Так, в убийстве 22-недельного мальчика обвинили неонатолога Элину Сушкевич из Калининграда. Почему вообще сегодня в России пытаются спасать 500-граммовых детей, какие шансы у них выжить и могут ли они вырасти здоровыми — «Лента.ру» узнала у доктора медицинских наук, руководителя научного отдела неонатологии и патологии детей раннего возраста Научно-исследовательского клинического института педиатрии имени Ю.Е. Вельтищева Елены Кешишян.

«Лента.ру»: Сейчас минимальные критерии для спасения недоношенных — 22-23 недели и 500 граммов веса. Почему?

Елена Кешишян: Чтобы понять, каков предел возможностей как в техническом плане (создание среды, приближенной к внутриутробной), так и в плане зрелости мозга ребенка, который способен развиваться внеутробно, в мире были предприняты попытки выходить недоношенных детей разного возраста. Наибольших успехов в этом достигли японцы. Они попробовали выходить детей, рожденных в 20 недель. То есть приблизительный срок беременности составлял пять месяцев. Японцам это удалось, но в единичных случаях.

 

И они увидели, что у рожденных детей в этом возрасте не происходит дифференцировки головного мозга, деления на серое и белое вещество. Если грубо говорить, то этот процесс определяет возможность думать, чувствовать. Это называется высшей нервной деятельностью. Именно эта способность отличает человека от животного.

 

Поэтому, руководствуясь данными исследований и на основании гуманистической идеи, Всемирная организация здравоохранения и установила эту границу человеческого живорождения — 23 недели, что соответствует примерно 500 граммам веса. Это минимальный возраст, при котором головной мозг может дифференцироваться на серое и белое вещество. И, соответственно, есть надежда, что это уже будет человеческая личность с умственными способностями.

 

Страны, имеющие технологические возможности, в том числе и Россия, договорились о том, что рожденных на этом сроке беременности можно юридически считать людьми. То есть они имеют все права человека, в том числе и на медицинскую помощь.

 

На критерии ВОЗ по выхаживанию недоношенных Россия перешла с 2012 года. Много ли за это время удалось спасти таких детей?

В процентном соотношении со всеми рожденными — это мизер. У меня нет точных цифр. Но хочу сказать, что организм детей, рожденных почти наполовину раньше срока, — очень незрелый. И выживаемость у них, условно, один из ста. Все-таки 22-23 недели — это не роды в полном смысле. С точки зрения природы — это выкидыш, это критическая ситуация, которая может быть связана со здоровьем мамы или самого больного ребенка.

 

Поэтому готовность к самостоятельному существованию у таких плодов приближена к нулю. Даже если предположить, что для спасения ребенка брошены максимальные усилия врачей, подключена вся необходимая аппаратура, шанс, что он выкарабкается, очень небольшой. У такого младенца могут не заработать почки, желудочно-кишечный тракт, сердце и другие органы. Это очень-очень сложная, ювелирная работа врачей.

Один из самых маленьких выживших недоношенных детей в мире. Амиля Тэйлор родилась в 2006 году в Майами, США. Она провела в утробе матери только 22 недели и появилась на свет с весом 284 грамма и ростом 24 сантиметра.

И дорогая?

Конечно. Сутки в хорошо оснащенной реанимации новорожденных — несколько тысяч долларов. А чтобы выходить такого ребенка, нужны месяцы. Но хочу подчеркнуть, что количество выживших на таком сроке минимально. И минимально оно практически во всех странах, где действуют критерии ВОЗ.

Если эти дети нежизнеспособны, обходятся слишком дорого, для чего тогда были установлены эти критерии?

 

Медицинская задача тут вовсе не в том, чтобы спасать поголовно всех детей, рожденных на сроке в пять месяцев. Понятно, что нет ни одного человека, который не понимает, что этот ребенок имеет риск быть слепым, глухим и обездвиженным. Задача медицины в этой ситуации — приобретать знания и опыт.

 

Акушеры учатся максимально продлевать беременность. Тут целый комплекс мероприятий: пренатальная диагностика генетических хромосомных болезней, различных пороков развития плода, выделение групп риска среди беременных, их специальное наблюдение, дородовая логистика и маршрутизация. Также оттачивают умение правильно принимать роды на таком сроке. Это необходимо делать максимально бережно и не забывать о «золотом часе».

 

Нужно успеть дать ребенку, не дожидаясь, пока его состояние ухудшится, то, что он не смог получить от мамы. То есть даже если ребенок закричал, нужно понимать, что скоро он перестанет это делать и не сможет дышать. «Золотой час», по сути, определяет, будет или нет повреждение клеток мозга. А значит, будет или нет полноценная жизнь у ребенка.

 

И квалификация реаниматологов, работающих с такими детьми, сегодня растет. Все это привело к важному моменту: качество выхаживания детей, родившихся чуть позже, на 26-28 неделях, стало значительно лучше. Я регулярно наблюдаю таких малышей. И могу сказать, что со временем многие из них ничем не отличаются от своих сверстников.

 

А раньше?

Лет 30 назад примерно шесть-семь детей из десяти стали бы тяжелыми инвалидами. А сегодня у меня на приеме были три 26-недельных ребенка. И все развиваются вполне хорошо, есть небольшое отставание, но они это нагонят. У этих детей нет уже тех возможных пороков развития, которые, к сожалению, обязательно возникли бы в прошлые годы.

 

И это стало возможным благодаря опыту, накоплению знаний о том, как развиваются такие младенцы. Мелочей нет. Это касается всего — как оценивать сердцебиение, как трактовать анализы крови, и прочее. Вести недоношенного ребенка как в неонатальном периоде, так и позже, на первом-втором году жизни, — не то же самое, что обычного, доношенного малыша. Но знания позволяют вовремя проводить корректировку развития, даже не дожидаясь проблем.

Важно понимать, что недоношенный ребенок — это вовсе не уменьшенная копия обычного. Это ребенок, который вынужден приспосабливаться к внеутробной жизни, когда еще физиологически делать этого не должен. Его органы и системы не подготовлены к функционированию в новых условиях.

[Zaman.]

«Это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии»

От чего чаще всего страдают такие дети?

Одна из типичных патологий — ретинопатия недоношенных. У детей еще не созрел механизм, защищающий глаз от света. И они испытывают настоящий шок, внезапно попадая в наш светлый мир.

 

Фотоны света и поток кислорода начинают действовать на сетчатку, ее сосуды начинают быстро расти, пронизывают все среды глаза, и, в конечном итоге, отслаивают сетчатку, приводя к тотальной слепоте. Раньше, еще когда я только начинала работать, хотя мы и знали о таком заболевании, как ретинопатия недоношенных, но детей, рожденных и выживших на сроках беременности менее 30 недель, было мало. Поэтому никто не знал, как лечить это заболевание.

