Чтобы помнили...

pepsi · August 28, 2010

[b]Совершенная грусть: последние слова Сатоши Кона[/b]

[i]Посмертное письмо, в котором гениальный режиссер прощается с миром.[/i]

[b]24 августа 2010г ушел из жизни Сатоши Кон. Рак поджелудочной железы не оставил аниматору времени, чтобы закончить свой последний проект «Dreaming Machine», но в свои 46 лет он успел сделать 4 полнометражных картины, 2 манги, сериал и написать несколько сценариев. Сатоши Кон знал, что ему скоро придется умереть. Не дожидаясь конца, он написал [url="http://konstone.s-kon.net/modules/notebook/archives/565"]прощальное письмо[/url], которое его семья опубликовала онлайн уже после того, как сердце Сатоши перестало биться. В надежде на то, что это сможет подарить ему хотя бы немного бессмертия, здесь публикуется чрезвычайно пронзительные отрывки из этого письма.[/b]

[b]Дурная весть[/b]

Как я могу забыть 18 мая этого года. Я получил извещение от лечащего доктора: «У вас диагностирована последняя стадия рака поджелудочной железы. Он поразил несколько костей. Вам осталось жить полгода». Жена и я читали его вместе. Это была судьба, такая неожиданная и такая несправедливая, что мы с трудом смогли вынести это.
Раньше я искренне верил, что могу умереть в любой момент, и понимал, что с этим нельзя ничего поделать. Но это известие было слишком внезапным. Конечно, я подозревал о болезни. Два, три месяца назад я чувствовал сильные боли в спине и ногах. Было тяжело ходить, и я посещал иглотерапевта и костоправа. Но лучше не становилось, и после обследования в госпитале, стало ясно, сколько мне осталось.
[size="3"][i][b]
Я начал готовиться к тому,"чтобы умереть как надо".Хотя,кажется,как надо у меня не получилось...[/b][/i][/size]

Мне казалось, что смерть встала за моей спиной, а я этого не заметил. И уже ничего нельзя было сделать. Я отказался от химиотерапии, и пытался прожить еще немного благодаря альтернативному лечению. Это было очень на меня похоже. Я никогда не чувствовал, что являюсь частью большинства. Это же относилось и к лечению. «Надо пытаться жить в соответствии со своими принципами!». Но болезнь продолжала прогрессировать с каждым днем.
С другой стороны, как член общества, я принимаю как минимум половину его правил. Я плачу налоги. И хотя я далек от образа честного гражданина, но полностью включен в японское общество. Так, что кроме попыток продлить жизнь правильным, как мне казалось, способом, я начал готовиться к тому, чтобы «умереть как надо». Хотя, кажется, как надо у меня не получилось. Первое, что я сделал, это основал компанию с помощью друзей, которая бы занималась моими авторскими правами. Потом я удостоверился, что все мои небольшие накопления перейдут в наследство жене и написал завещание. Все это могли мне сделать прекрасные друзья. Потом, когда я заболел пневмонией, а смерть стояла за порогом, я поставил свою последнюю подпись на завещании.

Теперь я могу умирать!

[b]Побег[/b]

Через два дня скорая отвезла меня в госпиталь. Потом еще один раз. Мне пришлось лечь в палату и пройти многочисленные обследования. Результат был следующим: пневмония, жидкость в легких, и, когда я напрямую спросил доктора, сколько мне осталось, ответ был очень сдержанным и практичным. В каком-то смысле я даже был за это благодарен. «Вы продержитесь 1 или 2 дня…Даже если вы выкарабкаетесь, все равно умрете к концу месяца».
Пока я слушал его, мне показалось, что он говорит это, как будто читает прогноз погоды. Ситуация была ужасной. Это было 7-го июля. Точно, самая безжалостная Танабата в моей жизни. И я решил, что хочу умереть дома. Я попросил близких мне людей помочь выйти из госпиталя и отправиться домой. Пока жена бегала туда-сюда, чтобы подготовить мой побег, я уверял докторов, что «если я уеду домой хотя бы на полдня, я смогу еще многое сделать, а это лучше чем ждать смерти в унылой палате». И я думал: «[b]Может быть смерть – это не так и плохо[/b]».
[size="3"][i][b]
Я жалею,что мои фильмы не заработали больших денег,но думаю,что они получили то,что заслуживали...[/b][/i][/size]

У меня не было никаких причин так думать. Может быть, мне было необходимо так думать. Но удивительным образом это успокоило меня, и я смог расслабиться. Но мысль о том, что я не хочу умирать здесь, не давала мне покоя. И пока я размышлял об этом, что-то оторвалось от календаря на стене и стало летать по комнате. «О, боже, строки убегают из календаря, мои галлюцинации не такие уж оригинальные».
Я улыбнулся тому, что мои профессиональные инстинкты не покидали меня даже в такое время. Но в этом момент я был ближе всего к смерти, чем когда-либо. Я чувствовал, что она совсем близко. Но с помощью друзей и жены мне удалось выбраться из госпиталя домой. Надо отметить, что у меня нет никаких претензий или ненависти к сотрудникам госпитали. Я просто хотел домой, в свой дом. В дом, где я жил. Я был немного удивлен тем, что когда меня заносили в комнату, в качестве бонуса я испытал ощущение смертного одра, о котором так многое написано. Я смотрел на себя с высоты нескольких метров в широкоугольный объектив со вспышкой. Кровать казалась огромной, а мое тело, завернутое в простыни, упускалось на центр кровати. Немного жестковато, но я не жалуюсь.

[b]Ожидание[/b]

Но, как оказалось, пневмонию мне удалось побороть. «Я сумел не умереть! (смеется)». После всего этого, когда все мои мысли были о смерти, я думал, что все-таки один раз умер тогда. Даже слово «перерождение» мелькнуло пару раз где-то далеко в голове. Удивительно, что после этого моя жизненная сила была восстановлена. Я верю всем сердцем, что это произошло благодаря людям, которые помогали мне, и прежде всего моей жене, друзьям, докторам и медсестрам. Теперь, когда я снова вернулся к жизни, я не мог себе позволить тратить время в пустую. Я сказал себе, что мне дали дополнительную жизнь, и я потрачу ее бережно.
Я решил избавиться хотя бы от одного безответственного поступка, который принес в этот мир. О раке я рассказал только самым близким людям. Но не рассказал родителям и тем, с кем работал. Простите меня. Я хотел увидеть очень многих людей перед смертью, хотя бы сказать им «привет». Семье и родственникам, старым друзьям и одноклассникам, ребятам из колледжа, людям из манги, у которых я выменял столько вдохновения, людям из мира аниме, с которыми я сидел за одним столом, ходил пить, с кем соревновался, с теми, с кем жил в хорошие и плохие моменты. Бесконечному числу людей, которых я узнал, пока работал режиссером, людям, которые называют себя моими фанатами, и не только в Японии, но и по всему миру, друзьям, с которыми познакомился в сети.

[size="3"][i][b]Даже если Вы выкарабкаетесь,все равно умрете к концу месяца...[/b][/i][/size]

Так много людей, которых я хотел бы просто увидеть (хотя много и тех, кого бы не хотел). Но я испугался, что встретив меня, они скажут: «я никогда его больше не увижу» – и это меня доконает, и я не смогу принять смерть достойно. Чем больше народу хотело меня увидеть, тем тяжелее становилось мне с ними встречаться. Какая ирония. К тому же нижняя часть моего тела была парализована, и я был прикован к кровати. Мне не хотелось, чтобы люди видели мое немощное тело. Я хотел, чтобы они запомнили меня полным жизни.
Я бы хотел использовать это письмо, чтобы извиниться перед родственниками, друзьями и коллегами за то, что не рассказывал о раке, за мою безответственность. Пожалуйста, поймите, что это было эгоистичное желание Сатоши. Я о том, что Сатоши Кон, был «тем самым парнем». Когда я представляю ваши лица, у меня всплывают только хорошие воспоминания, и я вижу ваши прекрасные улыбки. Всем вам спасибо за отличные воспоминания. Я любил мир в котором жил. Одна мысль об этом делает меня счастливее. И одна вещь, которую я сейчас думаю о смерти: «Я только могу сказать, что это очень плохо». Правда.

[b]Семья[/b]

Было так трудно рассказать об этом моим родителям. Я хотел поехать в Саппоро к ним, когда еще мог. Но болезнь прогрессировала так внезапно, что я сообщил им об этом только из госпиталя, когда думал, что умру. «У меня последняя стадия рака и я скоро умру. Мама и Папа, я был так счастлив, родиться вашим сыном. Спасибо за все». Потом поборол пневмонию и захотел увидеть родителей. Но это было невероятно тяжело – у меня не хватило сил. Но я хотел увидеть их лица в последний раз. Я хотел сказать, насколько я благодарен им зато, что они открыли мне дорогу в этот мир. И они приехали.
Я был счастливым человеком. И я должен извиниться перед женой, родителям и всеми, кого я любил, что я прожил жизнь чуть быстрее, чем они. Это так непочтительно, умирать прежде своих родителей. Но в последние 10 лет я смог сделать очень многое из того, что хотел: стал режиссером аниме, достиг поставленных целей и получил несколько хороших рецензий. Я жалею, что мои фильмы не заработали больших денег. Но думаю, что они получили то, что заслуживали. В эти десять лет я жил интенсивнее многих людей и думаю, что мои родители понимают, что я чувствовал. После визита Маруйамы и родителей, я почувствовал, что гора упала с моих плеч.

[size="3"][i][b]Всем Вам спасибо за отличные воспоминания.Я любил мир в котором жил.Одна мысль об этом делает меня счастливее...[/b][/i][/size]

И теперь обращаюсь к своей жене, о которой я беспокоюсь больше всего и которая поддерживала меня до самого конца. С того самого извещения, мы топили друг друга в слезах. Каждый день был невыносим для нас, физически и духовно. Это нельзя описать словами. Но именно твои слова помогли мне выжить после всех этих новостей. «Я буду с тобой до самого конца». С этими словами, ты смогла во всем разобраться и помочь своему мужу. «Моя жена - невероятная!». Ты говоришь, что я не должен говорить этого? Нет. Нет. Ты даже не представляешь, сейчас ты еще лучше, чем когда-либо. Я, правда, это чувствую. С тех пор как мы поженились, я все время был в «работе, работе», и только во время болезни я смог провести время дома. Как мне стыдно. Но ты всегда была рядом, ты всегда понимала, что мне надо для самого себя и для работы, верила в мой талант. Спасибо тебе.
И еще друзья. Мне повезло, лично и по работе встретить двух друзей. Мой друг Т, который был со мной со школы и продюсер Н. Я благодарю вас обоих от всей души. И всем, кто прочитал это длинное послание – спасибо вам. С сердцем, полным любви ко всему хорошему, что есть в этом мире, я кладу свою ручку.

А теперь извините меня. Я должен уйти.

[b]Сатоши Кон[/b]

RiP,Сатоши...[size="2"][font="Book Antiqua"][i][b]"мозг умер, душа - эммиргантка, быстро, как женщина, вещи свои соберёт..."[/b][/i][/font][/size]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=Id2GcSkx-ec[/media]

pepsi · September 7, 2010

[b]Орсон Уэллс и Рита Хейворт: короткое дыхание любви[/b]

[i]Кем только не называли Орсона Уэллса за семьдесят лет его жизни: лучшим кинематографистом ХХ века и грандиознейшим блефом столетия; Личностью, чьи многочисленные таланты не вмещались даже в его необъятной фигуре, и неудавшимся вундеркиндом; живым воплощением Энергии - и лентяем, растратившим все свои способности на пустяки; человеком, переоценившим собственную гениальность, и мстификатором, которому Гудини и в подметки не годился... Лишь когда Уэллса - многократно прославленного и обруганного - внезапно не стало в 1985 году, человечество наконец спохватилось: братцы, а ведь среди нас жил Гений! Не просто творец, которому что-то дано было от природы, что-то - выработано в результате упорных тренировок, что-то - "потянуто" у окружающих. Нет, Орсон Уэллс был личностью абсолютно самобытной, с гигантским потенциалом, причем не только в прославивших его кино и театре, но и в музыке, живописи, литературе. "Природа дала ему слишком много, - писал один из посмертных биографов Уэллса, - так много, что окружающим временами было трудно его выносить". [/i]

Окружающих тоже можно было понять. Как признавался приятель юности Уэллса Джозеф Коттен, само общество фонтанирующего идеями и планами Орсона навевало на нехорошие мысли о собственной неполноценности. Кроме того, как и все гении, Уэллс совершенно искренне интересовался только собой, своими потребностями и желаниями, творениями и проектами. Все остальное - будь то любовь, дружба, родительский долг, деньги, общественое признание - занимало его мало. Он несся по жизни, как вихрь, в твердой уверенности, что этого добра на его долю еще хватит. А судьба, обычно жестоко мстящая за такое пренебрежение к "вечным ценностям", казалось, прощала любимцу все. И шумихи, и почестей, и женского внимания Орсону не только хватало - он имел возможность перебирать - и получать лучшее. Из дам, хоть однажды побывавших в его объятиях, можно было бы составить вполне адекватный список самых красивых и знаменитых женщин столетия. Не проходило и года, как он забывал их имена, а они хранили его образ в памяти до самой смерти. Дыхание его любви было коротким, но обжигающим: в плане темперамента соревноваться с Уэллсом могли немногие. Обычно Орсон даже не прикладывал усилий, чтобы завоевать понравившуюся даму - покоренная его талантом и обаянием, она, как переспевшая груша, падала в его объятья раньше, чем он успевал всерьез этого пожелать. Возможно, поэтому к своим возлюбленным Уэллс относился, как декорациям в театре - легко менял и никогда не жалел. Впрочем, даже в его жизни была короткая, но яркая романтическая страсть. "Когда мне было 26 лет, я увидел на экране Риту Хейворт, - вспоминал он в старости, - С той минуты я не мог думать ни о чем, кроме нее, пока Рита не стала моей женой".
И это было неудивительно: тогда, в 1942 году Рита Хейворт была не просто актрисой или кинозвездой - она была первым в истории кино "секс-символом", общепризнанной "Богиней любви". Гибкая, тонкая, жгучая красавица, томная и сексуальная, она не просто нравилась, а сводила с ума. Огромные темные глаза, роскошная рыжая шевелюра, невероятно женственная, волнующая фигура и потрясающая грация профессиональной танцовщицы - неудивительно, что все, кто видел ее на экране - от простых солдат до знаменитостей - сразу же теряли голову. Но обычно им мало что "светило": Хейворт была не только самой популярной, но и самой замкнутой "звездой" сороковых. Подробности ее частной жизни были неизвестны даже вездесущим журналисткам Хедде Хоппер и Луэлле Парсонс. Они знали то же, что и остальные: что Рита Хейворт по происхождению была испанкой, что ее настоящее имя - Маргарита Кармен Кансино, что она - дочь танцовщика, выступавшая в паре с отцом с самых ранних лет. Знали они и то, что с родителем Рита теперь старается не встречаться, своего мужа Эдди Джадсона, кажется, побаивается, а мать - сильно пьющую Вольгу Хейворт - пытается опекать.
Все это было правдой, но как потом узнал Уэллс - лишь частью ее. Несмотря на пронырливость журналистов, Рите удавалось скрывать от публики самые неприятные факты своей биографии. Тогда, в начале 40-х, никто не знал, что еще будучи маленькой девочкой, Рита стала рабыней властного отца, заставлявшего ее танцевать по двадцать часов в сутки; что это отец отбил у нее всякую охоту к самостоятельности; что он с детства приучал дочку к мысли: "Ты товар, а я должен тебя выгодно продать".
Он продал ее, когда Хейворт не было и восемнадцати - пронырливому антерпренеру Эдди Джадсону, бывшему на двадцать три года старше девушки. Неглупый Эдди сначала решил сыграть на контрасте: он относился к Рите с вниманием и заботой. А той, вечно унижаемой отцом, много и не надо было. "Когда я выходила замуж за Эдди, я была в него влюблена. Он же женился на мне, как на объекте инвестиций". Но вскоре все вернулось на круги своя: муж оказался не меньшим тираном и торгашом, чем отец. От имени Риты он заключил кабальный контракт с "Коламбия пикчерс", а жену неоднократно понуждал переспать с главой "Коламбия" - Гарри Коном. Но робкая и забитая Рита неожиданно воспротивилась: Кон внушал ей физическое отвращение. Ни Эдди, ни Кон не простили ей этого: каждый из них впоследствии делал все возможное, чтобы испортить ей жизнь.
Но Америка об этом не знала. Как не знала и настоящего характера своей любимицы: ее робости, застенчивости, болезненной неуверенности в себе. "Сексуальная кошечка" была всего лишь маской, которую "на пару" создали Джадсон и Кон. И в эту маску была влюблена вся страна. В нее же влюбился и юный "возмутитель спокойствия" Орсон Уэллс.
Если слава Риты Хейворт была вполне традиционной для тех лет, то известность Уэллса была чем-то экстраординарным. Впрочем, такова была вся его жизнь. Сын изобретателя и пианистки, Джордж Орсон Уэллс с раннего детства поражал всех своими многочислеными талантами. В 16 лет, оставшись круглым сиротой, он уехал в Ирландию, где явился к руководству театра "Гейт" с заявлением: "Я, многобещающий бродвейский актер, хотел бы попробовать сыграть на ирландской сцене". Нельзя сказать, чтобы директор театра поверил этой сказке, но нахальство мальчишки произвело на него приятное впечатление, и он дал ему роль в первом же спектакле - старика-герцога. Правда, директор и не подозревал, что "многообещающий актер" до этого дня ни разу не стоял на профессиональной сцене, а весь его театральный опыт состоял в управлении театром марионеток, которым он развлекался в детстве. Но все прошло хорошо, и "Гейт" дал работу новому актеру.
У Орсона были все шансы преуспеть в Ирландии, но его вдруг потянуло на родину. Только там, казалось ему, можно создать по-настоящему новый театр - без опутывающих европейских традиций, со свежим взглядом на Шескспира. Но уэллсовский "свежий взгляд" не слишком вдохновил публику. Срочно требовались деньги, и Орсон зарабатывал их, как мог: строчил детективы, работал на радио, выступал с лекциями и фокусами. В одном из провинциальных городов на его представление пришло очень мало народу. Представляясь аудитории, Уэллс заметил: "Я ставлю пьесы на Бродвее. Я работаю в кино как актер и режиссер. Я сочиняю и осуществляю радиопостановки. Я играю на рояле и скрипке, пишу картины и рисую, показываю фокусы. Я опубликовал несколько книг, в том числе и два романа. Правда, странно, что вас так мало, а меня так много?"
Его действительно было "много", но до какой степени - Америка узнала в только 1938 году. Тогда на День Всех Святых 23-летний Уэллс выдумал отличный розыгрыш. Он осуществил радиопостановку романа Г.Уэллса "Война миров". Для создания "колорита" действие романа перенесли в Америку, и придали ему форму репортажа. И вот, в чудесный октябрьский вечер пораженная страна вдруг услышала страшную весть: на Америку напали марсиане! Каждые десять минут по радио поступали новые сводки, сеющие панику среди населения. А когда один из актеров Уэллса, имитируя голос Рузвельта, обратился к нации с призывом сохранять спокойствие, по всей стране начался хаос. Люди бежали куда глаза глядят - в горы (их потом выманивали оттуда на протяжении шести недель), на острова, прятались в подвалах, на чердаках. Церкви были переполнены желающими исповедоваться. Судный день настал! Лишь Уэллс и его актеры понятия не имели, до какого психоза они довели нацию. Они узнали об этом на следующий день, когда все газеты страны вышли с заголовками типа "Орсон Уэллс - человек, который напугал Америку".
Естественно, что для Орсона в тот момент не было ничего невозможного. А потому, когда он увидел на экране Риту Хейворт, то сразу выдал: "Эта женщина будет моей женой". Рита не хотела знакомиться с ним. Он звонил ей по шесть часов без перерыва, а она не подходила к телефону. Тогда Уэллс решился на отрытый штурм: с шести вечера до шести утра ("пиковое" время для кинозвезд) он сидел на крыльце у дома Риты Хейворт и иногда даже засыпал на ступеньках. Ни зеваки, ни репортеры, ни муж Хейворт не способны были заставить его покинуть пост. Наконец Рита не устояла под его напором. Она спустилась вниз и приняла от Орсона предложение руки и сердца. Джадсон получил развод и приличные отступные. Сбылась голубая мечта человечества: самая желанная женщина страны стала женой самого талантливого мужчины своего времени.
Увы, ничего особенного из этого не получилось. После нескольких месяцев бурной, испепеляющей страсти жена стала приедаться Орсону, и он опять занялся работой. Для Риты же период безоблачного счастья продолжался немного дольше. Как спящая красавица, разбуженная поцелуем принца, она вдруг поверила, что жизнь может быть не адом (как было, когда рядом с ней были отец и Джадсон), а прекрасной сказкой. Но только до тех пор, пока рядом будет Орсон. Его же никогда не было: жертва своей необыкновенной энергичности, он то руководил предвыборной компанией Рузвельта, то пытался пробить в Голливуде экранизацию романа "Сердце тьмы" (того самого, из которого Коппола потом сделает "Апокалипсис сегодня"), то ездил по Европе, то устраивал "Магическое" шоу с фокусами. Рита дорого бы дала, чтобы быть рядом с ним, но ее связывал контракт с "Коламбией". Даже рождение в 1944 году дочери Ребекки не могло спасти начинающий разваливаться брак. Непостоянный, все время чем-то занятый Уэллс начисто забывал не только о жене, но и о дочери.
Их единственная совместная работа - "Леди из Шанхая" - появилась по чистой случайности. Уэллсу нужны были деньги на театр, и он предложил "Коламбии" сделать фильм на любой сюжет. Гарри Кона это предложение захватило. Уэллс получил деньги, но взамен обещал поставить детектив с участием главной "звезды" студии - Риты Хейворт. Супруги находились на грани развода, но работе это не мешало: Рита была очень профессиональна, а Орсон - слишком занят "попытками дотянуть бездарный сюжет хоть до какого-то уровня". Хейворт не жаловалась, хотя и сознавала, что ее прекрасный принц давно забыл о ней - у него теперь была новая работа и новые женщины.
Их пути никогда больше не пересекались. Уэллс работал в США и Европе, кружил головы Марлен Дитрих, Франсуазе Саган и многим другим. Руки Риты добивались египетский король, брат персидского шаха, многие плейбои и миллионеры. Она была замужем еще трижды - за Али-ханом, сыном правителя Пакистана, второсортным актером Диком Хаймсом и продюсером Джимом Хиллом. И каждый брак в очередной раз убеждал ее: недолгая "сказка" была обманом, а ей уготован ад супружества лишь с теми, кто хочет ее использовать. Ее конец был страшен: когда-то красивейшая женщина, она стала алкоголичкой, повредилась в уме и временами не узнавала даже собственных детей. Она умерла в 1987 году, больная и забытая всеми, кроме дочери Ясмин.
Успешный, увенчанный лаврами Уэллс знал о состоянии бывшей жены, но не любил говорить об этом с журналистами. Лишь однажды он, никогда не признававший собственных ошибок, заметил: "Рите вообще не везло с мужчинами. И я оказался не лучше других. Я надавал ей обещаний, которые потом не смог выполнить. Наверное, я виноват перед нею".
Сама же Рита незадолго до смерти в один из моментов просветления сказала дочери Ясмин: "Меня никто не любил. Никто. Всем нужны были мои деньги и моя слава, но не я сама. Меня любил только Орсон, да и то недолго. А я так любила его..."

(с)Елена ЦЫМБАЛ

pepsi · September 7, 2010

[b]Барбара Стэнуик[/b]
[i]
[i][b]Lady of Noir[/b][/i]
Сегодня Барбару Стэнуик помнят, прежде всего, как мать Викторию из семьи Баркли в телевизионном сериале «Большая долина» (1965), а также по хиту, драме «Поющие в терновнике» (это была ее последняя роль в 1983 году). Сегодняшний зритель почти не знает ее фильмов, а жаль, ведь ее карьера охватывает период от 1927 года до 1964 года, после чего она стала работать на телевидении до 1986 года. Ее карьера длилась 59 лет. [/i]
Барбара Стэнуик родилась в Бруклине, штат Нью-Йорк, настоящие имя и фамилия - Руби Катэрин Стивенс (Ruby Catherine Stevens), в семье каменщика шотладца Байрона Стивенса, родители которого эмигрировали в США из Великобритании, и его супруги, ирландки Кэтрин Макги. У них было пятеро детей, сестры Мод, Мэйбл, Милдред (Милли) и брат Байрон Мальколм (Берт) Стивенс. Руби была младшим, последним ребёнком. В 1910 году, когда девочке было три года, её мать погибла после того, как пьяный прохожий толкнул её под колеса трамвая. Вскоре после трагедии отец оставил семью и уехал на строительство Панамского канала, где и скончался около 1914 года. После его отъезда Руби и её брат Малкольм попали в приёмные семьи. В 1915 году, когда Руби было восемь лет, её старшая сестра Милдред - до того она оказывала младшим братьям и сестрам материальную помощь со скудных доходов хористки, начав работать с 13 лет - забрала её на три года к себе.
В возрасте тринадцати лет Руби бросила школу и стала подрабатывать - заворачивала покупки в универмаге. Она пошла на работу в местную телефонную компанию за $ 14 в неделю, но, как многие девочки, она мечтала каким-то образом заниматься шоу-бизнесом. Затем её взяли на место машинистки в студию звукозаписи «Remick Music Company» на Манхэттене. В те дни, когда она не работает, она неустанно пытается найти себе работу танцовщицы и, наконец, ее поиски увенчались успехом. Ее наняли в массовку в качестве хористки и подтанцовщицы за княжескую, как ей показалось, оплату $ 40 в неделю, впрочем, это было действительно больше, чем в телефонной компании. Ей уже 17 и она собирается по максимуму использовать те возможности, что ей предоставились. По протекции своего коллеги с работы Руби стала танцевать в ночном клубе «Strand Roof». Один из продюсеров дал ей совет: «Сходите в зоопарк и посмотрите, как двигаются животные». Согласно легенде, Руби так и поступила. Она учится у пантеры ее длинным, мощным и в тоже время плавно перетекающим движениям. Это ей сослужит свою службу. На неё обратили внимание, и в 1923 году она стала выступать в шоу Зигфилда и в театре Шуберта.
После того, как друзья познакомили Руби с драматургом Уиллардом Маком, он пригласил девушку в свою новую постановку «Петля» и начал учить её актёрскому мастерству. Именно с подачи Мака она взяла псевдоним - Барбара Стэнуик, поскольку он считал, что она должна изменить свой образ и в первую очередь она нуждалась в имени, которое будет выделяться. Считается, что в основе псевдонима актрисы лежал заголовок на театральном плакате - актриса Джейн Стэнуик в спектакле «Барбара Флетчи». Спектакль, премьера которого состоялась 20 октября 1926 года, с большим успехом прошёл на Бродвее.
В 1926 году Стэнуик принимает участие в постановке драмы Уилларда «Петля» (Мак даже переписал сценарий, чтобы дать ей большую роль, чем планировалось раньше) на сцене «Hudson Theatre», которая стала хитом и одним из крупнейших спектаклей в том сезоне. Она играла совместно с актерами Рексом Черриманом и Уилфредом Лукасом. Между Рексом и Барбарой возникли романтические отношения, но они закончились в 1928 году, когда Рекс внезапно умер от септического отравления на отдыхе во Франции в возрасте 30 лет.
Кинопродюсер Боб Кейн взял ее на экранные пробы для съемок своего предстоящего немого фильма «Ночи Бродвея» (1927), в котором она получила незначительную роль танцовщицы, после того как ей не дали ведущую роль, поскольку во время проб она не смогла заплакать. Это и был первый фильм Стэнуик.
В 1928 году Барбара переехала в Голливуд, где Фрэнк Капра дал ей первые значительные роли в двух своих ранних комедиях и где она стала, в конце концов, одной из самых высокооплачиваемых киноактрис. Она была чрезвычайно разносторонней актрисой, которая может приспособиться к любой роли. Фрэнк Капра и Уильям Уэллмэн стали ее наставниками, и уже к 1932 она зарабатывала 50 тысяч долларов за фильм.
На съемках она отличалась ровным темпераментом и высочайшим профессионализмом, за что была крайне популярна в Голливуде. Барбара была одинаково хороша, что в мелодрамах, таких как «Недозволенное» (Forbidden, 1932) и «Стела Даллас» (Stella Dallas, 1937), что в триллерах, как например «Двойная страховка» (Double Indemnity, 1944). Она также преуспевает в комедиях «Помнишь ночи» (Remember the Night, 1940), «Леди Ева» (The Lady Eve, 1941), «Леди из бурлеска» (Lady of Burlesque, 1943) Уэллмэна, и др. В триллере «Извините, ошиблись номером» (Sorry, Wrong Namber, 1948) блестяще сыграла прикованную к постели женщину, случайно узнающую, что муж планирует ее убить.
Стэнуик была также одной из актрис, которую рассматривали на роль Скарлетт О'Хары в «Унесенных ветром» (1939), правда до экранных проб дело не дошло. В этом году она появилась с Джоэлом Мак Кри и Энтони Куинном в «Юнион Пасифик» (1939). Сесил Б. Де Милль, снявший ее лишь однажды, в вестерне «Юнион Пасифик», назвал Стэнуик своей любимой актрисой.
В 50-е годы снималась, в основном, в проходных вестернах, затем в 1957 году она ушла на телевидение. За успех ее серии 1961-1962 годов «Шоу Барбары Стэнуик» она награждена премией Эмми. И за сериал 1965-1969 годов «Большая долина», который сделал ее одной из самыхй популярных актрис на телевидении, она тоже была награждена премией Эмми.
В 1983 году она блестяще сыграла Мэри Карсон в телевизионном минисериале «Поющие в терновнике» (The Thorn Birds), за который получила свой третий приз Эмми.
Барбара считалась жемчужиной для работы за ее серьезный и спокойный подход к работе, без капризов, истерик и звездности, присущей так многим звездам. Ее прозвище среди коллег было «Мисси» или «Королева». А еще ее часто называли «Лучшая актриса, которая не получила премию Оскар». Она была четыре раза номинирована на премию Оскар, но так никогда ее не получила, хотя все роли, за которые она выдвигалась в соискательницы, были блестяще выполнены в фильмах «Стела Даллас» (1937), «С огоньком» (1941), «Двойная страховка» (1944) и «Извините, ошиблись номером» (1948), однако премия уходила к другим актрисам.
На протяжении своей карьеры она была известна за ее доброту и терпение, с молодыми исполнителями. Мэрилин Монро, которая работала со Стэнуик в фильме «Стычка в ночи» (1952) говорила, что Стэнуик стала единственным членом Голливуда старшего поколения, которая была внимательна к ней.
Универсальная актриса Стэнуик также имела репутацию как одна из самых красивых людей, когда-либо бывших в Голливуде. Она была известна за ее доступность и доброту к любому члену съемочной группы на съемках любого фильма. Фрэнк Капра говорил, что ей «суждено быть любимой всеми режиссерами, актерами, съемочной группой и обслуживающим персоналом. Если бы в Голливуде существовал конкурс на популярность, она бы выиграла первый приз, поскольку за нее проголосовали бы все».
Первым ее мужем был бродвейский актер Фрэнк Фэй, за которого она вышла замуж в августе 1928 года и с которым она имеет одного ребенка (усыновленного). Ее сын Дион Энтони «Тони» Фэй родился в феврале 1932 года и был усыновлен 5 декабря 1932 года. В декабре 1935 года они разводятся. Достигнув успешной карьеры на Бродвее, Фрэнк не мог продвинуться на большой экран, когда они перебрались в Голливуд, в то время как Барбара, после короткого провального начала своей кинокарьеры, вскоре становится голливудской звездой. Карьера Фрэнка катится под уклон, и актер начинает сильно пить. Фэй был очень ревнивым и скандальным мужем, который не гнушался и физического насилия в отношениях с молодой женой, часто устраивая безобразные сцены на публике. Точно так же как театр являлся для нее спасением в ее несчастливом детстве, так и съемки в кино стали для нее убежищем в те мрачные дни. Барбара стала трудоголиком, а съемочная группа и технический персонал - ее семьей. Ее бурный брак с Фрэнком Фэем закончился после очередной пьяной ссоры и отвратительной выходки мужа, в ходе которой он поднял трехлетнего приемного сына Диона и швырнул его в бассейн. Этого уже Барбара стерпеть не могла. Считается, что сценарий фильма «Звезда родилась» (1937) с участием Джанет Гейнор и Фредерика Марча написан с личной жазни Барбары Стенуик и ее первого мужа Фрэнка Фэя, который канул в неизвестность, когда звезда его жены вознеслась.
Ее вторым мужем с 1939 по 1951 был актер Роберт Тэйлор. Несмотря на упорно муссировавшиеся слухи о ее романах с Марлен Дитрих, Джоан Кроуфорд, и Талулой Бэнгхед (что описано в книге «Лесбиянки Голливуда»), Барбара вышла замуж за Роберта Тэйлора. После съемок в фильме «This Is My Affair» (1937), в котором он снимался с Барбарой Стэнуик, он влюбился в актрису и они поженились в мае 1939 года. Правда уже первая ночь была омрачена тем, что новоиспеченный супруг проводит рядом с матерью, по ее требованию (она была жуткой собственницей), а не с новобрачной. Их брак был организован студией, что было в те времена распространенной практикой в Голливуде.
Комментируя замечание того факта в 1939 году, что ее жениху Роберту Тэйлору только 28 и он на 4 года моложе ее, приподняв свои брови, она промолвила: «Мальчику есть чему поучиться у меня, а у меня много чего есть, чему его научить».
Брак имел свои взлеты и падения, и в конечном итоге закончился. Тэйлор будет иметь несколько связей на стороне, в том числе и с Авой Гарднер. Поговаривали, что у Барбары даже была попытка самоубийства, когда она узнала об очередном романе мужа, на этот раз с Ланой Тернер. В конечном итоге в 1950 году она подала на развод, когда Тернер сделала их роман достоянием прессы и общественности.
В 1985 году ее дом был разрушен в результате пожара. Она потеряла все любовные письма своего бывшего мужа Роберта Тэйлора, которые она трепетно и бережно хранила. По воспоминаниям очевидцев, Стенуик была потрясена этим событием и опустошена.
Она скончалась в больнице Сент-Джонса в Санта-Монике, штат Калифорния 20 января 1990 году. Причина смерти: остановка сердца, хроническая болезнь легкого, эмфизема. У нее не было похорон и прощальной церемонии. Ее пепел был разбросан в Лон Пайне, штат Калифорния.
[b]
«Карьера - это слишком помпезное слово. Это была работа, и я всегда чувствовала привелигированность ее потому, что мне еще и платили за то что я любила делать».[/b]

Rassvetnaya · September 8, 2010

В продолжение о Высоцком

[b]Олег Даль. Предчувствие смерти.[/b]

[i]В разгар съемок в Москве случилось несчастье - умер Владимир Высоцкий, с которым Даль в последнее время сблизился. По словам очевидцев, видевших Олега на тех похоронах, он выглядел ужасно и твердил: "Ну вот, теперь моя очередь". М. Козаков вспоминает: "На похоронах Г. Волчек подошла ко мне и спросила на ухо: "Может, хоть это Олега остановит?" Не остановило..."