 

Страшно вспомнить, но недоношенные дети лежали в палатах с круглосуточным освещением. Свет был нужен для того, чтобы врачи и медсестры могли наблюдать за состоянием младенца, вовремя заметить изменения. В то время шесть из десяти детей, чей вес на момент рождения составлял менее килограмма, слепли. Как раз тогда в России открыли границы, и мы поражались тому, что в Европе слепота была максимум у двух из десяти новорожденных.

 

Но мы начали очень быстро учиться. Сейчас в перинатальных центрах во всех отделениях реанимации недоношенных — полумрак. Кювезы полностью накрыты темными покрывалами. Персоналу не нужно все время наблюдать за малышом — все показания автоматически пишут специальные приборы. В хороших реанимациях у медсестер, которые подходят к младенцам, — налобный свет. Это для того, чтобы не тревожить других детей. Во многих реанимациях висит большое «ухо». Если уровень децибел в помещении начинает превышать допустимый предел, прибор загорается красным.

 

После рождения ребенку каждую неделю начинают специальным методом смотреть глаза. Если идет разрастание сосудов — проводится лазерная коагуляция сетчатки. Специалисты по таким операциям есть практически в каждом крупном городе.

За год через меня проходит примерно 400-600 детей, появившихся на 26-28 неделях. За последние несколько лет среди них — ни одного слепого. Хотя раньше в больницах для таких новорожденных приходилось открывать целые отделения.

 

Есть данные, сколько недоношенных детей впоследствии перешли в разряд здоровых?

Сейчас среди недоношенных, рожденных в пять-шесть месяцев (25-26-я неделя беременности), 25-30 процентов становятся инвалидами. В развитых странах примерно так же. А еще лет 20-30 назад таких было 75-80 процентов.

Риски у этих детей все равно очень высокие. Они требуют длительного наблюдения, лечения. Но все же сегодня у них несоизмеримо большие шансы, чем раньше.

Жалеют ли родители, которым не повезло, что настаивали на реанимации любой ценой?

Как врачу мне такого никто никогда не говорил. Естественно, что семьи возлагали совсем другие надежды на роды. В кабинете врача плачут, но не стенают. Этих детей безумно любят. Но это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии. Наверное, некоторые из этих мам ночью могут думать, что было бы, если бы знали наперед, как все сложится. Возможно, они озвучивают это своим мамам, мужьям, подругам... Но не врачам. Тут люди предпочитают держаться.

 

Когда ребенку исполнится год-два — с моральной точки зрения ситуация тяжелее, чем в три дня. Новорожденные — все чудесные кулечки, это уже потом дети начинают отличаться друг от друга. У этих семей очень специфическая и тяжелая жизнь. Когда у тебя дома лежит ребенок, не шевелится, не глотает, никогда не смотрит на тебя, не говорит — это очень тяжело. И нужно помочь родителям превратить свою жизнь хотя бы в относительно социальную, не делать их изгоями.

 

На какую помощь семьи сейчас могу рассчитывать?

Когда в России перешли на нормативы ВОЗ, врачи начали говорить о том, что если мы начали выхаживать таких детей, будет высокая частота детского церебрального паралича, умственной отсталости и других патологий, приводящих к тяжелой инвалидности. Без развития специализированной службы, которая будет помогать таким детям, мы нанесем огромный урон обществу, которое не примет такое увеличение числа инвалидов.

 

Тогда стала развиваться система последующего наблюдения недоношенных детей, которая ведет их до трех лет. Потому что в обычной поликлинической сети не всегда встречаются врачи, разбирающиеся, как растет и развивается ребенок, рожденный с низкой или экстремально низкой массой тела. Параллельно с этим достаточно быстро развивается система медицинской реабилитации.

 

Хуже всего у нас обстоят дела с социальной службой. Помощь таким детям минимальна. Как ухаживать за таким ребенком, как его развивать, как поддерживать двигательные навыки — мало кто объясняет семьям. Если в крупных городах хоть какого-то мизера можно добиться, то что уж говорить про провинцию? Все это выключает одного из родителей из социальной жизни. Мест, куда можно было бы хотя бы на неделю, месяц передать такого ребенка, чтобы родители смогли немного отдохнуть, нет. Раз уж государство пошло на такой шаг, раз уж мы юридически признали 500-граммовый плод человеком, то и поступать в последующем с его семьей, им самим тоже нужно по-человечески.

 

В других странах система поддержки существует?

Я знаю, что в Европе и в США это выстроено очень хорошо. Там делается упор не на медицинскую реабилитацию, а именно на социальную. У них есть социальные работники, которые приходят и освобождают эти семьи от существенной части забот. Где-то есть социальные центры, куда ребенка можно привести как в детсад. Причем они районированы — родителям не нужно ехать на другой конец города.

«Даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего»

 

[Zaman.]

Вы говорите о том, что еще некоторое время назад килограммовые недоношенные также считались «нежильцами», а сейчас — вполне перспективны. Возможно ли, что через 30-40 лет то же самое можно будет сказать и о 500-граммовых?

Действительно, еще 30-40 лет назад, когда не было возможности поддержать дыхание, дети, родившиеся на сроке раньше семи месяцев, выживали очень редко.

 

Потом, когда появились какие-то первые механизмы, планка поднялась до 28-й недели беременности — это примерно шесть месяцев. Но технический прогресс всегда идет вперед, это позволило и дальше постепенно сокращать возраст выживания. Мы сейчас можем хотя бы частично смоделировать внутриутробные условия.

 

Например, когда ребенок рождается не в срок, у него в легких еще нет вещества, благодаря которому он может дышать, — сурфактантов. Их можно доввести сразу при рождении, начать искусственную вентиляцию легких и за счет этого поддержать газообмен. Также появились возможности давать дотации питания не через желудочно-кишечный тракт, а через вену специальными веществами, которые уже готовы к включению в метаболизм. Есть множество других приспособлений: создание теплового режима, влажности, приближенной к внутриутробной.

 

Технологически граница могла бы отодвигаться бесконечно. При желании можно смоделировать ситуацию, когда женщина вообще не нужна для вынашивания ребенка. Но я уже говорила о том, что ученые установили, что возраст в 22-23 недели — это минимальный срок, при котором клетки коры головного мозга могут развиваться постнатально. Все-таки главным критерием нормального развития ребенка являются не технологические достижения, а возможности мозга.

 

Правда ли, что всех 500-граммовых детей пытаются спасать лишь в России и Турции, а в других странах — только если у ребенка есть высокие шансы на нормальную жизнь?

 

Это не так. Во всех странах, где принята концепция ВОЗ, эти дети подлежат обязательной медицинской помощи. Но есть нюансы. Если ребенок родился на сроке с 23-й по 25-ю неделю, родители могут отказаться от реанимации. Для этого во многих странах есть юридический норматив, напоминающий закон об эвтаназии.