Стоит отметить, что после этих похорон Даль все чаще стал думать о смерти. В своем дневнике в октябре 80-го он записал: "Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное-сделать!"

В день рождения В. Высоцкого - 25 января 1981 года - Даль проснулся утром на даче и сказал жене: "Мне снился Володя. Он меня зовет".

Буквально через несколько дней после этого в разговоре с В. Седовым Олег печально заметил: "Не надо меня врачевать, мне теперь все можно - мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре".

О скором приближении смерти Даль говорил не только своим близким, но и друзьям, коллегам по работе. Приведу лишь два примера этих "пророчеств". Первое относится к лету 1978 года. Вспоминает И. Дмитриев:
"Мы снимались в "Приключениях принца Флоризеля". Тема приближающейся смерти в разговорах Олега звучала постоянно. Как-то в Вильнюсе мимо нашего автобуса проехал траурный катафалк с возницей в цилиндре, с раскачивающимися красивыми фонарями. "Смотрите, как красиво хоронят в Литве, а меня повезут по Москве в закрытом автобусе. Как неинтересно".

А вот случай, который произошел буквально за несколько дней до внезапной смерти актера. Вспоминает Л. Марягин псле того, как в начале 1981 года фильм "Незваный друг" был полностью готов:
"Мы говорили с Ромашиным о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил Анатолия Ромашина:
- Толя, ты живешь там же?
Ромашин жил тогда у Ваганьковского кладбища.
- Да, - ответил Ромашин.
- Я скоро там буду, - сказал Даль..."

В начале 1981 года Даль активно репетировал роль Ежова в постановке Малого театра "Фома Гордеев". Роль ему нравилась, однако для себя он уже четко решил: сыграет премьеру и из этого театра тоже уйдет.

В то же время ему внезапно пришло предложение с киевской киностудии сняться в лирической комедии. Видимо, оно заинтересовало актера, и он дал свое согласие на пробы. 1 марта он отбыл из Москвы в столицу Украины. Но прожил он там недолго - 3 марта в номере гостиницы его настигла смерть.

Похороны актера состоялись на Ваганьковском кладбище.[/i]

Настоящий самородок, актер от Бога. Жаль...

veter. · September 8, 2010

Вот каждый раз, когда входил в это здание с аркой на Фрунзенской набережной, в котором до недавнего времени снимали квартиру родственники, спускался ли я на лифте или его лестничным пролетам, всегда почему-то хотелось улыбаться.

[attachment=755832:33.jpg]

pepsi · September 8, 2010

[b]Ава Гарднер[/b]
[b]
"Однажды мисс Гарднер уговорила друзей устроить ей экскурсию по токийскому борделю. Поднявшись в один из номеров, она попросила приятеля постоять у входа, зазывая клиентов: "Вас ждет сама Ава Гарднер!"[/b]

Тони Рэндалл

В то время проститутки любили называть себя именами кинозвезд. Какой-то пьяный американский морячок, клюнув на громкие призывы, поднялся в номер. Минуту спустя он пулей сбежал вниз, уже трезвый и белый от страха: "Боже милостивый! Там и вправду была Ава Гарднер!!!"
"Вы рисуете?" - спрашивали у ее героини в фильме "Снега Килиманджаро". "Нет", - качала головой она. "Лепите?" - "Нет". - "Так чем же вы занимаетесь?" - "Просто пытаюсь быть счастливой". "Вы девушка Чарльза?" - не унимался Грегори Пек в другой сцене, и Ава опять отвечала: "Нет, я девушка сама по себе".На экране она была такой же, как в жизни, а из жизни никогда не делала тайны. Скука и страсть, меланхолия и юмор, одиночество и шумные компании, боязнь рожать детей и почти маниакальное желание иметь крепкую семью - из этих противоречий, казалось, была соткана вся ее судьба.
- Говорить она не умеет, двигаться не умеет, играть не умеет, - проворчал Луис Майер, когда ему показали первые кинопробы восемнадцатилетней Авы Гарднер. - Ничего не умеет... Но, черт возьми, она просто потрясающая!
...Великая депрессия не пощадила Гарднеров - табачный лист стремительно дешевел, и отцу Авы пришлось продать ферму. Это была обычная семья полуграмотных крестьян, живших неподалеку от забытого Богом маленького городка Смитфилда. Семеро детей. Ава - самая младшая. Ее мать Молли Гарднер - пышная южанка строгих пуританских взглядов - всю жизнь относилась к мужчинам с крайней опаской и без устали твердила об этом дочерям. Единственной книжкой в доме была Библия, единственным развлечением - старенький радиоприемник... А вокруг - ничего, кроме унылых серо-коричневых табачных плантаций Северной Каролины.
Когда девушке исполнилось шестнадцать, отец неожиданно умер. После этого Молли, и без того видевшая в каждом мужчине насильника и подонка, окончательно помешалась на собственной праведности. Она запрещала Аве покупать новые платья, пользоваться косметикой и думать о чем-либо, кроме учебы. Ава молча слушала ее проповеди о грехе и добродетели и никогда не спорила с матерью. Но в фильмах, на которые юная барышня бегала тайком, торжество благодетели выглядело несколько иначе - после всех слез и страданий за честной девушкой неизменно приезжал красавец-принц и увозил любимую в страну вечного счастья. В этом и была разница: Молли не верила ни в любовь, ни в сказки об идеальном мужчине, Ава же в них верила. И как только ей исполнилось восемнадцать, переехала в городок Вильсон - такую же, надо заметить, дыру, как и Смитфилд, и поступила на курсы секретарш.
Заветов матушки, впрочем, Ава не забывала. Подружки вспоминали, что мисс Гарднер была девушкой нервной, подозрительной, имела простой нрав, острый язычок и свято верила в то, что самое главное на пути к счастью - не позволять всяким нахалам залезать к себе под юбку.
В начале лета 1941 года восемнадцатилетняя Ава отправилась в Нью-Йорк проведать старшую сестру Баппи, которая была замужем за фотографом Ларри Тэром. Ларри как раз собирался украсить витрины своей мастерской портретами томных красоток и от нечего делать решил "щелкнуть" свояченицу. Результат был ошеломляющим - с фотографий смотрела настоящая красавица: высокая грудь, тонкая талия, выразительные глаза и алебастровая кожа..
Увидев снимки, Ава пришла в ужас - то, что она всегда старалась скрыть, сделалось теперь достоянием уличных прохожих! Впрочем, "прохожие" считали по-другому. Однажды снимки попали на глаза молодому клерку с киностудии "MGM" - и голливудская карьера будущей суперзвезды началась. По контракту, подписанному с Луисом Майером, Ава получала работу на семь лет и $ 50 в неделю.
"0'кей, значит, я поеду в Голливуд. И вот что я там сделаю в первую очередь: выйду замуж за самую главную кинозвезду и буду счастлива!" - неожиданно выпалила Ава, узнав, что с ней хотят подписать контракт. Неизвестно, шутила ли она или же говорила всерьез. Бог знает почему Ава вообще так сказала - но слова оказались пророческими. К сожалению, только наполовину.
В то время "самой главной звездой" студии "MGM" был молодой очаровашка Микки Руни. Столкнувшись с Авой в одном из павильонов, Микки отреагировал на нее точно так же, как и все остальные мужчины - то есть просто потерял дар речи. Он стал засыпать девушку записками, подарками, одолевать телефонными звонками - и все безуспешно. Прыгнуть в постель к знаменитому герою-любовнику - какая старлетка не мечтала о такой блестящей перспективе?! Но Ава Гарднер считала иначе - даже поцелуй вне брака казался ей чем-то вроде проституции. Когда наконец она согласилась поужинать с Микки (в компании старшей сестры, разумеется), тот был вне себя от счастья. А вот Луис Майер, напротив, пришел в бешенство: чтобы его главная суперзвезда женился на старлетке?! Да ни в жизнь! Микки, однако, продолжал упорствовать, тратил безумные деньги на рестораны, дарил букеты из ста роз и делал Аве предложения по двадцать раз на дню, но каждый раз слышал в ответ неизменное: "Руни, ты сошел с ума". Микки буквально на коленях вымолил у Майера разрешение на брак и даже представил Аву своей матушке. Услышав слово "невеста", миссис Руни оторвала глаза от газеты и с любопытством посмотрела на девушку: "Что, у него никак не получается залезть к вам в трусы?"
...В первую брачную ночь, когда супруг торжественно вошел в спальню, молодая лежала там как мумия: белая от страха, с головы до ног укутанная в темную ночную рубашку. Микки Руни никак не мог поверить в ошеломляющую правду: его жена действительно была девственницей.
Ава Гарднер вышла замуж за "главную звезду Голливуда", но вот со счастьем как-то не клеилось. Микки был постоянно занят работой, а в свободное время обществу молодой жены предпочитал веселые вечеринки. Или скачки. Или покер с приятелями... Ава проводила дома одинокие вечера и засыпала, оставив на столе приготовленный, но никому не нужный ужин. Несколько месяцев бесконечных поисков ответа на один и тот же вопрос - явится муж сегодня домой или нет? - привели к нервному срыву. После этого Гарднер поняла, что с нее хватит.
Микки всячески противился разводу, но Ава уже все решила. Не помогали ни мольбы, ни подарки, ни угрозы. А когда Микки кротко и как бы смущаясь высказал предположение, что их брак может спасти ребенок, реакция жены была явно не той, на которую он рассчитывал: "Только попробуй. Если забеременею, я тебя убью!"
21 мая 1943 года Ава добилась развода. "Я была настолько глупа, что полагала, будто брак может изменить человека. Мы подходили друг другу только в постели - и ни в чем другом", - говорила Ава много лет спустя.
Горечь первой неудачи быстро забылась, и Ава предприняла еще одну попытку стать счастливой: в ее жизни появился новый мужчина - авиапромышленник и мультимиллионер Говард Хьюз. Этот высокий нескладный человек, содержавший целый штат любовниц, сделал все, чтобы произвести на Аву должное впечатление, - экс-жена главного киногероя США стала бы прекрасным экспонатом в коллекции знаменитого плейбоя. Да и сама Гарднер не имела ничего против: "Он хороший и понимающий друг. И потом, вы только представьте: он нажимает кнопку - и к моим услугам самолет, on! - и апартаменты в отеле. Если мне хочется побыть одной, он мгновенно исчезает. Говард - счастливый билет для такой девушки, как я, ленивой южанки". И правда, роскошные подарки, полеты на уик-энд в Мексику - все это не могло не нравиться. Однажды Аве захотелось апельсинового мороженого - в военное время этого не мог позволить себе даже президент страны - через час у ее дверей остановился лимузин, и шофер в ливрее торжественно внес в дом целую бочку лакомства.
Однако скоро у этой "сладкой жизни" обнаружилась и оборотная сторона. Хьюз не привык, чтобы ему перечили, и не прощал, если им пренебрегали. Соблюдать эти правила Аве было нелегко. Во-первых, она терпеть не могла, когда ею распоряжаются, и никакие бочки мороженого, никакие бриллианты не могли умерить ее стремления к независимости. Во-вторых, она попросту не любила Хьюза, а потому необходимость спать с ним казалась Аве делом малоприятным, если не сказать - противным. Хьюза же подобное отношение приводило в ярость. Он приставил к ней охрану, но Ава научилась легко преодолевать эту пустяковую преграду - до Говарда все чаще доходили слухи о ее увлечениях на стороне. Однажды, появившись в разгар вечеринки, которую Ава устроила в его же особняке, Хьюз недовольно пробурчал ей что-то - и тут же получил по голове тяжелой восточной вазой. На следующий день Аву выставили вон, потом молили о прощении... Отношения вроде бы наладились, но она понимала: все это совсем не то.
Из домоседки мисс Гарднер превратилась в завсегдатая ночных клубов и баров. "Никакой рутины - только шутки, юмор и веселый смех" - стало ее девизом. Такая жизнь, помимо всего прочего, помогала забывать о грустном: Ава по-прежнему оставалась девушкой в эпизодах, безымянной героиней фильмов класса "Б". Но вскоре все изменилось...
На студии никак не могли найти партнершу Джорджу Рафту и Виктору МакЛагену для фильма "Остановка по свистку". После очередного просмотра взгляд режиссера остановился на Аве. Она болтается тут целыми днями, ничего не делает и к тому же чертовски мила. Может, попытаемся?" Это была ее первая роль, удостоенная рецензии, причем весьма благосклонной. Ава наконец-то убедилась в том, что она все-таки актриса, а не вешалка для нижнего белья в эпизодах - и немного успокоилась.
Тогда же во время съемок она познакомилась с Арти Шоу - всемирно известным кларнетистом, руководителем джаз-оркестра, экстравагантным чудаком, за которым тянулась бесконечная череда неудачных браков. Гарднер была очарована - такого умного мужчину она не встречала ни разу в жизни. Они так быстро оказались в постели, что даже не заметили, что абсолютно друг другу не подходят.
Арти считал себя интеллектуалом, в то время как Ава смогла дочитать до конца один-единственный роман "Унесенные ветром" Маргарет Митчелл. Он давал ей серьезные книги, в которых она ни черта не понимала, записал на курсы английской литературы и на сеансы психоанализа. Они даже поженились ("Никакого сожительства! - отрезал Луис Майер. - Либо вы женитесь, либо разбегаетесь!"), но и брак не решил проблему, напротив, превратился в кошмар.
Муж упрекал Аву в идиотизме, она же изматывала его своим простодушием. Снобские беседы друзей Арти наводили на Аву тоску - ей бы посудачить о том, кто с кем спит, или обсудить свежие голливудские скандалы... Глянцевые журналы прельщали ее намного больше, чем Хемингуэй с Джойсом, вместе взятые. Она разгуливала перед гостями по дому босиком и не видела в этом ничего зазорного. "Как можно быть такой деревенщиной! - шипел Арти. - Ты думаешь, что все еще на табачном поле?"
Арти обожал тело жены и ненавидел ее мозги. Ава скучала и все чаще тянулась к стаканчику виски... Уже к лету 1946 года молодожены перестали спать в одной постели. А 16 августа, спустя 10 месяцев после свадьбы, Ава подала на развод. Мотив был тот же, что и в случае с Микки, - "жестокое отношение мужа". "Жить с Арти - такая тоска, - весело говорила Ава Лане Тернер. - Все равно что учиться в колледже. Поэтому лучше уйти самой, чем дожидаться, пока тебя отчислят".