 

В перинатальных центрах там работает специальная служба. Когда становится понятно, что начались преждевременные роды, представители подходят к родственникам — отцу и, если возможно, к матери. «Мы предполагаем, что родится малыш с такими-то параметрами. В этом случае существуют такие-то риски развития... Вы имеете право выбора — либо на полную реанимацию, либо на паллиативную помощь». И в зависимости от того, что решат родители, врачи и действуют.

В России ведь также можно сегодня выбрать паллиатив?

Законодательно это никак не прописано. Сегодня, даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего. Бывает, что родители могут самостоятельно подписать бумагу, что не хотели бы реанимацию, но это не имеет юридической силы. Родители могут сказать: «Смотрите, он дышит, дышит. Он глазки приоткрыл. Давайте теперь его реанимировать!» А мы потеряли время, которое в этом случае очень существенно. У этого ребенка изначально мало шансов, а стало еще меньше. И может возникнуть ситуация, когда родители обвинят врачей, что их ребенка специально не лечили, «заговаривали зубы».

 

Медицинская общественность очень обеспокоена таким двусмысленным положением врачей. И у нас есть целый ряд предложений по решению проблемы их защиты.

 

Что именно предлагается?

Законодательная инициатива о том, чтобы родители самостоятельно могли решать вопросы о целесообразности реанимационной помощи ребенку, родившемуся в срок с 23-й по 25-ю неделю. Естественно, все это должно обговариваться. К дискуссии необходимо привлекать общественность: это и юристы, врачи, пациентские сообщества, представители религиозных конфессий.

Минздрав сейчас подготовил новые критерии о новорожденных, родившихся слишком рано. В частности, предлагается не регистрировать такого ребенка до тех пор, пока он не проживет семь дней. Может это исправит ситуацию, защитит врачей от обвинений в убийствах?

 

Тут масса подводных камней. В России был аналогичный закон о килограммовых детях. Им оказывали помощь с рождения, но до возраста семи дней ребенок считался плодом. Если он погибал, то его смертность уже шла в другие критерии, не считалась гибелью новорожденного.

 

Детей с экстремально низкими показателями рождается не много, они просто не могут никак повлиять на демографическую структуру. Но при наличии такого положения, что до семи дней можно не регистрировать, — мне кажется, к врачам еще больше может появиться претензий по поводу неоказания помощи.

 

Это очень сложные вопросы. С одной стороны, родители могут говорить: вы не спасли ребенка. А другие, напротив, скажут: зачем вы его мучаете напрасно? А представьте себе реаниматолога, который может оказаться перед этическим выбором: у него в больнице всего один ИВЛ, и на нем уже 40-й день находится 23-недельный ребенок. И тут в больнице рождается 32-недельный. Ему нужно помочь, подержать три дня на аппарате, а дальше малыш сам справится. В первом случае наверняка будет инвалид. А во втором — практически здоровый.

 

И что делать врачу?

Вы сейчас говорите теоретически или такие ситуации происходят?

В федеральных центрах у нас такого быть не может. У нас достаточное количество аппаратуры. Я просто проиллюстрировала примером, что вопрос выхаживания таких детей — сложнейший, в нем перекликаются все аспекты — от медицинских до этических и религиозных.

«Вопрос младенческой смертности всегда был политическим»

Вопрос младенческой смертности в последнее время стал политическим. Наверное, поэтому так остро развиваются пациентские скандалы, связанные с роддомами?

 

Вопрос младенческой смертности всегда был политическим. Это социально значимый параметр, определяющий положение страны в плане развития. У нас в целом по стране младенческая смертность за десять лет существенно уменьшилась. Однако в последние два года темпы снижения замедлились. Наше правительство говорит, что это плохо. С точки зрения врачей — это не совсем так. Есть объективные причины, которые с наскоку не преодолеешь.

 

Первичное снижение смертности произошло за счет качественного насыщения больниц аппаратурой, за счет строительства перинатальных центров. Это сразу же дало результат. А теперь эти показатели вышли на плато. Другое дело, что плато, допустим в Калининграде, Санкт-Петербурге, — это одно. Там показатели смертности — на европейском уровне. То есть очень низкие. А есть регионы, где смертность высока — Алтайский край, Еврейская автономная область, Магаданская. Там нехватка врачей, нехватка оборудования, очень большие расстояния, трудности маршрутизации. И с этим очень трудно что-то сделать.

 

Мы не компактная Швейцария. У нас огромная страна со сложными географическими условиями. Есть регионы, откуда мы не можем даже на вертолете доставить женщину. Я в свое время очень много времени провела на Чукотке, смотрела службу родовспоможения. Часто, если там рождается недоношенный ребенок, ты ему никак не поможешь.

 

Там нет хороших больниц?

Там все есть, но в одном городе — в Анадыре. А если женщина в другом месте родила, то часто она может оказаться отрезанной от мира. Есть периоды, когда даже самолеты не летают: пурга, еще что-то. И с маршрутизацией тоже не подгадаешь. Потому что когда ждешь первенца — не собираешься же рожать в 24 недели. Это если ситуация с родами повторяется, то можно что-то спланировать, приехать на «опасном» сроке поближе к специализированной помощи...

 

Правда ли, что в последнее время стало больше рождаться недоношенных?

Нет, их количество стабильно. Это примерно 7-10 процентов от всех новорожденных. Существенно выросла их выживаемость.

На родительских интернет-форумах одна из самых «разжигающих» тем — о том, что дети, которых «выбраковала» природа, плохо влияют на качество генофонда. Есть ли основания так думать?

Чтобы «выжившие» могли влиять на популяцию, их должно быть в процентном соотношении много. Например, 26-недельных очень мало — не больше двух процентов от всех родившихся. Это никоим образом не может на что-то повлиять.

 

Я знаю, что одно время обсуждали: а что будет, если мой ребенок женится в будущем на том, кто был когда-то недоношенным, не пострадает ли генофонд? Во-первых, могу сказать, то, что касается детей, рожденных после 30-й недели, — они совершенно здоровы, адаптированы и ничем не отличаются от других. Они сами рожают прекрасных здоровых детей, мы уже видели многие поколения. Опасность преждевременных родов не передается по наследству. И обычно над недоношенными детьми трясутся, ими много занимаются. Так что в плане развития эти дети могут дать фору другим.

 

А что касается детей, родившихся 5-6-месячными, то когда они догоняют сверстников, важно, чтобы родители продолжали с ними активную жизнь, а не занимались охранительным режимом. Нужны песни, пляски, спорт. У этих детей есть особенности поведения. Но сейчас есть центры, которые курируют такие семьи. Если детьми заниматься — все будет отлично. Я смотрю на этих детей регулярно. И у меня стал значительно более оптимистичный взгляд. Например, частота хронических заболеваний среди них приближается к норме. То есть она не выше, чем в популяции. Шанс на полноценную жизнь есть у каждого, даже самого безнадежного, на первый взгляд, ребенка.

[ll IcE EyeZ ll]

15 minutes ago, Zaman. said:

И дорогая?

Конечно. Сутки в хорошо оснащенной реанимации новорожденных — несколько тысяч долларов. А чтобы выходить такого ребенка, нужны месяцы. Но хочу подчеркнуть, что количество выживших на таком сроке минимально. И минимально оно практически во всех странах, где действуют критерии ВОЗ.

Если эти дети нежизнеспособны, обходятся слишком дорого, для чего тогда были установлены эти критерии?

 

Медицинская задача тут вовсе не в том, чтобы спасать поголовно всех детей, рожденных на сроке в пять месяцев. Понятно, что нет ни одного человека, который не понимает, что этот ребенок имеет риск быть слепым, глухим и обездвиженным. Задача медицины в этой ситуации — приобретать знания и опыт.

Вот и вся загадка, откачивание денег у родителей недоношенных детей и никаких гарантий не дают, плюс твой ребенок для них всего лишь биоматериал для опыта. 

 

не дай бог случилось  у меня такое, мне б пришлось отпустить ребенка, а не биться до конца потому что это игра в рулетку, выживет, а что потом, если он будет отставать физически или психически? Зачем обрекать его на мучение? 

 

[Svetlyachok]

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

[sima nagiyeva]

13 minutes ago, Svetlyachok said:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

Çünki analar son ana qədər uşağın sağalacağına ümid edirlər... 

[Ledi in red]

20 минут назад, Svetlyachok сказал:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

Потому что нужно пытаться даже, если шанс 1 к миллиардам.И тратятся в основном из собственного бюджета родителей или в благо целях собранные. есть случаи полного выздоровления и это веский повод, чтобы не оставлять на авось..

П.С: Очень хотелось поставить Вам минус, но остановилась - где то ход Ваших мыслей мне понятен.

[Jessa]

26 минут назад, Svetlyachok сказал:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

 

Вроде были случаи дети выздоравливали полностью.. 

[qwerty09]

1 час назад, Svetlyachok сказал:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

Есть правда в ваших словах...но это все лишь до тех пор пока дело не коснётся близкого  Вам.(не дай бог никому....)Тогда дело принимает совсем другой оборот

[Coordinator-s]

Не дай Бог родителям видеть своих детей больными. Дети - это все. 

[Аквилон]

18 минут назад, qwerty09 сказал:

Есть правда в ваших словах...но это все лишь до тех пор пока дело не коснётся близкого  Вам.(не дай бог никому....)Тогда дело принимает совсем другой оборот

Но если с больным ребенком все слишком трагично, то с плодом моральная ситуация легче. У нас 30 лет назад о пятимесячном не думали, это означало смерть. Даже шестимесячный - синоним недоношености раньше был, что встречалось крайне редко

[Kroxa]

2 часа назад, Svetlyachok сказал:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

Как же легко говорить со стороны,да?

Хоть год,хоть два,да хоть месяц!мама хочет чтоб ее ребенок был рядом,пусть даже слабый,пусть с лекарствами,которые расписаны по минутно,но рядом,понимаете? А не под землёй. А ребенок? Он тоже хочет жить,шанс расти со сверстниками,бегать и радоваться.... 

А так,говорить легко конечно. Can şirin şeydi,övladın canı ondanda əzizdi.

[qwerty09]

1 час назад, Аквилон сказал:

Но если с больным ребенком все слишком трагично, то с плодом моральная ситуация легче. У нас 30 лет назад о пятимесячном не думали, это означало смерть. Даже шестимесячный - синоним недоношености раньше был, что встречалось крайне редко

Не соглашусь.....мой очень близкий человек....подруга с детства....После 20 лет бесплодного первого брака...Выйдя замуж второй раз...с помощью эко забеременела...Родила близнецов  мальчики девочка на 27 неделе.Честь и хвала команде неонотологов из Мяркязи клиники.В этом году мои  герои пойдут в 1 класс.Прекрасные ...умные и здоровые детишки....

А когда то речь шла о том что может не стоит их выхаживать...слишком велик риск.А мама была под наркозом ..а перед этим все произошло стремительно...в течение часа...отошли воды,начались роды....не до вопросов.Тогда на защиты крошек встал отец...требовал делать от врачей все необходимое...хотя его предупредили о последствиях.

Когда спросили потом мужа...почему  ты был уверен что надо спасать...Он сказал...хотел что бы жена очнулась взяла их на руки и почувствовала себя мамой......МАМОЙ.А подруга.. когда очнулась и когда врачи ей все прогнозы озвучили...сказала что все отдам...себя отдам...жизнь отдам...но Аллах велик...вместе мы справимся...он поможет. Могло случится и по другому...могла произойти трагедия...могли быть инвалиды...но риск оправдывает себя....

Мы же отдавая детей на спорт...рискуем их здоровьем...для того что бы сорвать куш....победы...

А тут на кону жизнь ....Здравый подход и профессионализм нужен нам а не какие то там протоколы

[inopl@netka7]

мы не роботы т не всегда может мыслить рационально, особенно если дело касается детей…да и не надо, что говорит о том что у человека есть душа...посмотрела бы на  этих врачей если бы из дети родились не доношенными и как они оставили бы их умирать 

[Svetlyachok]

1 hour ago, Kroxa said:

Как же легко говорить со стороны,да?

Хоть год,хоть два,да хоть месяц!мама хочет чтоб ее ребенок был рядом,пусть даже слабый,пусть с лекарствами,которые расписаны по минутно,но рядом,понимаете? А не под землёй. А ребенок? Он тоже хочет жить,шанс расти со сверстниками,бегать и радоваться.... 

А так,говорить легко конечно. Can şirin şeydi,övladın canı ondanda əzizdi.

 

Никто не говорит что это легко. Уход родного человека всегда боль. И от этого никто из нас не застрахован. 

 

У меня есть знакомые, которые потратили на лечение рака выше 100.000 долларов и все равно умерли. В Турции родственнику сказали честно , что могут полечить за очень большие деньги, но никаких обещаний не дали. Так и случилось.. человек в 40 лет за месяц сгорел, оставив в больнице для рядовой семьи целое состояние...

[Debian]

Когда я ещё в прошлом работал в структурах Министерства Здравоохранения, у меня сформировалось мнение, которого я до сих пор придерживаюсь - развитие медицины в направлении продления жизни больным генетическими болезнями и враждёнными патологиями, являющееся по сути борьбой с естественным отбором, в конечном итоге приведёт к вырождению и вымиранию человека, как вида. Кто не согласен?

[Аквилон]

1 час назад, Debian сказал:

Когда я ещё в прошлом работал в структурах Министерства Здравоохранения, у меня сформировалось мнение, которого я до сих пор придерживаюсь - развитие медицины в направлении продления жизни больным генетическими болезнями и враждёнными патологиями, являющееся по сути борьбой с естественным отбором, в конечном итоге приведёт к вырождению и вымиранию человека, как вида. Кто не согласен?