Одна из ее подруг заметила: расставшись с Арти, Ава сильно изменилась: "Она больше не доверяла мужчинам и, казалось, стремилась отплатить им той же монетой: переспать и побыстрее сбежать. Ее романы все больше походили на короткие интрижки. Это было совершенно не в стиле Авы, приехавшей когда-то в Голливуд с одной мечтой - познакомиться с хорошим человеком и зажить с ним счастливо".
В 1947 году Ава снялась в фильме "Убийцы" по рассказу Хемингуэя, и журнал "Лук" назвал ее "самой многообещающей дебютанткой года". Следующим успешным фильмом были "Барышники", где ее партнером стал Кларк Гейбл. Она по-прежнему изредка виделась с Хьюзом, однако вскоре совсем его бросила - в Нью-Йорке ей повстречался молодой актер Говард Дафф. Он просто позвонил Аве в номер и сказал, что хочет с ней встретиться. Голос незнакомца звучал легко и весело - и она согласилась. К отелю подъехала разбитая колымага, из которой вылез молодой орел в джинсах и потертой куртке. Ава пришла в восторг - после киногероя-любовника, миллионера-собственника и зануды-интеллектуала ей был нужен именно такой парень - простой и веселый. "Она могла быть очаровательной, а минуту спустя - невыносимой. Я был совершенно опьянен ею после первой же ночи", - вспоминал Дафф. Их бурный роман длился два года, они мирились и ссорились каждую неделю. Ава отказывалась выходить замуж за Говарда, понимая, что между ними не любовь - только дружба и секс. А ей все еще казалось, что для счастья этого слишком мало...
Романтическое увлечение закончилось весьма печально. Ава забеременела, решила сделать аборт и обратилась к врачу из Беверли-Хиллз, как выяснилось, не самому лучшему. Мало того, что он оперировал без анестезии, - Ава получила серьезные осложнения, делавшие почти невозможным рождение детей. Роману с Даффом пришел конец. Ава погрузилась в депрессию.
Но от ужасного до счастливого один шаг. И Ава Гарднер сделала этот шаг в том же 1950 году, когда пришла на премьеру фильма "Джентльмены предпочитают блондинок" и встретила там Фрэнка Синатру, брюнета-итальянца с гибким сильным телом и неприкрытой сексуальностью во всем - голосе, взгляде, движениях. "Как только мы оказались вместе, я просто голову потерял, - восхищенно вспоминал Синатра. - Как будто она мне чего-то в стакан подсыпала..." В тот вечер они не стали "любовниками с первого взгляда" - Ава сказала, что это было бы "дешево и неправильно". Но долго сопротивляться нахлынувшему чувству она не могла. Мечта наконец сбылась - Ава встретила мужчину жизни.
"Не будь дурой, он разобьет тебе сердце", - хором увещевали ее те, кто неплохо знал Синатру. Фрэнк считался первостатейным голливудским сердцеедом, и никто не верил, что он добровольно откажется от этого "титула". "В жизни я хочу испытать все, пока еще молод и крепок, - твердил Фрэнк друзьям. - Чтобы потом не пришлось жалеть, что того не успел, этого не попробовал..." "Этот сукин сын просто не умеет любить", - горько вздыхала Лана Тернер. Но Ава и слушать ничего не хотела. Через неделю Синатра уже возил ее в кабриолете по окрестностям Палм-Спрингс, распевая песни и паля из револьвера. Они были очень похожи - веселые, открытые, эмоциональные, оба вели ночную жизнь, любили простую итальянскую еду, виски, боксерские матчи. Но за внешним благополучием таились сомнения, боли и страхи - у каждого свои.
Их внезапно вспыхнувший роман сразу же обернулся скандалом. У Фрэнка имелись жена и трое детей. Газеты называли Аву распутницей и разрушительницей семей. Вездесущие репортеры следовали за влюбленными по пятам - Синатра грозился надавать писакам по зубам, если их не оставят в покое. На концертах публика весело свистела всякий раз, как только в зале появлялась Ава. От этого Фрэнк, карьерные дела которого были в то время весьма плачевны, нервничал еще больше.
После окончания съемок картины "Одинокая звезда" Фрэнк и Ава отправились на отдых в Мексику. Когда влюбленные вернулись в Лос-Анджелес, их опять встретили репортеры. На сей раз Фрэнк не выдержал - ударом в челюсть он свалил одного из газетчиков и пригрозил: "В следующий раз я убью тебя, сукин ты сын". Скандал принял поистине угрожающие размеры. Луис Майер пришел в бешенство. 19 августа Фрэнку пришлось публично объявить о своем намерении подать документы на развод и жениться на Аве.
Они не могли дождаться, пока уладятся все формальности. Ава даже на месяц легла в больницу - нервотрепка не лучшим образом сказалась на здоровье. Наконец 7 ноября в Филадельфии Ава Гарднер и Фрэнк Синатра стали мужем и женой. Фрэнк подарил ей норковый палантин с сапфировыми застежками, она ему - золотой медальон со своей фотографией. Чтобы избежать очередных стычек с прессой, супруги покинули город столь стремительно, что Ава даже забыла свой багаж. Дожидаясь его во Флориде, они гуляли по пустынным, продуваемым холодным ветром пляжам Майами - на нескольких сохранившихся снимках видно, что это самая счастливая пара в мире.
В 1952 году, после выхода картины "Снега Килиманджаро" отпечатки ладоней Авы Гарднер появились в Голливуде на знаменитой мостовой перед Китайским театром. Годовщину свадьбы праздновали в Кении. "Я уже дважды была замужем, - говорила репортерам Ава, - но никогда это не продолжалось целый год".
Карьера Фрэнка пошла в гору: он получил роль в фильме "Отсюда в вечность", его концерты собирали полные залы. Теперь супруги почти не виделись - плотные графики съемок и гастролей разлучали их на месяцы, а краткие встречи все чаще заканчивались ссорами: похоже, в качестве "однолюба" Фрэнк сумел продержаться лишь год, и газетчики вновь оживились, сообщая об очередных похождениях ретивого итальянца, о шумных вечеринках в Лас-Вегасе, о бесконечных длинноногих танцовщицах из варьете, к которым Синатра питал особую слабость. Все это стало для Авы настоящим ударом. Любовь, ревность, ярость, уязвленное самолюбие - эмоции переполняли ее, казалось, вот-вот - и они разорвут душу в клочья.
Фрэнк клялся, что все это ложь, Ава гневно требовала: "Выбирай - либо я, либо все остальные!", но пока еще ссоры заканчивались примирениями и страстными объятиями. В результате одного такого "примирения" она забеременела, а потом у нее случился выкидыш. Ава снова погрузилась в депрессию - ей стало казаться, что у нее никогда не будет нормальной жизни, той, о которой она так мечтала. "Зачем мне слава и деньги, если я несчастлива?" - вопросы повисали в воздухе, и рядом не оказалось никого, кто мог бы на них ответить. Она искала объяснение собственным неудачам - и запутывалась еще больше. А вскоре и Фрэнк признался в интервью, что их браку приходит конец. Вся Америка уже знала, что у него начался роман с Мэрилин Монро. Ава не смогла этого вынести: она решила навсегда покинуть Америку, где все теперь казалось таким унылым и безнадежным...
В декабре, за несколько дней до своего тридцатитрехлетия, Ава Гарднер переехала в Испанию, купив дом в местечке Моралеха - "испанском Беверли-Хиллз", неподалеку от Мадрида. Она так надеялась, что яркая жизнерадостная Испания поможет ей наконец избавиться от чувства щемящей тоски и одиночества. Ава ездила на корриду в Малагу и Севилью, в любимую Хемингуэем Памплону, в Сан-Себастьян, с головой окуналась в ночную жизнь клубов и таверн Мадрида и часто гостила у цыган. Ее "мерседес", несущийся с огромной скоростью, часто видели на шоссе в окрестностях Мадрида, два раза она попадала в аварии (к счастью, без особых последствий).
Однажды в Мадрид на съемки приехал Синатра, формально все еще остававшийся ее мужем. "Да, похоже, подонки - мой удел. Но это не остановит меня в поиске идеального мужчины", - отвечала Ава на вопросы о своих отношениях с Фрэнком.
Три года Фрэнк и Ава не решались завершить процедуру развода - между ними, казалось, оставалось еще что-то неуловимое, мешающее поставить финальную точку. Синатра словно с цепи сорвался: Мэрилин Монро, Грейс Келли, Джуди Гарленд, Ким Новак, многочисленные звезды-однодневки с внешностью "а-ля Ава Гарднер" - он стремительно соблазнял, столь же стремительно бросал и каждый раз старался сделать так, чтобы известия о новом романе непременно дошли до Авы. А она язвительно комментировала его похождения: "Фрэнку просто недоступен оригинал, поэтому он довольствуется бледными копиями".
Ава все чаще запиралась за высокими воротами своего дома, общаясь с немногими друзьями и читая сценарии. Один из них, посвященный судьбе Кончиты Кинтрон, известной женщины-тореро, ее действительно заинтересовал и подтолкнул к безрассудному поступку, которых в жизни Авы Гарднер становилось все больше. В октябре 1957 года она приехала на ранчо тореро Ангело Перальты и заявила, что сама хочет сразиться с быком. Перальте эта авантюра абсолютно не понравилась, но в конце концов он уступил уговорам Авы: дал ей лучшую лошадь и вывел быка. Но стоило уколоть его пикой, как лошадь встала на дыбы и сбросила наездницу. Ава вскочила, хотела убежать, но бык был слишком близко. Она выставила вперед ладонь, пытаясь хоть как-то защититься от удара, но это не спасло - бык пырнул ее в щеку.
Ава была в шоке не столько от боли, сколько от сознания того, что ее единственному несомненному достоянию - красоте - пришел конец. Уже на следующий день она примчалась в Лондон, к одному из лучших пластических хирургов. Врач сказал, что не в силах ничего сделать - надо просто подождать, пока пройдет ушиб. У Авы не прекращалась истерика, она отменила все съемки и выходы в свет. Щека быстро зажила, и только при самом пристальном взгляде можно было заметить небольшую припухлость. Но убедить в этом саму актрису не мог никто.
Снявшись в нескольких неудачных картинах, Ава Гарднер заперлась на два года в своем доме, целыми днями слушала пластинки и очень редко выезжала в город. В конце концов затворничество ей наскучило, она продала особняк и купила квартиру в Мадриде, прямо над апартаментами изгнанного аргентинского диктатора Перона. Постоянные сборища с гитарами и танцами фламенко так бесили старого опального генерала, что однажды он вызвал полицию. О вечеринках в доме Гарднер, куда стекались молодые актеры, тореро, музыканты, студенты, судачил весь Мадрид. Ходили слухи, будто из-за нее молодой танцор фламенко выбросился из окна, что во время ссоры с любовником Ава разбила гаечным ключом его спортивную машину... У всех голливудских друзей, с которыми ей доводилось встречаться, Ава непременно, как бы мимоходом и равнодушно, справлялась о Синатре. "Никогда не смогу понять женщин! - качал головой Хэмфри Богарт. - Половина девчонок мира готовы броситься к ногам Фрэнка, а ты флиртуешь с ребятами в каких-то клоунских плащах и балетных тапочках!" Ава лишь грустно улыбалась: "Наверное, если бы у меня получалось делиться Фрэнком с другими женщинами, мы действительно были бы счастливее".
Ее поведение становилось все более странным - Ава созывала друзей, а сама исчезала из дома; журналисты приходили за интервью, а мисс Гарднер лишь пожимала плечами: "Зачем? Разве я кому-нибудь интересна? Давайте лучше выпьем!" Казалось, ничто не могло вывести ее из состояния вечной скуки. "Быть кинозвездой, поверьте, так тоскливо. Я делаю это ради денег, вот и все, - признавалась она газетчикам. - Вы думаете, я понимаю что-нибудь в кино?"
Наряды от Валентино и Диора уступили место непритязательным свитерам, вязаным жакетам и английским юбкам. Она проводила почти все время дома, продолжала содержать свою сестру Баппи и никогда не отказывала в помощи друзьям.
В середине 60-х Ава устала от Мадрида. Фламенко, тапас и смуглые красавцы-тореро уже не вызывали в ней ничего, кроме раздражения, и она решила переехать в Лондон: "Это единственное место на земле, где можно гулять незамеченной". "Но ведь в Лондоне нет солнца и все время идет дождь!" - удивлялись репортеры. "А на что мне солнце? Я его и так никогда не вижу. Днем я сплю. Ночь - вот моя подружка. Ребенком я боялась темноты и плакала. Теперь все по-другому. Мне нравится лондонский дождь. Такой чудный накрапывающий дождь... он меня успокаивает".
Уже туда, в Лондон, Аве позвонил Синатра: в тот день должна была состояться его свадьба с актрисой Мией Фэрроу. Голос Фрэнка был тихим и неуверенным - казалось, он звонит, чтобы спросить у нее совета. "Какой-то ты нерадостный, - сказала Ава, - может быть, стоит повременить с женитьбой?" "Слишком поздно, детка, - вздохнул Синатра. - Я должен идти. Но знай, что бы ни было у меня с этой девчонкой... я по-прежнему люблю тебя..."
Ава повесила трубку и разрыдалась. А на следующее утро опять была обычной Авой Гарднер - спокойной, гордой, убийственно ироничной. Увидев фотографии новобрачных, на которых коротко стриженная Миа напоминала тринадцатилетнего подростка, Гарднер пренебрежительно пожала плечами: "Я всегда знала, что он закончит в постели с мальчиком". К самой Мии тем не менее Ава относилась с какой-то странной нежностью. И однажды сказала ей: "Ты - ребенок, которого у нас с Фрэнки никогда не было. И уже никогда не будет".
Она все больше и больше удалялась от шумного мира, общалась лишь с узким кругом самых преданных друзей и изредка снималась в кино и телепостановках. Как и Грета Гарбо, Ава не хотела, чтобы люди видели, как она стареет, как день ото дня увядает ее красота. За ставнями викторианского дома в Кенсингтоне Ава наконец-то обрела покой и уединение - то, к чему уже так давно стремилась.
Фрэнк Синатра часто приезжал к ней в Лондон и остался, пожалуй, единственным человеком, кого она хотела видеть рядом. В последние годы жизни, когда Ава была уже тяжело больна, Синатра истратил на ее лечение более миллиона долларов. Они очень трогательно смотрелись вместе - седой голливудский казанова и постаревшая кинобогиня часами сидели у камина и, глядя на огонь, думали о чем-то своем.
Ава Гарднер тихо скончалась в Лондоне в 1990 году. Когда однажды ей предложили сыграть роль шикарной, богатой, но одинокой женщины, она возмутилась: "Вы что, издеваетесь? Да я играю ее всю жизнь!" Наверное, она и вправду была слишком красива для нашего мира. И быть может, немного наивна - ведь очень непросто стать счастливым, живя по принципу "Все или ничего". Под конец Ава смирилась с этим и оставила мир в покое. Разве не это называется хэппи-эндом?..