Я писал об этом, хотел тему открыть, но из за не понимающих и поддерживающим моральную сторону, решил не стОит)
Все здоровое поколение - это поколение Якубовича из Поля Чудес, который родился в 45 году. 
Это последнее здоровое поколение. Ну а после придумали пенициллин и прочие антибиотики, которые не дают человеку самостоятельно бороться

[Debian]

13 minutes ago, Аквилон said:

Я писал об этом, хотел тему открыть, но из за не понимающих и поддерживающим моральную сторону, решил не стОит)
Все здоровое поколение - это поколение Якубовича из Поля Чудес, который родился в 45 году. 
Это последнее здоровое поколение. Ну а после придумали пенициллин и прочие антибиотики, которые не дают человеку самостоятельно бороться

Ну, в отношении антибиотиков, проблема не в том, что они применяются, а в том, что они применяются везде по поводу и без повода. В результате у человека возникает резистентность. Антибиотики должны использоваться только в медицинских целях, только по назначению добросовестного врача (некоторые назначают препараты, потому что сотрудничают с фармкомпаниями, за долю малую), и курс приёма должен быть выполнен полностью, чтобы бактериальная инфекция была полностью уничтожена, а не приглушена, получив возможность мутировать и стать невосприимчивой к данному антибиотику. Оборот и применение антибиотиков должен строго регулироваться. Антибиотики - это положительный прогресс науки, но применяются они абсолютно безалаберно.

 

А когда спасают детей, имеющих тяжелейшие врождённые болезни и патологии, серьёзные генетические болезни, от которых они должны были скончаться при естественных условиях ещё в раннем детстве - это создаёт огромные проблемы в будущем. Ведь кто-то из этих детей даже доживает до репродуктивного возраста и заводит своих детей, которым все эти болезни передаются по наследству. Кто-то начнёт меня пинать за такие слова, но это реальная проблема.

[rosomaha]

Страшно,страшно и несправедливо все. И сильно недоношенные дети,которые чаще всего становятся инвалидами,и заболевшие раком и другими тяжелыми болезнями. Ведь когда ребенок тяжелый инвалид с детства,от болей мучается сам ребенок,от переживаний за него мучается мать. И закончится эта боль у одного из них,когда закончится жизнь. Примеры есть здесь. И самое обидно,это безнадежность. Мать бьется за своего дитя, но толку 0. Я наверное грешница великая. Я всегда говорила,лучше не иметь детей, чем мучится с инвалидом всю жизнь. Может и жестоко,но жизнь и судьба не спрашивает у матерей и все хотят иметь здоровых детишек. Желаю,чтобы мучения таких деток и их родителей хотя бы были минимальными 

[Чиполлино.]

23 часа назад, Svetlyachok сказал:

По идее то же самое можно сказать о детях, которых лечат от рака. Тратятся сотни тысяч долларов, но жизнь ребёнка  продлевается максимум на несколько лет и он все равно погибает.

За те же самые суммы можно сделать кучу одноразовых операций на сердце и другие органы, сделать качественные протезы и действительно подарить детям жизнь.. 

может звучит цинично и где то неэтично, но каждый раз вид сборы на больного раком ребёнка этот вопрос не выходит из головы. Почему врачи не говорят людям правду, а выкачивают из них деньги до последнего... 

 

23 часа назад, Ledi in red сказал:

Потому что нужно пытаться даже, если шанс 1 к миллиардам.И тратятся в основном из собственного бюджета родителей или в благо целях собранные. есть случаи полного выздоровления и это веский повод, чтобы не оставлять на авось..

П.С: Очень хотелось поставить Вам минус, но остановилась - где то ход Ваших мыслей мне понятен.

 

Согласен с обеими девушками 

 

Ком в горле но это горькая правда ибо прошлось пройти через эти ворота Ада и по его  7 кругам 

[Юнетта]

Мне трудно представить себе  мать, которая родила в 22-23 недели ребенка и которой врачи говорят-шансы что твой ребенок станет нормальным всего 20-30%..может ли она сказать врачам-да,я согласна с вами, перестаньте откачивать этого ребенка..мне кажется это просто невозможно..умом может она и понимает ,что это как игра в рулетку..но сердце матери никогда не согласится фактически с убийством этого ребенка..кто мы такие ,чтобы решать этот вопрос..если ребенок не выживет-значит судьба его и его матери такая, если выживет и станет инвалидом-что ж..и это тяжелая судьба его и  его родителей..ну а если станет нормальным человеком-это высшее счастье и для него и для его семьи. Я считаю, что человек сам не должен брать на душу грех и решать-жить такому ребенку или умереть..

[Юнетта]

Могут ли врачи давать 100 % гарантию тому, что недоношенные на таком малом сроке точно станут неполноценными?Нет, конечно..потому что хоть мы и живем в сплошь материальном мире, но все же порой случается нечто, что никому из людей не подвластно..мало разве было примеров, где человек выживал несмотря на почти 100% уверенность врачей в его смерти?

[*Мира*]

В 12.09.2019 в 11:12, ll IcE EyeZ ll сказал:

Вот и вся загадка, откачивание денег у родителей недоношенных детей и никаких гарантий не дают, плюс твой ребенок для них всего лишь биоматериал для опыта. 

 

не дай бог случилось  у меня такое, мне б пришлось отпустить ребенка, а не биться до конца потому что это игра в рулетку, выживет, а что потом, если он будет отставать физически или психически? Зачем обрекать его на мучение? 

 

Не представляю себе мать, которая сама добровольно подписала бы смертный приговор своему ребенку.. он для всех может быть нежизнеспособным, недоразвитым, просто комочком мяса, которого и ребенком-то трудно назвать...для всех, но не для нее...для нее это долгожданный и любимый ребенок. за жизнь которого она будет биться до конца......вот представьте себе. что такое выкидыш? это же сгусток крови, зародыш, пока даже еще не плод, еще только беременность, но женщина, потеряв эту беременность, оплакивает свое нерожденное дитя, о встрече с которым так мечтала...а тут уже почти оформленный ребенок, хоть и крохотный, но с ручками и ножками, и как ей отказаться от него? и деньги тут последнее дело, когда речь идет о спасении ребенка...короче мать есть мать, тут рулит материнский инстинкт, а не  холодный разум.. 

[*Мира*]

21 час назад, Svetlyachok сказал:

У меня есть знакомые, которые потратили на лечение рака выше 100.000 долларов и все равно умерли. В Турции родственнику сказали честно , что могут полечить за очень большие деньги, но никаких обещаний не дали. Так и случилось.. человек в 40 лет за месяц сгорел, оставив в больнице для рядовой семьи целое состояние...

это совершенно нормально, и что, что не спасли? а если бы не сделали для него того, что сделали. потом после смерти ведь замучили бы угрызения совести, осознание того что не всё сделали что могли..это тяжелейший груз с которым придется жить всю оставшуюся жизнь, и мало кто может такой груз нести...и ведь речь тут идет о молодом человеке, а что вы скажете о старике 85 лет, больным раком, с которым сын возится уже 3 года, и потратил на него вдвое больше озвученной вами суммы?...  

[ll IcE EyeZ ll]

On 9/13/2019 at 12:11 PM, черепаха*тортилла said:

короче мать есть мать, тут рулит материнский инстинкт, а не  холодный разум.. 

не знаю, но я б не хотела чтобы мой ребенок мучился. 

[*Мира*]

В 16.09.2019 в 12:42, ll IcE EyeZ ll сказал:

не знаю, но я б не хотела чтобы мой ребенок мучился.

не дай бог никому оказаться перед таким страшным выбором...легче самой умереть ((

[Юнетта]

В 13.09.2019 в 13:18, черепаха*тортилла сказал:

это совершенно нормально, и что, что не спасли? а если бы не сделали для него того, что сделали. потом после смерти ведь замучили бы угрызения совести, осознание того что не всё сделали что могли..это тяжелейший груз с которым придется жить всю оставшуюся жизнь, и мало кто может такой груз нести...и ведь речь тут идет о молодом человеке, а что вы скажете о старике 85 лет, больным раком, с которым сын возится уже 3 года, и потратил на него вдвое больше озвученной вами суммы?...  

Cогласна с вами..если ты кому-то пытаешься спасти жизнь, не важно сколько ты потратил ,и возможно тебе все же не удалось его спасти, то помогающий человек во-первых сам становится сильнее духом, он сам себя сможет уважать, он проживет свою жизнь без  тяжелых мыслей о том, что может быть он мог бы спасти кого-то..можно ли в таких случаях отказываться от борьбы за чужую жизнь? Люди безусловно рождаются разными...но проблемы закаляют даже самых слабых..кто порой даже сам от себя не ожидал сильных поступков..А тут речь о настолько беззащитных существах идёт...природа в матерях такое сильный инстинкт выживания  и спасения (причем не только своей жизни) заложила, что она своего ребенка из рук самого черта способна вырвать..

 

[Zaman.]

«Для сверления костей получили строительные перфораторы»

Российский врач как мог спасал людей и боролся с системой. За это он лишился работы

 

Добрая половина статей о российском здравоохранении начинается с аккуратных формулировок о том, что в нем «по-прежнему хватает проблем» и «ситуация пока далека от идеала». Это признают на всех уровнях. Президент Владимир Путин недавно описал то, что происходит в первичном звене, как провал и привел цифры по зарплатам, кадрам и оснащению. Однако цифры не отражают реальную ситуацию: в регионах у медиков остается все меньше мотивации качественно лечить, а пациенты перестали верить, что медработники на их стороне. То, что происходит в России, хорошо показывает история врача Бориса Ивлева из Иркутска. Когда его больница взяла курс на экономию, он отказался имитировать работу, использовать дешевую технику и соблюдать правила, которые могут навредить пациентам. За это его уволили. История Ивлева — в материале «Ленты.ру».

Ради таких моментов

В феврале 2013 года 38-летняя Алена Карпова попала в автомобильную аварию в Иркутске. В машину женщины почти в лоб влетела легковушка со встречной полосы. Что было дальше, Алена не помнит. Силой удара тело впечатало в металлические конструкции сиденья. Спасатели вырезали ее специальными гидравлическими ножницами. Скорая привезла Карпову в Кировскую больницу Иркутска. Клиническая смерть, месяц в реанимации.

— Мне потом сказали, что правая рука непонятно на чем болталась, — рассказывает Алена. — Представляете, 14 переломов, сухожилия все порваны, кисть раздроблена. И на ногах переломы, кости наружу торчали.

 

Сейчас Алена шутит, что врачи начали ее «собирать» еще в реанимации. Всем лично руководил заведующий отделением сочетанной травмы Кировской больницы №3 Иркутска Борис Ивлев. На руке у Алены стояли сразу три аппарата Илизарова, на ногах кости фиксировали специальные железные пластины.

 

Позже, когда в другой больнице Карповой делали МРТ, местный врач мельком сказал, что в тот февральский день ей дважды сказочно повезло: осталась жива и попала в операционную именно к Ивлеву. В другой больнице с вероятностью в 90 процентов не захотели бы связываться со сложным случаем и поступили бы просто и в полном соответствии с медицинскими стандартами — ампутировали конечности. Либо, если бы даже взялись рисковать, могли просто не справиться.

 

— Я по профессии парикмахер. Всего через девять месяцев после аварии снова вышла на работу и взяла в руки ножницы, — радуется Алена. — Руки слушаются точно так же, как и раньше. По мне и не скажешь, что было что-то ужасное. Единственное напоминание — 16 рубчиков на руке, которые остались, когда вытащили железные спицы.

После того как с ее рук и ног сняли всю железную арматуру, женщина пришла к Ивлеву на «профосмотр».

— В больнице доктор всегда казался строгим, больным не хамил, но без всякого сюсюканья, — объясняет пациентка. — Но когда увидел, что я хожу и даже не хромаю, вдруг засмеялся: «Только в такие моменты и понимаешь, ради чего работаешь».

Хирурги проводят операцию по установке аппарата Илизарова на травмированную стопу

Творческий подход

«Таких моментов» в 30-летней профессиональной биографии Ивлева было много. В медицинском сообществе сложилась репутация, что именно в иркутской Кировской «осложненке» (так в народе прозвали отделение, которым руководил хирург) берутся за то, от чего в других больницах отказываются. Все аварии с тяжелым травмами, всех «парашютистов» (так на медицинском жаргоне называют граждан, выпадающих из окон) скорые мчали сюда.

— Смертность в отделении для нашего профиля была минимальная, — рассказывает Ивлев «Ленте.ру». — Это примерно один-полтора процента в год. В среднем по России показатель до недавнего времени был три-пять процентов.

 

Оптимистичная статистика — это во многом благодаря подходу самого Ивлева к работе. Хирург не просто лечил, а придумывал, как сделать это лучше. В его резюме достаточно сухие строчки: автор 38 печатных работ по травматологии, владелец четырех патентов на изобретения, лауреат премии губернатора за рационализаторский подход, обладатель благодарственных грамот от местного Минздрава.

Ивлевские изобретения — это металлические фиксаторы и корсеты, с помощью которых удобно в нужном положении крепить сломанные кости скелета.

 

— Одна из проблем в травме — повреждения в тазовой области, — говорит доктор. — В этом случае обычно делают открытые операции, чтобы собрать кости изнутри, нужны большие разрезы, сопровождающиеся кровопотерей до нескольких литров. Это много. А после открытой операции больше вероятность осложнения. В тазу очень сложная анатомия, проходят много сосудов, нервов. Поэтому мы отказались от внутренней фиксации и придумали внешний крепеж, чтобы переломы могли срастаться. Пациенты, конечно, испытывают определенный дискомфорт, так как торчит рама аппарата снаружи. Но зато месяц-другой — и человек практически здоров.