pepsi · September 9, 2010

[b]Натали Вуд[/b]

Она - одна из самых знаменитых россиянок мира. Она невероятно сексуальная и в то же время трогательная и беззащитная. Ее широко распахнутые глаза и харизма привлекали все больше и больше поклонников.Но счастья в жизни так и не дождалась.
Настоящее имя Натали Вуд — Наталья (или Наташа, как любят говорить иностранцы) Захаренко. Будущая кинозвезда родилась в Сан-Франциско 20 июля 1938 года. Родители с первых дней жизни дочери были уверены, что Наташа станет актрисой. Свою первую роль в кино она сыграла в 4 года. Но отец посчитал, что фамилия Захаренко«слишком плебейская» и поменял ее на Гурдина. Но к 7 годам дочь русских эмигрантов получила на студии 20th Century Fox сценический псевдоним Натали Вуд. И уже в 8 лет зарабатывала тысячу долларов в неделю и практически содержала отца и мать, чью мечту Натали и воплощала в реальность.
Маленькая звездочка стала мировой знаменитостью и кумиром миллионов кинозрителей. Она была признана самой талантливой актрисой и играла с такими мэтрами, как Рекс Харрисон, Джеймс Дин, Джин Келли, Джон Уэйн, Фрэнк Синатра и даже со своим кумиром Робертом Вагнером, которого Натали впервые увидела в 10 лет. В этого красавца —наследника огромного состояния — она влюбилась с первого взгляда. Тогда же Натали пришла к матери и заявила, что обязательно выйдет за него замуж.
Кстати, слово свое относительно замужества Натали сдержала: 28 декабря 1957 года Натали Вуд и Роберт Вагнер стали мужем и женой. Натали к тому времени уже была звездой Голливуда. К 18 годам она успела сняться в 25 фильмах, причем все они были успешны и принесли большой кассовый сбор. После роли Джуди в фильме «Бунтовщик без причины» ее стали называть второй Элизабет Тейлор. Мировую славу актрисе принесла и знаменитая «Вестсайдская история». Потом были фильмы «Блеск в траве», «Мозговой штурм». Натали несколько раз выдвигали на соискание «Оскара» за лучшую женскую роль.
Однако брак звездной пары, как это часто случается в Голливуде, оказался недолговечным. Прожив вместе всего четыре года, Натали и Роберт развелись. Причиной называлась измена актрисы со знаменитым голливудским сердцеедом Уорреном Битти. Но это было не так, по мнению Сюзанны Финстэд, которая первой вслух назвала истинную причину развода Натали с Вагнером. Об этом, правда, прежде только шептались, но произнести это вслух не решались. Оказывается, Натали застала супруга «в компрометирующей позиции с другим мужчиной»…
После развода с Робертом до сих пор скромная и спокойная Натали начала свое восхождение к трону королевы скандала. Она безумно загуляла, характер стал взбалмошным, у нее появилась пагубная страсть к спиртному. Натали крутила романы, меняя партнеров, словно цветы в вазе. Но ни один мужчина не мог сравниться с Робертом.
И в 1972 году Натали вернулась к Вагнеру, они вновь стали мужем и женой. Трудно сказать, что заставило их обоих пойти на этот шаг. Одни считают, что Вагнер так сильно ее любил, что не мог без нее жить и, в конце концов, простил ей измену. Другие говорили, что это она оказалась к нему снисходительной и позволила снова быть рядом. Ну, а третьи судачили, что их связывала не сердечная привязанность, а крепкая и страстная любовь к… спиртному.
Действительно, они оба очень любили выпить. Причем, частенько оказывались под столом. Одно время Натали хотела избавиться от пагубной привычки, какое-то время лечилась у психиатра, но безуспешно. Каждый раз, оказываясь на званных обедах и ужинах, Натали выпивала огромное количество спиртного. И уже после первого блюда не могла без посторонней помощи встать из-за стола. Да и повторное бракосочетание с Робертом, состоявшееся на борту яхты во Флориде, закончилось грандиозной попойкой. Разгорелся очередной скандал, и практически все СМИ Соединенных Штатов еще долго писали об этом.
Вторая попытка быть вместе оказалась тоже неудачной. Отношения между супругами были далеко не безоблачными. Рождение дочери Кортни Брук не принесло мир и согласие в семью. Главной причиной ссор и скандалов теперь уже была ревность Натали Вуд, которая не могла спокойно смотреть, как муж, пусть даже из вежливости, оказывал внимание другим красоткам.
Даже в доме в Палм Спрингс все комнаты по указанию хозяйки были напичканы подслушивающими устройствами. Она хотела знать, чем занимается ее Роберт. Всякий раз, когда Натали Вуд казалось, что муж начинает волочиться за какой-нибудь дамочкой, она выходила из себя. Чаще всего это заканчивалось очередным глубоким запоем. Однажды во время званого ужина Роберта Вагнера посадили рядом с красивой девушкой. Но Натали показалось, что он сел с ней специально. В тот вечер она допилась до такого состояния, что, вставая из-за стола, упала и потеряла сознание.
А однажды Натали померещилось, что муж крутит роман с ее близкой подругой, у которой были муж и дети. Забыв о дружбе, она тут же принялась распускать о «сопернице» весьма грязные слухи и чуть было не разрушила ее семью.
Натали Вуд стала общепризнанной королевой скандалов, в Голливуде ее боялись. И не дай Бог кому-то было вызвать ее неудовольствие, а уж тем более немилость. Многим своим обидчикам актриса изрядно подпортила кровь, а некоторым даже разрушила карьеру.
Так произошло и с ее вторым мужем — театральным агентом Ричардом Грегсоном, от которого актриса родила первую дочь, Наташу. На этот раз виновата в разводе была Натали. Заподозрив Грегсона в измене, ревнивая супруга устроила жуткий скандал. Тут же велела заменить в доме все замки и выставила чемоданы с вещами мужа на улицу. Чтобы как можно больше отомстить и насолить Ричарду, она воспользовалась своими связями и приложила все усилия, чтобы Грегсон потерял работу…
Увы, ссоры между Натали и Робертом происходили все чаще и чаще, но их брак продолжался до трагической гибели Натали в 1981 году.
А за две недели до смерти Натали Вуд произошло ужасное событие. В Санта-Монике в своей квартире был найден труп Уильяма Холдена. Его смерть наступила от сердечного приступа. В крови эксперты обнаружили чрезмерное содержание алкоголя. Весьма странное заявление, ведь 63-летний Холден практически не пил. Но в тот роковой день Уильям, поссорился со своей любимой подругой 38-летней актрисой Стефани Пауэрс. Произойти могло все что угодно.
По заверению близких, причиной скандала стали упорные слухи о любовной интриге с Робертом Вагнером, с которым Стефани снималась в телесериале «Харт к Харту». Газеты пестрели заметками о том, что на съемочной площадке Пауэрс и Вагнер любезничали и ворковали, словно голубки, и даже много времени проводили вместе после съемочного дня. К тому же Стефани мечтала о ребенке. А Уильям Холден не мог ей этого дать, т. к. сделал себе вазектомию.
Взбешенная этими слухами и взвинтив сама себя подозрениями в измене мужа, Натали Вуд решила ему отомстить. Супруги договорились провести один из уик-эндов на яхте Роберта, которую он назвал «Блеск» в память о фильме. В качестве орудия мести Натали выбрала известного актера Кристофера Уокена, с которым снималась в «Мозговом штурме». Красавец Уокен был приглашен супругами на отдых. Причем всем было известно, что он никогда не пропускал возможности завязать роман с красивой женщиной.
Что произошло между этими тремя в тот роковой вечер с 29 на 30 ноября 1981 года, не ясно до сих пор! На утро с острова Санта-Каталина, после долгой непогоды рыбаки вышли в океан. Недалеко от берега они заметили в воде что-то красное. Подойдя ближе, они увидели мертвую женщину. На ней была короткая ночная сорочка, красная куртка и носки. В те годы Натали Вуд знали все, поэтому труп сразу опознали.
Началось следствие, но оно весьма скоро было закрыто. Официально заявили, что подвыпившая актриса рано легла спать. Затем ее стал раздражать стук о борт привязанной у яхты лодки. Натали встала и отправилась закреплять лодку. Ну, а так как палуба была мокрой, то хмельная актриса, вероятнее всего, поскользнулась и случайно упала в воду. При этом она ударилась головой о борт, потеряла сознание и утонула. Уголовное дело закрыли еще под одним предлогом — большое содержание алкоголя в крови актрисы. «Обычный несчастный случай!» — разводил руками следователь.
При этом никто не обратил внимания, что жизнь Натали Вуд была застрахована на… 13 миллионов долларов, которые в случае ее смерти получал Роберт Вагнер. К тому же, на теле погибшей были обнаружены ссадины и кровоподтеки, которые простым ушибом не назовешь. Но по какой-то странной и необъяснимой причине следователь не захотел производить вскрытие трупа Натали. А когда это все-таки было сделано, материалы неожиданно бесследно исчезли…
В этой темной истории непонятно все. Например, почему безумно боявшаяся воды Натали решила самостоятельно привязать лодку, а не попросила это сделать шкипера яхты. Это поистине странное обстоятельство. Ведь страх перед водой у Натали остался еще с 1949 года, когда она чуть было не утонула во время съемок. С тех пор она так и не научилась плавать. Даже в 1961 году во время съемок фильма «Блеск в траве» она категорически отказалась сниматься у озера. Специально для Натали соорудили бассейн. И для необходимого кадра сымитировали водную гладь и берег. Тогда возникает вопрос: почему Натали не обратилась за помощью к капитану Дэйверну?
Хотя… Спустя 20 лет капитан Деннис Дэйверн рассказал о некоторых скрытых в свое время от следствия фактах и обстоятельствах той ночи. Он бросил якорь у острова Санта-Каталина, расположенного недалеко от Санта-Моники. Через некоторое время в кают-компании началось привычное пьяное гуляние кинозвезд. Прошло немного часов и звездной троице захотелось еще больше развлечься. Они отправляются на берег в ресторан, где гуляют допоздна. Глубокой ночью Роберт возвращается на яхту один. А Натали и Кристофер снимают в гостинице два номера, один из которых так никому и не понадобился. Он всю ночь простоял пустым.
На следующий день после обеда Вуд и Уокен вернулись на яхту. На вопрос мужа, как прошла ночь, Натали улыбнулась и язвительно заявила, что уже давно у нее не было такой замечательной ночи. Супруг после таких откровений был вне себя от ярости.
Далее капитан Дэйверн рассказывает, что после возвращения из ресторана на яхту Натали Вуд пошла спать не сразу, а какое-то время провела в кают-компании с мужем и Уокеном. Однако их общение дружеским назвать было нельзя. По всей видимости, Роберт и Кристофер поссорились еще на берегу в ресторане. Возможно, главной причиной ссоры выпивших мужчин, было то, что Вагнер заподозрил жену в измене с Уокеном. С каждой минутой атмосфера накалялась. Дэйверн утверждал, что еще никогда не видел, чтобы хозяева так сильно ругались. В какой-то момент Натали все надоело и она очень злобно съязвила по поводу старости и сексуальной беспомощности своего 51-летнего мужа. Нервы Роберта не выдержали, он в ярости схватил бутылку вина и разбил ее о стол, за которым сидел гость. После чего Натали, ничего не сказав, встала и ушла к себе в каюту. Живой ее больше никто не видел.
Позже Кристофер и Роберт заверили, что после ухода Натали они еще долго сидели в кают-компании и пили виски. На вопрос, почему они хватились Натали лишь под утро, в один голос заявили: мол, пили много, не до нее было. А как они могли не услышать отчаянного крика падающей в воду актрисы? Оба и тут были единодушны, объяснив, что ее крика не слышали, по всей видимости, его заглушил рев штормовых волн…
Запутанная история, не дающая многим и сейчас покоя. Прошло время, Роберт Вагнер снова женился на молодой красивой актрисе. Он и сегодня категорически отказывается говорить о смерти Натали. Но тень тайны, окутавшей странную смерть Натали Вуд, так и не рассеялась. Многое до сих пор остается странным и необъяснимым. Столько вопросов и все без ответа…
Кортни Вагнер тяжело пережила смерть матери которая погибла при загадочных обстоятельствах когда девочке было 7 лет. Отец буквально «засадил ее в темницу» и держал под неусыпным контролем. Однажды Кортни стала делать все, что раньше ей запрещали, — просто из чувства протеста. После того, как в 1993 году она снялась обнаженной для «Плейбоя», отец перестал с ней общаться.
Спустя годы Кортни подтвердила, что совместная жизнь родителей состояла из постоянных скандалов. И что приятно, обе дочери вспоминают Натали Вуд с любовью. Говорят, что она была им хорошей матерью. Но она так стремительно угасла!
Натали тогда было 43 года, она выглядела настолько превосходно, что ей можно было дать лет двадцать пять: свежее лицо, отсутствие косметики, сияющие карие глаза, ослепительная «голливудская» улыбка, заразительный смех, оживленная жестикуляция. И ни тени актерского наигрыша, от которого многие звезды Голливуда не могут избавиться в обыденной жизни. Во всем — абсолютная естественность! Не забывала она и о своих корнях…
[b]«Я нахожусь в черной воде и знаю: пришла моя гибель…», — завершала свой рассказ о сне, который в последние годы часто снился ей. Это сновидение с каждым месяцем посещало Натали все чаще и чаще. И однажды она сообщила своим близким друзьям, что когда-нибудь напишет мемуары и назовет их, позаимствовав заголовок у Оскара Уальда, но только поставит его в женском роде: «Я добилась всего, чего хотела!».[/b]

pepsi · September 9, 2010

[b]Легенда Голливуда: Эдит Хэд
[/b]

[b]Что нам вспоминается из фильма, увиденного много лет назад? Если мы не фанатичные студенты киношколы, то, скорее всего забудем и потрясающую постановку, и изобретательный монтаж, и остроумные диалоги, даже незабываемую игру актеров. Всё, что останется, это образы - Кэри Грант в элегантном костюме застыл в дверном проеме, Мэй Уэст эротично пересекает комнату, Одри Хепберн парит в танце или Элизабет Тейлор прожигает фиалковым взглядом собеседника. И они всегда выглядят безупречно.
Более пятидесяти лет, художник по костюмам Эдит Хэд (Edith Head) одевала звезд "Золотой эры" Голливуда. И в итоге сама стала легендой. З5 номинаций на "Оскар" и 8 заслуженныых статуэток, невероятное количество (свыше 1000) фильмов, для которых она разрабатывала костюмы - для многих имя "Эдит Хед" стало синонимом дизайна одежды в кино. А ведь она даже не умела рисовать, когда пришла работать на "Paramount".[/b]

Эдит Клэр Познер родилась в городке Сан-Бернардино, Калифорния 28 октября 1897 года. Неизвестно, были ли ее родители женаты, но в 1901 году мать Эдит, Анна Леви вышла замуж за Фрэнка Спэра и он удочерил девочку. Хотя родители были евреями, Эдит приняла католическую веру.
Семья перебралась в Лос-Анджелес, когда Эдит было 12 лет. В своей автобиографии «The Dress Doctor» Хэд написала, что ее лучшими друзьями были собаки, кошки и ослики, которых она одевала в отрезы материи. Она также интересовалась гимнастикой, к которой как нельзя лучше подходили ее миниатюрные формы. Эдит окончила Калифорнийский университет в Беркли в 1918 году, с лучшими оценками по французскому, затем чем отправилась за получением магистрской степени по романским языкам в Стэнфорд. Она стала учительницей, сначала в католической школе в Ла Джолла, а затем в голливудской школе для девочек. Когда школа попросила ее ввести дополнительный курс по искусству, она записалась на вечерние курсы по рисованию в Chouinard Art College. Там познакомилась с сестрой человека, который потом стал ее первым мужем. 25 июля 1923 года Эдит вышла замуж за Чарльза Хеда. Этот брак был скоротечным, хотя развелись они только в 1936 году, после долгих лет отдельного существования. Несмотря на то, что в своей биографии Хэд упомянула о первом муже походя, его имя она использовала в профессиональном плане всю жизнь.
Эдит снова вышла замуж в 1940 году, за дизайнера по интерьерам Виарда Айнена. На этот раз брак был счастливым и продлился до самой смерти Айнена в 1979.
Среди студенток школы, где преподавала Хэд, также учились дочери знаменитого режиссера Сесиля Б. Де Милля. Чтобы немного заработать, летом 1924 года Эдит стала репетитором у девочек. Как-то раз она оказалась вместе с ними на съемках очередного фильма Де Милля. "Я была заинтригована" - так вспоминала Хэд о том визите. Очевидно, именно это событие и сподвигло девушку откликнуться на объявление о поиске художника по костюмам. Когда Говард Грир, главный дизайнер Paramount, попросил примеры ее работ, Эдит вернулась на следующий день с портфолио, полным рисунков, которые она одолжила у студентов из Chouinard Art College. "Говард сказал, что никогда не видел столько таланта в одном портфолио. Я получила работу", - делилась Хэд. Хотя ее обман вскоре раскрылся, Грира эта уловка весьма позабавила и он начал учить Эдит делать наброски. Первые месяцы на Paramount она рисовала эскизы для Грира и его ассистента, Трэвиса Бэнтона, но затем ей доверили категорию вестернов (“horse opera class”), для которых четыре года Хэд делала кожаные ковбойские "наштанники". Следующей ступенью по карьерной лестнице стал, так называемый, "отдел бабушек" ("grandmother class"), "Это место, где кто-то другой одевает ведущих актеров, а ты работаешь с персонажами старушек и тетушек и со всеми, кто еще остался", - так Эдит отзывалась об этом периоде.
Когда Говард Грир уволился, чтобы открыть свой магазин на Родео-драйв, Хэд назначили дизайнером-ассистентом под руководством Трэвиса Бентона. Он давал ей возможность проектировать костюмы только тогда, когда был сам очень занят, или когда ему просто не нравилась актриса. Свои первые лавры она снискала в 1932 году, когда Трэвис Бэнтон отправился на показ коллекций моделей в Париж, а заменившая его Эдит должна была создать костюмы для нового фильма Мэй Уэст. Заносчивая кинодива высказала новенькой свои указания: «Мои платья должны сидеть достаточно свободно, чтобы доказать, что я дама, и быть достаточно узкими, чтобы показать, что я женщина». Эдит Хэд поняла, что имела в виду Мей Уэст, и отчасти благодаря ей фильм побил все кассовые рекорды и спас Paramount от банкротства.
Когда Уэст вернулась в кинематограф в картине «Майра Брекинридж» («Myra Breckinridge», 1970), она настояла, чтобы в ее контракте на месте дизайнера была указана Хэд.
Она проявила также понимание и в отношении Барбары Стенвик, фигура которой оставляла желать лучшего. Она окутала ее золотой парчой и осыпала стразами - и вот уже у Голливуда появился новый секс-символ, а у Эдит - новая подруга. Но самым большим ее талантом было умение молчать, благодаря которому она стала близким другом для многих звезд.
Бэнтон ушел со студии в 1938 году, и вот тогда Эдит Хед стала главным дизайнером Paramount Studios. Она была единственной женщиной, занимавшей столь высокий пост в то время. Эдит делала костюмы для 50 фильмов в год и работала по шестнадцать часов в день. Хэд говорила, что она представляет собой комбинацию психиатра, художника, модельера, портного, историка, медсестры и агента по продажам. Эдит была верна Paramount в течении 44 лет, хотя ее иногда "одалживали" для работы и MGM, Warner Brothers Studios, Universal, Columbia , and 20th Century-Fox. В 1967 году, Эдит подписала долговременный контракт с Universal Studios, где и оставалась до конца жизни.
«Эдит была скорее координатором, чем модельером», - отмечала Лоретта Юнг, для которой та делала костюмы к пяти фильмам, и это полностью соответствовало собственной оценке Эдит. «Я знаю, что я вовсе не творческий гений, - говорила она сама о себе. - В дипломатии я сильнее, чем в эскизах». Благодаря этому она смогла удержаться в «Парамаунт» до 1967 года и за эти тридцать лет одевала всех кумиров, от Лиз Тейлор и Бетт Дейвис до Грейс Келли, стилю которой подражало затем целое поколение. С одним только Альфредом Хичкоком она сделала 11 фильмов, поскольку лишь ей он доверял, когда дело касалось того, чтобы спрятать таинственные глубины его холодных блондинок за буржуазной одеждой.
Когда в 1948 году впервые была присуждена премия «Оскар» за лучшие костюмы, 50-летняя Эдит Хэд была уверена, что она достанется ей, хотя бы за одно только «умение выживать», как намекала она на особенности работы в этой отрасли, полной интриг. Она была совершенно растеряна, когда вышла из зала с пустыми руками. Правда, в последующие годы она неоднократно завоевывала высшие награды Голливуда.
В 1949 году Хэд все-таки получила "Оскар" за исторические костюмы к черно-белому фильму «Наследница» (The Heiress). В 1950 последовало уже два "Оскара": один за цветной фильм по библейским мотивам Сесила ДеМилля «Самсон и Далила» , а второй за черно-белый фильм «Все о Еве» (All About Eve), где она проектировала костюмы Бетт Дэвис. В 1951 году "Оскаром" были отмечены костюмы для Элизабет Тейлор в черно-белом «Место под солнцем» (A Place in the Sun). Платье-буфон, без лямок, которое носила Тейлор в фильме, стало очень популярным и продавалось под именем Эдит Хэд. С этого момента началась крепкая дружба Хэд и Тейлор.
В 1953 году Хед получила еще один Оскар за фильм «Римские каникулы» (Roman Holiday), где Эдит работала с восходящей звездой Одри Хепберн. В следующем году была еще одна аналогичная награда за фильм «Сабрина» (Sabrina). Правда, большинство нарядов для мисс Хепберн сделал французский кутюрье Юбер де Живанши. Но он не был даже упомянут в титрах.
После «Сабрины» Хэд не побеждала в номинации до 1960 года, когда вышли «Факты из жизни» («The Facts of Life»). Восьмую и последнюю статуэтку ей вручили за работу в фильме "Афера» (The Sting, 1973), первом фильм, за который она получила награду, одевая звезд-мужчин: Пола Ньюмена и Роберта Редфорда.
Эдит Хэд также взяла награду Гильдии дизайнеров по костюмам как ведущий и выдающийся художник в индустрии кино, а затем была выбрана президентом этой организации. В дальнейшем она завоевала репутацию как крупнейший специалист в области моды благодаря своей деятельности вне Голливуда. Эдит вела программу Edith Head's Fashion Notes, на CBS Radio, часто появлялась на телевидени, делала эскизы для модных журналов и написала две книги, одна из которых The Dress Doctor (1959) стала бестселлером.
Хэд была очень закрытым человеком, эту черту хорошо иллюстрировали темные солнцезащитные очки, которые превратились в ее фирменный знак. На самом деле, линзы были темно-голубыми и она надевала их, чтобы понять как цветная одежда будет выглядеть в черно-белом фильме. В 1920-х годах Эдит носила мальчишескую стрижку, но в 1930-х, увидев актрису Анну Мэй Вонг, решила скопировать ее стиль: плоская чёлка и шиньон на затылке. Очки и неизменная на протяжении многих лет прическа помогли Эдит создать тотчас узнаваемый образ.
Эдит Хэд скончалась 24 октября 1981 года во сне. Великая эпоха блистательных женщин и элегантных мужчин на экране, ушла вместе со своей создательницей.

pepsi · September 10, 2010

[b]Грета Гарбо[/b]
[i]Ледяные осколки зеркала... [/i]
[font="Book Antiqua"][i]еще о ней..[/i][/font]

[i]Грета – от германского "Жемчужина". Она и была такой одинокой жемчужиной, слегка мерцавшей в темноте чуть приоткрытой перламутровой раковины. Вы думаете, она была хрупкой, нежной блондинкой с длинными черными ресницами? А как вам – широченные плечи и 42-й размер ноги? А привычка говорить о себе в мужском роде? Она могла, шокируя публику на светском рауте в Голливуде, пригласить на танец девушку и проводить ее страстным поцелуем. Ее коллега Марлен Дитрих, как бы шутя, утверждала: "Я думаю, что Гарбо вообще мужик!"
[/i]

[size="4"][b]«Скандинавский сфинкс»[/b][/size]

Грета Густафсон с детства слыла девочкой странной, нелюдимой и ужасно пугливой. Еще она была левшой. Семья была нищей, и крошку даже хотели отдать на воспитание богатым соседям. Но все-таки она осталась дома и после смерти отца в пятнадцать лет устроилась в галантерейный магазин, то ли продавщицей, то ли моделью в шляпный отдел, словом, за витриной ее, наконец, могли заметить разные люди.

И заметили – местный аристократ Макс Гампел не устоял перед холодной красотой наивной девушки и, окружив ее непривычными ухаживаниями, вскоре женился. Пробыв замужем совсем недолго, Грета затосковала и подала на развод. Причин видимых не было, как не было их и потом, в дни расставаний с ее следующими воздыхателями и поклонниками. Не было и объяснений. Ну, уставала она от отношений, от назойливой близости других людей, от необходимости соблюдать этикет и тесный семейный уклад.

Ей было всего шестнадцать, а через год холодную эту ундинистую красоту, широкий размах плеч и узкие бедра пловчихи заметил режиссер фильма «Бродяга Питер». Так она впервые появилась на экране в роли спортсменки, и вскоре ее стали приглашать сниматься и другие режиссеры.

В Голливуде она появилась в 1926 году, абсолютно непохожая ни на одну популярную кинодиву. На одной из шумных вечеринок, ее, отрешенную, безразлично курившую за стойкой бара, приметил режиссер Мориц Стиллер. В прозрачных ледяных ее глазах читалась загадка сфинкса. Так и прозвали ее потом в Голливуде эти ловкие набриолиненные парни и эти завистливые шустрые брюнетки, с алыми кукольными губами и черными загнутыми ресничками.

Недолго думая, Стиллер пригласил юную деву сниматься, и заодно придумал ей шикарный псевдоним – Гарбо. Коротко, красиво и не столь занудно, как с этим свистяще-шипящим «ф». Она согласилась.

А что ей оставалось делать? Да и что у нее было? Чемоданчик со сменой белья и двумя невзрачными платьицами, две кокетливые шляпки – в память о родном магазине, и ни единого заказчика, т.е. ни одного знакомого на сотни километров. Ее белесые ресницы по ночам не просыхали от слез, ее английский был непонятен и странен.

Первый фильм со Стиллером назывался «Поток». Отзывы критики были утешающие, и совсем скоро бурный поток понес мисс Гарбо по крутым валунам голливудской жизни.

[size="4"][b]"Плоть и дьявол"
[/b][/size]
Страдая от своей эмоциональной настороженности, Грета старательно примеряла перед зеркалом чужие эмоциональные состояния.

В жизни она по-прежнему оставалась холодной русалкой, и никакие блистательно исполненные роли ни на йоту не приблизили актрису к нормальной женской жизни. Ни один актер не мог похвастать близостью с ней.

В картине «Плоть и дьявол» она снималась с красавцем Джоном Гилбертом, самым популярным актером немого кино после смерти Рудольфо Валентино. Шлейф записного сердцееда тянулся за ним много лет. Гретой он был покорен без всякого усилия с ее стороны. Пришла, обожгла ледяным взглядом и совершенно неожиданно согласилась переехать к нему. Но «к нему» тоже было странным. Джону пришлось выстроить рядом со своим домом отдельный коттедж для возлюбленной. Там, в тени привычных скандинавских сосен, она принимала редких гостей, но в основном уединялась и, кажется, медитировала.

Гилберт осторожно стал настаивать на женитьбе, Гарбо слабо сопротивлялась, но в один прекрасный момент неожиданно ответила согласием. Изумленный и покоренный Джон занялся приготовлениями к свадьбе. Невеста по-прежнему не участвовала в повседневных хлопотах, позволяя задаривать себя подарками и громадными охапками цветов.

Она все-таки снова сыграла свою любимую роль – неожиданно исчезла из миленького коттеджа, как раз накануне объявленной свадебной церемонии. Никто не мог понять, что послужило причиной бегства. Она возвратилась, когда страсти и толки уже улеглись, ничуть не жалея бедного Джона. Ему сильно не повезло, этому безжалостному бонвивану. А тут еще звуковое кино потеснило Великого немого, и голос Гилберта оказался несоответствующим блестящей внешности. Не следовало, все-таки, не следовало ему так жестоко бросать свою прежнюю жену, актрису Беатрис Джой на последнем месяце беременности.

[size="4"][b]Любовь по имени Мерседес[/b][/size]

Весной 1929 года имя Греты Гарбо впервые упоминается рядом с именем восходящей звезды, немецкой актрисы Марлен Дитрих. Две голливудские студии МГМ и «Парамаунт» соперничали между собой, заключив контракты с двумя прекрасными европейками. Обе – платиновые блондинки с высокими скулами и светлыми глазами. Обе говорят по-английски со странным акцентом, обе несут ореол таинственности и, наконец, обе – безмерно талантливы.

Было еще одно сходство – обе были дружны с писательницей Мерседес Де Акоста, известной своими нетрадиционными взглядами на женскую дружбу. Отношение Греты к сексуальным меньшинствам вообще проявилось довольно давно. Еще в юном возрасте она дерзко заявила о нем, появившись на похоронах великого кинорежиссера Фридриха Мурнау в числе одиннадцати смельчаков, отважившихся признаться в гомосексуальных наклонностях.

Марлен Дитрих, вспоминая, как великолепно смотрелась она сама во фраке и цилиндре, удивленно замечала: «Гарбо в мужской одежде выглядела кошмарно – что очень странно, потому что все говорили, что она из герл-скаутов».

Как бы то ни было Грета нежно подружилась с Мерседес Де Акоста.

Дочь Марлен Дитрих – Мария так описывает внешность этой экстравагантной женщины: «Мерседес была похожа на испанского Дракулу. Мальчишеская фигурка, черные как уголь волосы, стрижка, как у тореадора, белое, как мел лицо, глубоко посаженные черные глаза с тенью печали. Мерседес была известна не столько своим искусством сценаристки, сколько тем, что была любовницей Греты Гарбо... Говорили, что Гарбо буквально сходила по ней с ума».

По воспоминаниям самой Дитрих, Грета оказалась жуткой скупердяйкой, чуть ли не морила возлюбленную голодом, да еще и «крутила на стороне», по выражению объективной немки. И однажды она настолько жестоко обошлась с этой несчастной латинянкой, что Марлен просто не могла не утешить бедняжку. «Жестокую шведку» сменила «блестящая аристократка» – рассудили в Голливуде, ненадолго отвлекаясь от обсуждения кинематографических шедевров.

Мерседес, подписывавшая любовные письма романтическими псевдонимами «Рафаэль» и «Белый принц», металась меж двух своих избранниц. В письме к Марлен она подробно описывает свое отношение к Грете: «Я не понимаю даже сама себя. Знаю только, что в своих чувствах создала образ человека, которого не существует. Мой разум видит подлинного человека, шведскую служанку с лицом, которого коснулся Бог, но интересующуюся лишь деньгами, своим здоровьем, сексом, пищей и сном. Однако лицо ее обманывает разум, а душа превращает ее во что-то, что помогает обману. Я действительно люблю ее, но люблю лишь того человека, которого сотворила, а не того, кто существует на самом деле…»

Но все-таки Мерседес – «Рафаэль» на многие годы оставалась самой верной подругой Греты. Розовые фиалки – цветы, символизирующие лесбийские отношения, упоминались ими в письмах друг другу. Послания эти с грифом «Секретно» долго хранились в архиве, но и открытые, не прояснили загадки «сфинкса» Гарбо. Казалось, не было в этих строчках ничего от истинных чувств. Только словечки «моя сладкая», «мой мальчик» – банальный набор из лексикона двух любительниц розовых фиалок.

[size="4"][b]Па де труа[/b][/size]

Что еще сотворит эта странная шведка? Она неожиданно увлечется режиссером Рубеном Мамуляном. Он хорош собой и элегантен. Серый фланелевый пиджак Ист-Кост-Айви Лиги, рубашки от «Брукс бразерс», до блеска начищенные туфли на высоких каблуках. Всегда выдержан и спокоен. Что подтолкнуло такого идеального мужчину связаться с Гарбо – покрыто завесой тайны.

Была одна история. Однажды Грета пообещала Мерседес отправиться вместе с ней в поездку куда-то на север. Теплую одежду для обеих закупили приятели – Грета, слывшая более чем экономной, предпочитала озадачивать других. Одежда была куплена и уложена в багажник автомобиля, припаркованного перед домом Мерседес. Но через некоторое время, когда ожидания «Белого принца» переполнили чашу терпения, оказалось, что коварная Грета уехала с Мамуляном, и в противоположном от севера направлении.

Безутешная Мерседес снова бросилась в объятия Марлен. А та через много лет поведала дочери страшную историю о том, как, попав с ангиной в маленькую больничку недалеко от Санта-Моники, с удивлением узнала, что там же лежит Гарбо, зараженная «дурной» болезнью.

Это странно, но Дитрих с Гарбо «поделили» и Мамуляна. Он поставил «Песнь песней» с Марлен и еще долгие годы оставался ее поклонником.

Вот ведь история! И Джон Гилберт – несостоявшийся муж Греты, тоже влюбляется в Марлен! Как много узнаем мы о нем, опять-таки, не от молчальницы Греты, а из письма словоохотливой Марлен: «Возможно Гилберт – та самая сильная личность, которую мечтаешь найти, а, найдя – начинаешь бояться.

Говоришь себе: живи одна, если не можешь найти того, кому хочешь принадлежать и для кого составляешь счастье всей жизни. Но вот такой человек находится – а ты его не хочешь.»

Бедняга Гилберт скончался от сердечного приступа зимним утром 1936 года в постели Марлен. Ей с трудом удалось избежать громкого скандала, спешно и тайно покинув дом.
[size="4"][b]
«Я хочу остаться одна»[/b][/size]

А Грета? Грета стойко пережила потерю. Она вообще за всю свою жизнь не посетила могилу ни одного близкого человека. И к тому же у нее в это время завязался роман, правда, абсолютно целомудренный, с великим дирижером Леопольдом Стоковским. Но на этот раз Фортуна, круто развернувшись, преподнесла актрисе сюрприз. Стоковский, с которым она собралась под венец, женился на миллионерше – пресловутой Вандербильдихе, по имени Глория, что по-русски значит «Слава».

Гарбо все больше замыкается в себе. Она отказывается фотографироваться для прессы, давать интервью и дарить автографы. Никакого PR, как с ужасом константировали бы современные импрессарио. На съемках устанавливались специальные ширмы, кроме режиссера, оператора и осветителей – ни одной живой души. Гример – по специальному вызову.

«Анна Каренина», «Дама с камелиями» – женские образы, насыщенные любовью и страстью, по-прежнему не имели ничего общего с гениальной исполнительницей. Кумир миллионов зрителей отказывается принять даже дар восхищенного поклонника, завещающего все свое состояние в ее пользу. Миллионы были переданы Гретой в Фонд милосердия. Говорят, она даже не помнила имени дарителя.

Последний фильм Греты Гарбо «Двуликая женщина» не приносит ей удовлетворения, да и зрители не считали его достижением. Кажется, это была пародия на ее собственную жизнь.

Ей 36 лет. «Я решила больше не сниматься», – заявляет актриса и исчезает, снова исчезает, на этот раз – навсегда. Под вымышленным именем она скрывается в своей роскошной квартире в Нью-Йорке, изредка выезжая на курорт в Швейцарию.

Полвека затворничества и молчания. Полвека одиночества и несуетности. Полвека наедине с зеркалом…
[size="4"][b]
«Странно, очень странно…»[/b][/size]

Говорят, Грета Гарбо любила бесконечно повторять эту ничего не значащую фразу.

Именно странностью и можно объяснить ее многолетние непонятные отношения с известным английским фотографом Сесилом Битоном. Их представила друг другу еще в 1932 году все та же Мерседес Де Акоста. Но только через четырнадцать лет Гарбо почему-то решила возобновить знакомство. Ему одному она позволяла фотографировать себя, с ним единственным она вела долгие откровенные беседы, прогуливаясь неузнанная в Центральном парке. Сесил осмелился сделать Грете предложение, и, снова, совершенно неожиданно, она согласилась.

Все могло бы на этот раз закончиться свадьбой, если бы…Если бы Битон не допустил роковой ошибки. Он передал фотографии возлюбленной в журнал «Вог» – профессиональные амбиции оказались выше любви. Грета не могла простить предательства и прекратила всякие отношения с другом.

Еще несколько раз Битон безуспешно повторял попытки помириться с Гарбо, признаваясь ей в любви и умоляя о прощении. Но она была непреклонна, впрочем, как всегда.

В 1972 году Сесил Битон опубликовал свои дневники, в которых было много слов о его таинственной возлюбленной. «Найдется ли кто-нибудь, кто затмил бы ее магнетизм, ее полную романтики и экзотики личность?» Но там еще была масса подробностей, не столь высокопарных и комплиментарных: «В жизни она суеверна и подозрительна, ей неизвестно значение слова «дружба». Любить она тоже неспособна…» Конечно, дневники эти моментально стали бестселлером, но отношения, которых уже и так не было, превратились в торосный лед…

В 1980 году в палату к умирающему Сесилу Битону вошла дама, закутанная в густую вуаль. Это была Грета Гарбо. Она пришла простить и попрощаться. Желтые цветы, принесенные к больничной постели, означали «конец романа».

«Двуликая женщина» Грета Гарбо умерла в 1990 году, оставив громадное состояние и массу слухов, загадок и предположений, так никогда и не опровергнутых.

Жемчужина плотно и бесшумно сомкнула перламутровые створки своей великолепной раковины…

(с)Елена ТРИШИНА

Когда журналист Свен Броман встречался с Гарбо, ей уже исполнилось 80 лет. Однако ее внешность продолжала восхищать людей.
[b]
"Классический профиль Гарбо до сих пор красив, особенно когда она забрасывает голову назад. Хотя кожа на лице увяла, его очертания хорошо сохранились. Я заметил, что у старых людей глаза как бы уменьшаются в размерах, только не у Гарбо. У нее они такие же большие и глубокие, как прежде. Правда, ее знаменитые ресницы стали несколько короче, но они по-прежнему длинны и отбрасывают тень на щеки. Гарбо использует только тушь и губную помаду красного цвета. Ее седые волосы, пожалуй, длинноваты, но она их принципиально не стрижет, потому что они создают заслон от посторонних взглядов."

Однажды я не удержался и воскликнул: "Разве можно представить себе более совершенное лицо!" "Не такое уж оно и совершенное, - смутилась Гарбо. - Много лет назад мне делали операцию как раз по линии волос. Там выросла большая шишка. Операцию провели так топорно, что приходилось просто начесывать на это место волосы, чтобы скрыть уродливый шрам".

"Когда мы встретились с Гарбо первый раз, я прежде всего отметил красоту ее голоса, глубокого, нежного и мелодичного. Она очень мило говорит по-шведски, совсем без акцента. Правда, многие современные словечки ей не знакомы. И когда мы пошли в магазин в Давосе, она попросила меня назвать некоторые предметы гардероба".

"У Гарбо красивые ухоженные руки. Из драгоценностей она носит только золотое кольцо, подарок ее ближайших друзей графа и графини Вахмайстер. Как-то Гарбо сказала, глядя на кольцо: "Мне всегда хотелось быть графиней". Я никогда не видел на ней других украшений".