 

По чертежам, сделанным врачами, на иркутском авиазаводе изготовили крепления и спицы. Получилось отлично и сразу начало работать.

— Передовиками в мире по технике тазовых операций считаются французы, — рассказывает Ивлев. — Но от снимков, что они демонстрировали, хотелось плакать. Специально ездил в Краснодар, где в рамках хирургического конгресса ряд докладов был посвящен этому вопросу. Не впечатлился. Считаю, что у нас в Иркутске — лучше.

Автомобиль реанимации у здания Иркутской городской клинической больницы №3

Перегибы на местах

В июле 2019 года травматолога Бориса Ивлева уволили из больницы, где он проработал 28 лет. Официально — за «неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей и дисциплинарные взыскания (пункт 5, часть 1 статьи 81 Трудового кодекса). Неофициально — за независимый характер и наличие собственного мнения, отличного от мнения руководства.

 

Не так давно президент Владимир Путин назвал ситуацию в первичном звене здравоохранения России провалом — уровень медпомощи недостаточно высок, зарплаты по-прежнему отнюдь не высоки. Сюда можно добавить всеобщую оптимизацию, нехватку ресурсов и нашествие «эффективных менеджеров».

Все эти проблемы не обошли и Иркутск. В 2018 году в Кировской больнице №3 в три раза были сокращены ставки санитарок.

 

Административный же блок, напротив, усилился. Вместо одного юрисконсульта появился большой юридический отдел, разрослась бухгалтерия, управляющие структуры. В 2018 году за 247 рабочих дней издано 430 внутренних приказов и распоряжений. В их числе и планы по госпитализациям для всех отделений. Цифры, которые спускают сверху, по три раза в год пересматриваются. В основном в сторону увеличения.

— У меня отделение экстренной травмы, — возмущается Ивлев.— Я не могу знать, сколько человек сломают руки в марте, сколько попадут в аварии в июне. Нам, например, в месяц нужно было госпитализировать по плану 110 человек.

 

Пострадавшие поступают волнообразно, это даже от сезона не зависит. Могут привезти 30 в день, а могут и двух-трех. Но если на 95 процентов план не выполнил — срезают стимулирующие премии — примерно 15 тысяч. Перевыполнил — то же самое. Потому что ТФОМС (страховая компания — прим. «Ленты.ру») выделяет средства только на имеющийся план.

 

После внедрения экономии начались проблемы с лекарствами и расходными материалами. Врачи говорят, что они и раньше не шиковали, боролись за каждую копейку, но хотя бы понимали правила игры. Заведующие отделениями больницы подавали заявки на препараты и медизделия. По итогам им говорили, что смогут купить, а что нет. Исходя из этого, доктора могли как-то лавировать, разрабатывать тактику лечения, думать, чем же компенсировать дефицит.

 

Но в больнице сменились управляющие менеджеры. Новый заместитель главврача по лечебной работе по совместительству стал еще и фармакологом, то есть ответственным за лекарственное обеспечение.

— Заявки на закупки заведующие отправляют, как и раньше, — говорит Ивлев. — Но только мы теперь не знаем результат, получаем кота в мешке. То есть реально не представляем, какие препараты в наличии на больничном складе. У тебя пациент на столе, а ты должен бежать в больничную аптеку и у провизора узнавать, что есть.

Бывало, что таблеток, положенных по стандарту для лечения какой-то условной патологии, нет. Либо есть, но с плохой репутацией. В стандартах указывается лишь формула препарата (МНН — международное непатентованное наименование). А с этой формулой на рынке могут присутствовать несколько десятков дженериков, то есть копий препаратов. Какие-то из них качественные, другие — как вода, абсолютно не работают.

 

— Иногда смотришь на список наличия препаратов в больнице и понимаешь — будут проблемы, — продолжает доктор. — При рекомендованной дозе лекарства у пациента может начаться желудочное кровотечение, из мочевого пузыря, почек. Уменьшаешь дозу — риск тромбозов, а если тромб отрывается — начинается тромбоэмболия, а это летальный исход. У нас ведь пациенты в критическом состоянии, много стариков с массой сопутствующих болезней.

 

Рассказы о внутрибольничных закупках расходных материалов для операций местами звучат как анекдот.

— У нас бывали случаи, когда купили фиксирующие пластины, а винты к ним не стали брать. Вероятно, посчитали, что они слишком дорогие, подумали, что можно подобрать более дешевые «запчасти»,— объясняет Ивлев. — Но беда в том, что именно к этим пластинам ничего другое не подходит. Покупают штифты для остеосинтеза, но не покупают наборы инструментов, чтобы его выполнить. Вместо медицинских дрелей для сверления костей получили, например, строительные перфораторы.

 

— Ими пользоваться нельзя? — уточняю на всякий случай. Ну, вдруг.

— В перестроечные годы, когда в больницах не было ничего, действительно иногда пользовались стройтехникой, — признается собеседник. — Но сейчас вроде бы не голодные времена, как сообщает нам телевизор. Если была цель сэкономить, то можно было бы все-таки с врачами посоветоваться, что брать. А на больничных закупках сидят люди совершенно далекие от медицины, просто тупо черкают графы с циферками, не задумываясь о содержании. Вы представляете, что такое строительный перфоратор? Его одной рукой нельзя удержать, для хирурга во время операции это совершенно неприемлемо. Человеческая кость — это ведь не железобетонная конструкция.

 

После того как поднялся шум, перфораторы заменили на строительные дрели. Врачи говорят, что инструмент хотя бы по весу легче и со съемными сверлами, которые можно дезинфицировать. А следовательно, при отсутствии альтернатив использовать на операциях.

Чистая совесть

По инструкции, если чего-то нет в больнице и от этого зависит жизнь пациента, врач сначала обязан составить письменную заявку на имя вышестоящего руководителя, затем — созвать врачебную комиссию, при положительном решении — производится закупка. Если все пойдет гладко, нужный препарат прибудет минимум через три дня. Пациенту к тому времени может потребоваться уже не препарат, а саван. Часто у врача и больного надежда остается только на адекватность родственников последнего. Правда, при этом медики рискуют быть обвиненными в вымогательстве.

 

— А что делать? — разводит руками Ивлев. — Не рисковали бы — давно бы все перемерли. Поймите, здравоохранение сегодня — кончилось. Врачи не работают сегодня, а воюют. Зато по бумажкам у нас все хорошо: просят не гнать волну, не нагнетать обстановку или могут просто дураком выставить. Чиновников не волнует здоровье пациента. Всех интересует исключительно то, как написаны бумаги, а что с человеком стало, выздоровел он или инвалидом остался, — плевать. Мне же результаты важны: пролеченные больные, меньшее количество инвалидов, чистая совесть. К сожалению, понятие «совесть» многими сегодня забыто.