"Гарбо постоянно курит похожие на сигары сигареты, которые можно купить только в Америке. Когда они кончаются, она переходит на тонкие короткие сигареты швейцарского производства.
Гарбо всегда носит брюки и свитер с высоким горлом. "Я привезла из Нью-Йорка 16 брюк. В моем чемодане Вы не найдете ни одного платья или юбки", - не без вызова заявила она. Мне показалось забавным, что Гарбо свойственны амбиции в отношении современной моды. "Я горжусь, что ввела в женскую моду рубашки-поло и заинтересовала ими женщин. Кэтрин Хепберн помогла мне в этом. Не скрою, что борьба женщин за право носить брюки доставила мне большое удовольствие. Они явились здоровой альтернативой традиционному женскому костюму".[/b]

pepsi · September 11, 2010

[b]Кшиштоф Кесьлёвский[/b]
[font="Book Antiqua"][size="2"][i][b]любимому режиссеру...[/b][/i][/size][/font]

[i]K. Кесьлевский[/i]: [b]"Фильм не существует без зрителя. Зритель – самое важное. Искусство ради искусства, форма ради формы, падение под гнетом веса собственного таланта или обаяния – всё это не для меня. Я хочу рассказывать историю, которая трогает людей, трогательность близка мне. Я начал снимать художественные фильмы – думал, это гораздо легче, в плане ответственности. Что я делаю, по сути? Я нанимаю актеров, людей – для определенного вида работы. И я снимал фильмы многие годы, но вдруг увидел, что полностью забросил нормальную жизнь, в которой важно что-то еще, ведь завтрашний день зависит от этого, и отношение людей к нам тоже зависит от этого. Я всё это оставил и выбрал, по сути, очень удобное место, где всё воображаемо и большие деньги тратятся на сказочную жизнь или на мир, которого не существует. В этом мире есть сильные эмоции, но они ненастоящие. И я понял, что попал в совершенно смехотворное место, я начал жить в ненастоящей жизни. [...] что у меня вообще нет нормальной жизни.... Это не жизнь. Вместо неё – лишь фикция."[/b]

[i]Смерть Кшиштофа Кесьлевского в 1996 году, как и всякая ранняя смерть знаменитого человека, застала мир врасплох. И в то же время каждый, кто знал его творческую судьбу, подумал о неизбежности. Режиссер, работавший в небывалом для современного кино темпе, вдруг резко остановился и заявил, что "Три цвета" — его последнее слово в кинематографе, что он больше не будет снимать фильмов. Прошло еще совсем немного времени — и остановилось его сердце.
Кесьлевский был одним из последних авторов в кино, которые относились к нему не как к аттракциону или забаве, а как к моральному посланию. Он преодолел культурный барьер между Востоком и Западом, между Европой и Америкой, между кино классическим и современным. Он заставил людей конца XX века слушать себя. Вот почему он так спешил: он знал, что сегодня его еще способны услышать. Услышат ли завтра?[/i]
[b]Андрей Плахов[/b]
[i]
Когда я пришла к Кесьлевскому на собеседование, он объяснил, что героиней фильма "Три цвета: синий" должна стать женщина, которая вроде душевно умерла, но возрождение ее неизбежно. Просто она сама об этом пока не знает.
Мне в тот момент это было так близко. Лучше съемок в моей жизни не было. Кесьлевский так заботился обо мне, даже не разрешил поцарапать руку по-настоящему, а заказал специальный протез руки. Так ко мне еще никто не относился. Мы снимали по одному дублю каждую сцену, потому что он умел подготовить актера. Когда я узнала о его смерти, мне самой жить не хотелось...[/i]
[b]Жюльетт Бинош[/b]

"Никто из европейских режиссеров в последние годы, даже Альмодовар, не вызывал такого восторга. . . Невозможно представить, чтобы Кесьлёвский снял плохой фильм".
Дерек Малькольм (Derek Malcolm), "The Guardian"[b]
[/b]
«В фильме, который я считаю одним из его лучших фильмов, «Случай» (Blind Chance), он переводит политический опыт отдельных личностей в гораздо более метафизический опыт».
[b]Агнешка Холланд, из интервью[/b]

«Один из наиболее ярких и выразительных сочетателей метафизической загадки и социо-политической критики в мире; и доселе потерянный павший солдат в тесных рядах европейского киноискусства».
[b]Майкл Аткинсон (Michael Atkinson), «Village Voice»[/b]

[size="4"][b]" Я так себе..."/"I'm So-So..."[/b][/size]

Меня спрашивают, почему я не работаю в Америке. По многим причинам. Во-первых, я не люблю эту страну. Она слишком большая. Там чересчур много людей, суеты, шума, грохота. И каждый делает вид, что он счастлив. Я в это просто не верю. Наверняка американцы бывают несчастливы, как и все люди, только мы в этом иногда признаёмся, а они – никогда. Это меня в повседневной жизни раздражает, а ведь съемка фильмов для меня повседневная жизнь.
Ведь чтобы что-то сделать, мне пришлось бы провести там хотя бы полгода. А этого обязательного для всех и каждого «Всё о’кей» я бы просто не выдержал.
Когда я приехал в Америку, меня спросили: «Как дела?» Я ответил: «Так себе». Они сразу подумали, что у меня в семье кто-то умер. А я просто плохо себя чувствовал после 7-часового перелета. Достаточно, однако, оказалось сказать «so-so», чтобы они решили, будто произошла какая-то трагедия. Следует говорить “Well” или “Very well”. А самое оптимистическое, что я могу придумать: «Пока еще жив». Так что для Америки я не гожусь хотя бы поэтому.
***
Чтобы не забыть, многое я записываю – особенно ночью, когда приходят какие-то готовые решения. Мне всегда казалось, что надо бы что-то изобрести, чтобы человек мог, не просыпаясь, записать пришедшую в голову важную мысль. Утром всё забывается. И потом целый день думаешь: «Боже, как же там было?» И никогда не можешь вспомнить. В конце концов человек умирает, убежденный, что всё лучшее из придуманного им пропало, потому что исчезло из памяти.

**
Самым важным в восприятии искусства для меня является ощущение того, что мой собственный душевный опыт удалось сформулировать кому-то другому – в удачной фразе, пластическом образе или музыкальной композиции. В этот момент я по-настоящему счастлив. Без этого я не представляю себе гениальную книгу или гениальный фильм. Читаешь и вдруг на одной из страниц видишь фразу, которую, как тебе кажется, ты сам когда-то произнес. Это и есть признак настоящей литературы или настоящего кино – возможность на мгновение увидеть самого себя. И не важно, как ты это воспринимаешь – эмоционально или интеллектуально-аналитически.

«Все мои фильмы, от первых до самых последних - о людях, которые не могут найти свою точку опоры, которые не вполне понимают, как нужно жить и что на самом деле правильно, а что нет – и находятся в отчаянном поиске».

“Обычно люди умирают поэтому. Можно сказать, что это рак, или сердечный приступ, или что человек попал под машину, но на самом деле люди обычно умирают, потому что не могут продолжать жить".

"В музыке я не разбираюсь вообще; я чувствую не саму музыку, а скорее общее настроение. Збышек Прейснер – человек, с которым мне сотрудничать легко. Иногда я требую музыки в том месте, где она, с его точки зрения, бессмысленна. Или наоборот. Но я его слушаюсь – в этой области Збышек обладает гораздо более тонкой интуицией. Я мыслю более традиционно, он – более современно. Часто он преподносит мне сюрпризы."

"Я не люблю слово «успех», потому что толком не понимаю, что это такое. Для меня успех – это когда ты добиваешься того, чего тебе хочется по-настоящему. А это, по большому счету, недостижимо. Конечно, та известность, которая у меня есть, в какой-то – и даже в большой – степени льстит честолюбию. Но с успехом это не имеет ничего общего. Честолюбие и успех – вещи абсолютно разные.
Разумеется, известность в какой-то мере облегчает жизнь – легче найти деньги, пригласить хороших актеров и решить прочие подобные проблемы. Я, правда, не уверен, что это хорошо. Может быть, лучше, чтобы было трудно? Не бывает ли страдание полезным? Думаю, иногда бывает – ведь лишь страдание формирует человека. Пока ты сам живешь легко и просто – можно не принимать во внимание других. А вот чтобы по-настоящему разобраться в собственной жизни – а тем более в чужой, - нужно пережить что-то мучительное, понять, что такое боль. Иначе как почувствуешь, что такое её отсутствие?
Мы никогда не говорим о самом болезненном и интимном. Более того, мы стараемся поменьше об этом задумываться. Пожалуй, мы просто прячемся от самих себя или от самооценки."

"Купив после завершения работы над “Красным” томик стихов Виславы Шимборской, [Кесьлевский] обнаружил там стихотворение “Любовь с первого взгляда”, рассказывавшее точь-в-точь о том, чему был посвящен только что снятый фильм:

[i]Они оба убеждены,
что соединили их чувства нежданные.
Прекрасна такая уверенность,
но неуверенность лучше.

Думаю, что пока они не познакомились ближе,
ничего между ними никогда не происходило.
А что на это скажут улицы, ступени, коридоры,
на которых они могли давно встречаться?

Хотела бы я их спросить,
не помнят ли -
может, в дверях вращающихся
когда-то лицом к лицу?
какое-нибудь "извините" в толпе?
голос "ошибка" в трубке?
- но знаю их ответ.
Нет, не помнят.

Очень их удивило,
что уже долгое время
играл с ними случай.

Ещё не совсем готовый
превратиться для них в судьбу,
сближал их и отдалял,
перебегал им дорогу
и, подавляя хохот,
отскакивал в сторону.

Были знаки, сигналы,
Что с того, что неразборчивые.
Может, три года назад
или в прошлый вторник
какое-то письмецо перепорхнуло
из рук в руки?
Было что-то погибшее и восставшее.
Кто знает, не мяч ли
в зарослях детства?

Были дверные ручки и звонки,
на которых заранее
касание ложилось на касание.
Чемоданы друг с другом рядом в прихожей.
Был, может, какой-то ночью один и тот же сон,
тотчас после пробуждения забытый.

Ведь каждое начало
это только ход дальнейший,
а книга случаев
всегда открыта наполовину."
[/i]

[b]Кшиштоф Кесьлевский[/b]/[b]книга "О себе"[/b]

[img]http://adferoafferro.files.wordpress.com/2008/11/kieslowski.jpg?w=300&h=260[/img]

pepsi · September 24, 2010

[b]Трумен Капоте: Прекрасное дитя[/b]

"Прекрасное дитя (разговорный портрет)" – рассказ Трумена Капоте о встрече с Мэрилин Монро. From "Music for Chameleons" by Truman Capote, copyright (c) 1975, 1977, 1979, 1980 by Truman Capote.