 

Сначала врач пытался административно, как и рекомендуют юристы, «пробить» систему. Действовал методом бюрократов — методично отправлял «наверх» главврачу докладные об отсутствии препаратов, металлоконструкций и прочего. Когда не получил ответов — начал отражать дефицит в больничных протоколах лечения пациентов.

— По 323 федеральному закону индивидуальную ответственность за здоровье пациентов несет не главврач, не бухгалтер и даже не экономист, а только лечащий врач, — аргументирует Ивлев. — Поэтому я посчитал, что будет правильно обезопасить себя. В процедурных листах так и писал: назначен такой-то препарат в соответствии со стандартами, однако в больнице его нет.

 

Понятно, что врач тоже подставляется, так как вызывает гнев администрации. Страховая компания за это наложит штраф. Но в случае непредвиденных осложнений у пациента в тюрьму сядет врач. При таком раскладе выговор однозначно привлекательней.

За год доктор получил четыре строгих выговора. Один из них — за спасение 76-летней Ольги Николаевны М. (имя изменено). Пожилая женщина у себя дома, в огороде, неловко повернулась и сломала правую бедренную кость. Все осложнялось тем, что чуть раньше у нее уже были протезированы оба бедренных сустава.

— По скорой попали в Кировскую, — рассказывает ее дочь Анна. — Маму положили на вытяжку. По идее, ей сразу же должны были сделать операцию. Но нам сказали, что в больнице нет пластины, на которую крепится кость. У мамы остеопороз, то есть хрупкие кости, и нужна была специальная. Ивлев с нами носился, посылал к главврачу. Там ответили, что квот нет, нужно ждать несколько месяцев. Тогда мы обратились в иркутский Минздрав. И нам дали направление в институт ортопедии, в котором ранее маму уже оперировали. Он через дорогу от Кировской больницы.

 

По словам Анны, там в помощи не отказали, но выдали расширенный список анализов. Учитывая малую транспортабельность Ольги Николаевны (она не ходила, а лежала с подвязанной кверху ногой), сбор «портфолио» занял почти полторы недели. По итогам пожилую женщину из больницы попросили: «У вас плохая ЭКГ, подлечите сердце и приходите через три месяца».

— Мы с сестрой — в слезы, — продолжает Анна. — После маминого перелома уже много дней прошло. Я тогда по этой теме всю литературу перелопатила, там было сказано, что для неходячего возрастного человека каждый лишний день опасен. Может образоваться тромб. И физическое, и психологическое состояние мамы было ужасным.

 

В современных реалиях ничего необычного в этой истории нет. Пожилые считаются неперспективными пациентами, так как вероятность возможных проблем у них гораздо выше, отвечать, если что, врачам. Дочери Ольги Николаевны побежали назад в Кировскую больницу. И там Ивлев принимает решение госпитализировать больную.

— Было видно, что он чувствовал, что его накажут, но все равно взялся за операцию, — говорит Анна. — Пластину мы купили сами. Места знали, так как покупали там еще раньше для операции в другой больнице.

Сейчас ее мама снова ходит. И для своих лет чувствует себя нормально.

— Мы с сестрой ходили на суд в защиту Ивлева, когда он пробовал оспорить выговоры. Но судья вынесла решение, что врач поступил неправильно. Надо было дождаться бесплатного медизделия. Боюсь, через два месяца, когда бы оно пришло, маме бы это уже не помогло.

«Делай что должен»

После вынесенных административных взысканий работу отделения сочетанной травмы Кировской больницы №3 Иркутска признали неудовлетворительной. Заведующего отделением, хирурга Бориса Ивлева, песочили на разных комиссиях и подкомиссиях. Они в больнице в ассортименте — по экономике, по организации производственного процесса, лечебного дела, фармакологии, по закупкам медизделий. Больше всего Ивлеву запомнилась комиссия по медицинской этике и деонтологии. Говорит, удивился, когда понял, что она состояла исключительно из бухгалтеров, юристов и экономистов. А вот обычных клинических врачей в ней не было. Общий комиссионный вердикт — освободить от занимаемой должности.

 

Коллектив больницы, где трудится врач, собрал подписи в знак протеста против его увольнения. В начале под письмом стояло 60 подписей. Но после проведенной руководством работы с подписантами осталось 30. У кого-то непогашенный кредит, у кого-то родственники в бюджетных учреждениях работают. В других иркутских больницах за конфликтом наблюдают с интересом, доктору сочувствуют, но с опаской.

— Поймите одно, лечить людей — трудная работа, — объясняет Ивлев. — Это постоянное моральное и физическое напряжение. Когда тебя нагружают всякими приказами, проверками, беседами, времени жить вообще не остается. Кроме работы, есть семья, дети, отдыхать когда-то надо. Поэтому люди выбирают пути наименьшего сопротивления. Думают, что до них это не дойдет. Но обычно одним человеком это не ограничивается. Берутся за второго, третьего. При желании причину ведь всегда можно найти.

Два-три года назад в ситуациях борьбы чиновничества со здравым смыслом действовал совет — веерно рассылать челобитные по всем инстанциям, начиная с Кремля, прокуратуры, Минздрава. Сейчас этот метод практически не работает. Вернее, способ так же забюрократизировался. Из приемной президента, приемной Минздрава России, приемной губернатора Иркутской области, приемной Уполномоченного по правам человека все письма, в том числе петиция с подписями пациентов, вернулись в организацию, на которую и жаловались — в Минздрав Иркутской области. Обращение там не оставили без ответа — каждый пункт разобрали по косточкам и обстоятельно, на пяти листах, ответили. Общий смысл — вы все врете.

 

Как сообщает заместитель министра здравоохранения Иркутской области Галина Синькова, никаких нарушений в больнице не выявлено: санитаров не сокращали, а перевели по личному заявлению в «уборщики производственных помещений», закупки производятся в соответствии с регламентом, к врачу-клиническому фармакологу претензий нет и прочее. И приписка в конце: в соответствии с Трудовым кодексом врач вправе оспорить свое увольнение в суде. Собственно, этим он сейчас и занимается.

— Вы рассчитывали на какой-то другой результат? — пытаюсь понять мотивы врача. — Не жалеете, что начали эту войну?

— Делай что должен, и будь что будет, — цитирует Ивлев известный афоризм. — Сколько можно унижать-то врачей? Мы ничего не просим, кроме того, чтобы оставили в покое и просто дали работать.

 

P.S.: На врачебных форумах перспективы борьбы с системой часто обсуждаются как абсолютно безнадежные. Это касается всего — обеспечения пациентов лекарствами, качественного медицинского образования, уменьшения бюрократической нагрузки на врачей и так далее. От этого у многих опускаются руки. Директор по развитию благотворительного фонда помощи детям «Подари жизнь» Екатерина Чистякова написала на своей страничке в Facebook: «Я думаю, что беспросветные периоды в истории человечества уже были, и выжить имели шанс те, кто упорно сопротивлялся и сохранял надежду на то, что и это пройдет».