[b]Время: 28 апреля 1955 года.[/b]
[b]Место:[/b]Часовня ритуального здания на углу Лексингтон авеню и 52 й улицы в Нью Йорке. Скамьи плотно заняты интересной публикой – по большей части знаменитостями из мира театра, кино и литературы. Они пришли отдать последний долг Констанции Коллиер, актрисе английского происхождения, умершей накануне в возрасте семидесяти пяти лет.
Мисс Коллиер родилась в 1880 году и, начав хористкой в мюзик холле, стала одной из ведущих шекспировских актрис в Англии. Позже она переехала в Соединенные Штаты и преуспела на нью йоркской сцене и в Голливуде. Последние десятилетия своей жизни она провела в Нью Йорке, преподавая актерское мастерство по высшему разряду – обучались у нее, как правило, только профессионалы, уже ставшие звездами: постоянной ее ученицей была Кэтрин Хепберн; прошла ее школу и другая Хепберн – Одри, а также Вивьен Ли и – в последние месяцы перед ее смертью – неофитка, которую мисс Коллиер называла «моей трудной ученицей», Мэрилин Монро.
С Мэрилин Монро ее познакомил я, и поначалу она не слишком обрадовалась этому знакомству: зрение у нее ослабло, фильмов с Мэрилин она не видела и в общем ничего о ней не знала – какой то платиновый секс магнит, непонятно почему прославившийся на весь мир, – короче, неподходящий материал для строгой классической формовки в ее школе. Я, однако, думал, что из этого сочетания может получиться нечто увлекательное.
Получилось. «Да, – сообщила мне мисс Коллиер, – тут что то есть. Она прекрасное дитя. Не в прямом смысле – это слишком очевидно. По моему, она вообще не актриса в традиционном смысле. То, что у нее есть – эта эманация, свечение, мерцающий ум, – никогда не проявится на сцене. Это так хрупко, нежно, что уловить может только камера. Как колибри в полете: только камера может ее запечатлеть. А если кто думает, что эта девочка – просто еще одна Джин Харлоу, он сумасшедший. Кстати, о сумасшествии – над этим мы сейчас и трудимся: Офелия. Кое кто, наверное, посмеется над этой идеей, но на самом деле она может быть изысканнейшей Офелией. На прошлой неделе я говорила с Гретой и рассказала о Мэрилин–Офелии, и Грета сказала: да, она может в это поверить, потому что видела два фильма с ней, очень плохие и пошлые, но почувствовала возможности Мэрилин. И у Греты есть забавная идея. Ты знаешь, что она хочет сделать кино по „Дориану Грею“? И сама сыграть Дориана. А Мэрилин может сыграть одну из девушек, соблазненных и погубленных Дорианом. Конечно, Грета – великолепная актриса, актриса безупречной техники. А это прекрасное дитя понятия не имеет ни о дисциплине, ни о самоограничении. Почему то мне кажется, что она не доживет до старости. Грех говорить, у меня такое предчувствие, что она уйдет молодой. Я надеюсь – просто молюсь об этом, – чтобы она пожила подольше и высвободила свой странный и милый талант, который бродит в ней, как заточённый дух».
Но теперь умерла мисс Коллиер, и я слонялся по вестибюлю, дожидаясь Мэрилин. Накануне вечером мы договорились по телефону, что сядем на панихиде рядом – начиналась она в полдень. Мэрилин опаздывала уже на полчаса; она всегда опаздывала, и я думал: ну хотя бы в этот раз! Ради всего святого, черт возьми! Вдруг она появилась, и я бы не узнал ее, если бы она не заговорила…
[b]Монро:[/b] Ох, малыш, извини. Понимаешь, я накрасилась, а потом решила, что не нужно никаких накладных ресниц, помады и прочего, – пришлось все смывать, и никак не могла придумать, во что одеться...
(Придумала она одеться так, как подобало бы настоятельнице монастыря для приватной аудиенции у Папы. Волосы полностью спрятаны под черным шифоновым платком; черное платье, длинное и свободное, – будто с чужого плеча; черные шелковые чулки скрывают матовый блеск белых стройных ног. Настоятельница наверняка не надела бы ни соблазнительных черных туфель на высоком каблуке, ни больших темных очков, оттеняющих свежую молочную белизну ее кожи.)
[b]Капоте:[/b] Выглядишь прекрасно.
[b]Монро[/b] (кусая ноготь большого пальца, и так уже сгрызенный до мяса): Правда? Понимаешь, так нервничаю. Где уборная? Я бы забежала на минутку...
[b]Капоте:[/b] И закинула бы таблетку? Нет! Тсс. Это голос Сирила Ритчарда – начал надгробную речь.
(На цыпочках мы вошли в битком набитую часовню и втиснулись на заднюю скамью. Сирил Ритчард закончил, за ним произнесла прощальное слово Кэтлин Нэсбитт, коллега мисс Коллиер с самых ранних лет, и, наконец, Брайен Ахерн. Моя соседка то и дело снимала очки, чтобы вытереть слезы, лившиеся из серо голубых глаз. Мне случалось видеть ее без грима, но сегодня она являла собой непривычное зрелище: такой я ее не видел – и сперва не мог понять, в чем дело. А! Все из за этого платка. Без локонов, без косметики она выглядела на двенадцать лет – созревающая девочка, только что принятая в сиротский дом и подавленная горем. Наконец церемония закончилась, и люди стали расходиться.)
[b]Монро:[/b] Давай посидим. Подождем, когда все уйдут.
Капоте: Зачем?
[b]Монро:[/b] Не хочу ни с кем разговаривать. Никогда не знаю, что сказать.
[b]Капоте:[/b] Тогда посиди, а я подожду снаружи. Хочется курить.
[b]Монро:[/b] Ты не бросишь меня одну. Господи, кури здесь.
[b]Капоте: [/b]Здесь? В церкви?
[b]Монро:[/b] А что? Что у тебя там? Косяк?
[b]Капоте: [/b]Очень остроумно. Пойдем же, давай.
[b]Монро:[/b] Прошу тебя. Внизу полно фотографов. Я совсем не хочу, чтоб меня снимали в таком виде.
[b]Капоте:[/b] Еще бы.
[b]Монро:[/b] Ты же сказал, я хорошо выгляжу.
[b]Капоте:[/b] Так и есть. Идеально – если бы играла невесту Франкенштейна.
[b]Монро: [/b]Теперь ты надо мной смеешься.
[b]Капоте:[/b]Разве похоже, что я смеюсь?
[b]Монро:[/b] Внутренним смехом. Это самый плохой смех. (Хмурясь, кусая ноготь.) Вообще то могла бы накраситься. Я вижу, все пришли накрашенные.
[b]Капоте:[/b] Я, например.
[b]Монро:[/b] Нет, серьезно. Все из за волос. Пора покрасить. А времени не было. Это так неожиданно. Смерть мисс Коллиер и остальное. Видишь?
(Она приподняла платок и показала волосы, темные у корней.)
[b]Капоте:[/b] А я то, наивный, всегда думал, что ты настоящая блондинка.
[b]Монро:[/b] Блондинка. Но природных таких вообще не бывает. И, между прочим, пошел к черту.
[b]Капоте:[/b] Ладно, все разошлись. Поднимайся, поднимайся.
[b]Монро:[/b] Фотографы еще внизу. Я точно знаю.
[b]Капоте:[/b] Раз не узнали тебя, когда пришла, не узнают и на выходе.
[b]Монро:[/b] Один узнал. Но я юркнула в дверь раньше, чем он заорал.
[b]Капоте:[/b] Уверен, тут есть черный ход. Можно через него.
[b]Монро:[/b] Не хочу видеть трупы.
[b]Капоте:[/b] Откуда здесь трупы?
[b]Монро:[/b] Это ритуальный зал. Где то же их держат. Только этого мне сегодня не хватало – ходить по комнатам, полным трупов. Потерпи. Потом пойдем куда нибудь, и угощу тебя шампанским.
(Так что мы продолжали сидеть и разговаривать. Она сказала: «Ненавижу похороны. Слава богу, что не придется идти на свои. Только я не хочу никаких похорон. Хочу, чтобы мои дети развеяли прах над морем (если они у меня будут). И сегодня бы не пришла, но мисс Коллиер заботилась обо мне, о моем благополучии, она была мне как бабушка, старая строгая бабушка, и столькому меня научила. Научила меня дышать. Это мне очень помогло, и не только в актерстве. Бывает такое время, когда и дышать трудно».)
Мы поговорили о том, как любим Нью Йорк и не переносим Лос Анджелес («Хотя я и родилась там, не могу сказать о нем ничего хорошего. Стоит мне закрыть глаза и представить себе Лос Анджелес, я вижу только одну большую варикозную вену»); поговорили об актерах и актерской игре («Все говорят, что я не могу играть. То же самое говорили о Элизабет Тейлор. И неправильно. Она замечательно сыграла в „Месте под солнцем“. Мне никогда не достанется хорошая роль, какой мне действительно хочется. Внешность мешает. Слишком специфическая»); еще немного поговорили о Элизабет Тейлор (Мэрилин поинтересовалась, знаю ли я ее, я ответил: да, и она спросила: ну и какая она, какая на самом деле, а я сказал: чем то похожа на тебя, что у нее на уме, то и на языке, а язычок соленый; и Мэрилин сказала «пошел к черту», сказала «ну а если бы тебя спросили, какая Мэрилин, какая на самом деле, что бы ты ответил» – и я сказал, что должен подумать.)
[b]Капоте:[/b] Ну, может, уберемся наконец отсюда? Ты обещала мне шампанское, помнишь?
[b]Монро:[/b] Помню. Но я без денег.
[b]Капоте:[/b] Ты всегда опаздываешь и всегда без денег. Случайно не воображаешь ты себя королевой Елизаветой?
[b]Монро:[/b] Кем?
[b]Капоте:[/b] Королевой Елизаветой. Английской королевой.
[b]Монро[/b] (нахмурясь): При чем тут эта жаба?
[b]Капоте:[/b] Королева Елизавета тоже никогда не носит с собой деньги. Ей не позволено. Презренный металл не смеет запачкать августейшую руку. Это у них закон или что то вроде.
[b]Монро:[/b] Хорошо бы, и для меня приняли такой закон.
[b]Капоте:[/b] Продолжай в том же духе – и примут.
[b]Монро:[/b] Э, как же она расплачивается? Ну хотя бы в магазинах?
[b]Капоте:[/b] Ее фрейлина трусит рядом с сумкой, полной фартингов.
[b]Монро:[/b] Знаешь что? Могу поспорить, ей все дают бесплатно. Просто за рекламу.
[b]Капоте:[/b] Очень может быть. Ничуть не удивлюсь. Поставщики Ее Величества. Собачки корги. Вещички из «Фортнума и Мейсона». Травку. Презервативы.
[b]Монро:[/b] На что ей презервативы?
[b]Капоте:[/b] Не ей, глупая. Этому фитилю, который ходит на два шага сзади. Принцу Филиппу.
[b]Монро: [/b]А, ему. Он симпатичный. И судя по виду, у него должна быть хорошая балда. Я тебе не рассказывала, как Эррол Флинн вытащил член и стал играть им на рояле? Ох, это было сто лет назад, я только начала работать моделью и пришла на их дурацкую вечеринку, и Эррол Флинн там был, ужасно довольный собой, – вынул балду и стал играть им на рояле. Бил по клавишам. Он играл «Ты мое солнце». Ну и ну! Все говорят, что у Милтона Берли самый длинный шланг в Голливуде. Но кому он нужен? Слушай, у тебя совсем нет денег?
[b]Капоте:[/b] Может, долларов пятьдесят.
[b]Монро: [/b]Ну должно хватить на шампанское.
(На улице никого уже не осталось, кроме безвредных прохожих. Было около двух часов; погожий апрельский день, идеальная погода для прогулки. Мы побрели по Третьей авеню. Зеваки иногда поворачивали голову нам вслед, но не потому, что узнали Мэрилин, а из за траурного ее наряда; она реагировала на это коротким характерным смешком, соблазнительным, как звон колокольчиков на пикапе мороженщика, и говорила: «Может, мне всегда надо так одеваться. Полная анонимность».
Когда мы подошли к бару П. Дж. Кларка, я сказал: не подкрепиться ли нам тут? Но она отвергла предложение: «Тут полно уродов рекламщиков. И стерва Дороти Килгаллен вечно сидит здесь и хлещет. Не понимаю, что с этими ирландцами? Они надираются хуже индейцев».
Я счел своим долгом заступиться за Килгаллен, почти приятельницу, и заметил, что она бывает занятной и остроумной. Мэрилин сказала: «Может, и так, но она написала про меня гадость. Все эти суки ненавидят меня. Гедда. Луэлла. Знаю, к этому надо привыкнуть, – но не могу. Всегда обидно. Что я этим перечницам сделала? Единственный, кто прилично со мной обходится, – Сидни Сколски. Но он мужчина. Мужчины нормально ко мне относятся. Как будто я тоже все таки человек. По крайней мере, не ставят на мне крест».
Мы заглядывали в витрины антикварных лавок; в одной лежал поднос со старыми кольцами, и Мэрилин сказала: «Красивые. Гранат с мелким жемчугом. Я бы носила кольца, но терпеть не могу, когда обращают внимание на мои руки. Они слишком пухлые. У Элизабет Тейлор пухлые руки. Но при таких глазах кто будет замечать ее руки? Я люблю танцевать голой перед зеркалом и смотреть, как прыгают сиськи. С ними все обстоит нормально. А вот руки – хорошо бы похудее».
Увидев в другой витрине красивые напольные часы, она сказала: «У меня никогда не было дома. Настоящего, с собственной мебелью. Но если снова выйду замуж и заработаю много денег, найму пару грузовиков, поеду по Третьей авеню и буду скупать все глупости подряд. Куплю дюжину стоячих часов, выстрою в одной комнате, и пусть себе тикают все вместе. Вот это будет уют, правда?»)
[b]Монро:[/b] Смотри! На той стороне!
[b]Капоте:[/b] Что?
[b]Монро:[/b] Видишь вывеску с ладонью? Это, должно быть, гадалка.
[b]Капоте:[/b] Тебе туда хочется?
[b]Монро:[/b] Давай заглянем.
(Заведение было непривлекательное. Через грязное окно мы увидели пустую комнату и тощую волосатую цыганку в парусиновом кресле; под красной потолочной лампой, словно в отблесках адского пламени, она вязала пинетки и не обернулась в нашу сторону. Тем не менее Мэрилин собралась было войти, но потом передумала.)
[b]Монро:[/b] Иногда мне хочется узнать, что будет. А потом думаю: лучше не надо. Но две вещи я хотела бы знать. Одна – похудею ли.
[b]Капоте:[/b] А другая?
[b]Монро: [/b]Это секрет.
[b]Капоте:[/b] Брось. Сегодня у нас не должно быть секретов. Сегодня день скорби, а скорбящие делятся самыми сокровенными мыслями.
[b]Монро:[/b] Ладно, это мужчина. И кое что я хотела бы знать. Но больше ничего не скажу. Секрет.
(А я подумал: это тебе так кажется. Я его из тебя вытяну.)
[b]Капоте:[/b] Готов угостить тебя шампанским.
(Мы зашли в пестро украшенный китайский ресторан на Второй авеню. Однако бар там был хорошо укомплектован, и мы заказали бутылку «Маммс»; подали ее неохлажденной и без ведерка, так что мы стали пить из высоких стаканов, со льдом.)
[b]Монро:[/b] Забавно. Как будто мы на натурной съемке – если тебе они по вкусу. Мне – определенно нет. «Ниагара». Какая дрянь. Тьфу.
[b]Капоте:[/b] Так послушаем о твоем тайном возлюбленном.
[b]Монро:[/b] (Молчание.)
[b]Капоте:[/b] (Молчание.)
[b]Монро:[/b] (Хихикает.)
[b]Капоте:[/b] (Молчание.)
[b]Монро:[/b] Ты знаешь много женщин. Кто из твоих знакомых самая привлекательная?
[b]Капоте[/b]: Это легко. Барбара Пейли. Вне конкуренции.
[b]Монро[/b] (нахмурясь): Это та, что зовут Бейб? Да уж, на младенца она, мне кажется, непохожа. Я видела ее в «Воге» и еще где то. Какая элегантная. Милая. Когда смотрю на ее фото, чувствую себя халдой.
[b]Капоте:[/b] Ее это, пожалуй, позабавило бы. Она к тебе ревнует.
[b]Монро:[/b] Ко мне ревнует? Ну вот, опять ты надо мной смеешься.
[b]Капоте:[/b] Ничуть. Ревнует.
[b]Монро:[/b] Кого? С какой стати?
[b]Капоте:[/b] Кто-то из обозревательниц – я думаю, Килгаллен – напечатала анонимную статейку, где говорилось примерно следующее: «По слухам, миссис Димаджио имела свидание с нашим главным телевизионным магнатом, причем обсуждались отнюдь не деловые вопросы». Она статью прочла и поверила.
[b]Монро:[/b] Чему поверила?
Капоте: Что у ее мужа с тобой роман. У Уильяма С. Пейли. Главный телевизионный магнат. Неравнодушен к блондинкам с формами. К брюнеткам тоже.
[b]Монро:[/b] Но это бред. Я его никогда не видела.
[b]Капоте:[/b] Перестань. Мне ты можешь сказать. Этот твой тайный возлюбленный – Уильям С. Пейли, n'est ce pas?
[b]Монро:[/b] Нет! Писатель. Он писатель.
[b]Капоте: [/b]Да, это правдоподобней. Итак, кое что уже есть. Твой возлюбленный – писатель. Халтурщик, должно быть, – иначе ты не стыдилась бы назвать его имя.
[b]Монро[/b] (с яростью): Что там значит «С»?
[b]Капоте:[/b] «С»? Какое «С»?
[b][b]Монро:[/b] «С» в Уильяме С. Пейли.
Капоте:[/b] А а, это «С». Оно ничего не значит. Он вставил его для вида.
[b]Монро:[/b] Инициал – и под ним никакого имени? Ты подумай. Видно, не очень уверен в себе мистер Пейли.
[b]Капоте: [/b]Да, у него сильный тик. Но вернемся к нашему загадочному писаке.
[b]Монро:[/b] Прекрати! Ты не понимаешь. Для меня это очень важно.
[b]Капоте:[/b] Официант, пожалуйста, еще бутылку «Маммс».
[b]Монро:[/b] Хочешь развязать мне язык?
[b]Капоте:[/b] Да. Вот что. Предлагаю обмен. Я расскажу тебе историю, и, если сочтешь ее интересной, мы обсудим твоего писателя.
[b]Монро[/b] (борясь с искушением): О чем твоя история?
[b]Капоте:[/b] Об Эрроле Флинне.
[b]Монро:[/b] (Молчание.)
[b]Капоте:[/b] (Молчание.)
[b]Монро[/b] (ненавидя себя): Ну, давай.
[b]Капоте:[/b] Помнишь, ты рассказывала мне про Эррола? Как он был доволен своим членом? Могу подтвердить личным свидетельством. Однажды мы провели с ним теплый вечерок. Ты меня понимаешь?
[b]Монро:[/b] Ты сейчас все выдумал. Хочешь меня обмануть.
[b]Капоте:[/b] Честное скаутское. Без дураков. (Молчание, но вижу, что она взяла наживку. Закуриваю...) Мне было тогда восемнадцать лет. Девятнадцать. Во время войны. Зимой сорок третьего года. Кэрол Маркус – а может быть, тогда уже Кэрол Сароян – устроила вечеринку в честь своей лучшей подруги Глории Вандербильт. Устроила ее в квартире матери на Парк авеню. Большая вечеринка – человек пятьдесят. Около полуночи закатывается Эррол Флинн со своим alter ego, сумасбродным гулякой Фредди Макивоем. Оба сильно нагрузившись. Эррол стал болтать со мной, был весел, мы смешили друг друга, а потом он говорит, что хочет в «Эль Марокко» и не хочу ли я пойти с ним и с его приятелем Макивоем. Я сказал: хорошо, но Макивой не захотел уходить, когда тут столько барышень дебютанток, так что мы с Эрролом отправились вдвоем. Только не в клуб. Взяли такси и поехали к Грамерси Парку, где у меня была однокомнатная квартирка. Он пробыл у меня до полудня.
[b]Монро:[/b] И как ты это оценишь? По десятибалльной шкале?
[b]Капоте:[/b] Честно, если бы это был не Эррол Флинн, я бы вряд ли даже запомнил.
[b]Монро:[/b] Так себе история. Моей не стоит – далеко не стоит.
[b]Капоте:[/b] Официант, где наше шампанское? Тут двое умирают от жажды.
[b]Монро:[/b] Ничего нового ты мне не сообщил. Я всегда знала, что Эррол ходит галсами. Мой массажист, он мне почти как сестра и был массажистом у Тайрона Пауэра. Так вот, он мне рассказывал про Тайрона с Эрролом. Нет, твоя история слабовата.
Капоте: С тобой тяжело торговаться.
[b]Монро:[/b] Я слушаю. Расскажи о самом лучшем эпизоде. По этой части.
[b]Капоте:[/b] Лучшем? Самом памятном? Может быть, ты сперва ответишь на вопрос?
[b]Монро:[/b] И это со мной тяжело торговаться! Ха! (Выпив шампанское.) С Джо было неплохо. Битой владеет. Если бы все определялось этим, мы и сейчас были бы женаты. Я и сейчас его люблю. Он настоящий.
[b]Капоте:[/b] Мужья не в счет. В нашей сделке.
[b]Монро[/b] (грызет ноготь, всерьез задумавшись): Я познакомилась с мужчиной, он в каком то родстве с Гэри Купером. Биржевой маклер. Внешне ничего особенного – шестьдесят пять лет и в толстых очках. Толстые, как медузы. Не могу объяснить, что это было, но...
[b]Капоте:[/b] Можешь не продолжать. Я наслышан о нем. От других женщин. Старый боец, саблю в ножны не прячет. Его зовут Пол Шилдс. Он отчим Роки Купера. Должно быть, что-то выдающееся.
[b]Монро:[/b] Так и есть. Ладно, умник. Твоя очередь.
[b]Капоте:[/b] И думать забудь. Ничего я тебе не расскажу. Потому что знаю, кто твой безымянный герой. Артур Миллер. (Она опустила темные очки. О, если бы взгляд мог убивать!..) Я сразу догадался, как только ты сказала, что он писатель.
[b]Монро [/b](запинаясь): Но как? Ведь никто... То есть почти никто...
[b]Капоте:[/b] Да еще три, если не четыре года назад Ирвинг Дратман...
[b]Монро:[/b] Ирвинг кто?
[b]Капоте:[/b] Дратман. Работает в «Геральд трибьюн». Он сказал мне, что ты крутишь с Артуром Миллером. Втюрилась в него. Я, как джентльмен, не смел тебя спрашивать.
[b]Монро:[/b] Джентльмен! Гаденыш ты. (Опять запинаясь, но темные очки на месте.) Ты не понимаешь. Это было давно. И кончилось. А теперь другое. Все заново, и я...
[b]Капоте:[/b] Только не забудь позвать меня на свадьбу.
[b]Монро:[/b] Если разболтаешь, я тебя убью. Тебя прикончат. Я знаю людей, которые с удовольствием окажут мне эту услугу.
[b]Капоте:[/b] Ни минуты не сомневаюсь.
(Официант наконец вернулся со второй бутылкой.)
[b]Монро:[/b] Скажи, чтобы забрал обратно. Я не хочу. Хочу уйти отсюда к чертовой матери.
[b]Капоте:[/b] Извини, если я тебя расстроил.
[b]Монро:[/b] Я не расстроилась.
(Но это была неправда. Пока я расплачивался, она ушла попудрить нос, и я пожалел, что со мной нет книги: ее визиты в дамскую комнату длились иногда дольше, чем беременность у слонихи. Текли минуты, и от нечего делать я размышлял, что она там заглатывает – седативы или психостимуляторы. Наверняка седативы. На стойке лежала газета, я ее взял; оказалась китайской. Через двадцать минут я пошел выяснять. Может, приняла смертельную дозу или взрезала вены. Нашел дамскую комнату и постучал в дверь. Мэрилин сказала: «Входите». Она стояла перед тускло освещенным зеркалом. Я спросил: «Что ты делаешь?» Она сказала: «Смотрю на Нее». На самом деле она красила губы ярко красной помадой. Она уже успела снять с головы мрачный платок и расчесать блестящие, легкие, как пух, волосы.)
[b]Монро:[/b] Надеюсь, у тебя остались деньги?
[b]Капоте:[/b] Смотря для чего. На жемчуг не хватит, если ты ждала такой компенсации.
[b]Монро[/b] (посмеиваясь – снова в хорошем настроении. Я решил больше не поминать Артура Миллера): Нет. Только на хорошую поездку в такси.
[b]Капоте:[/b] Куда мы едем – в Голливуд?
[b]Монро:[/b] Да нет. В одно мое любимое место. Узнаешь, когда приедем.
(Долго мне гадать не пришлось: мы остановили такси, и, услышав, как она попросила шофера отвезти нас к пирсу на Саут стрит, подумал: не оттуда ли ходит паром на Стейтен Айленд? А следующим моим предположением было: она наглоталась таблеток после шампанского и теперь не в себе.)
[b]Капоте:[/b] Надеюсь, мы никуда не поплывем. Я не захватил таблеток от укачивания.
[b]Монро[/b] (радостно хихикая): Просто на пирс.
[b]Капоте:[/b] Можно спросить зачем?
[b]Монро:[/b] Мне там нравится. Пахнет заграницей и можно кормить чаек.
[b]Капоте:[/b] Чем? Тебе их нечем кормить.
[b]Монро:[/b] Есть чем. У меня сумка полна печений с гаданиями. Свистнула в ресторане.
[b]Капоте[/b] (поддразнивая): Пока ты была в уборной, я одно разломил. На бумажке была грязная шутка.
[b]Монро:[/b] Ох ты. Китайские печенья с похабщиной?
[b]Капоте:[/b] Уверен, чайки не побрезгуют.
(Наш путь пролегал через Бауэри. Крохотные ломбарды, пункты сдачи крови, общежития с койками по пятьдесят центов, маленькие угрюмые гостиницы по доллару за ночь, бары для белых и бары для черных и всюду бродяги, бродяги – молодые, немолодые, старые, сидящие на корточках вдоль бордюров, среди битого стекла и вонючего мусора, бродяги, прислонившиеся к дверным косякам, толпящиеся на углах, как пингвины. Раз, когда мы остановились на красный свет, к нам шаткой походкой приблизилось пугало с фиолетовым носом и трясущимися руками и стало протирать мокрой тряпкой ветровое стекло. Наш возмущенный водитель облаял его по итальянски.)
[b]Монро: [/b]Что такое? Что происходит?
[b]Капоте:[/b] Хочет денег за протирку стекла.
[b]Монро[/b] (загородив лицо сумочкой): Какой ужас! Не могу это видеть! Дай ему что нибудь. Скорее. Пожалуйста. (Но такси уже рвануло с места, чуть не сбив старого пьяницу. Мэрилин плакала.) Меня тошнит.
[b]Капоте:[/b] Хочешь домой?
[b]Монро:[/b] Все испорчено.
[b]Капоте:[/b] Я отвезу тебя домой.
[b]Монро: [/b]Подожди минуту. Я успокоюсь.
(Тем временем мы выехали на Саут стрит, и в самом деле – паром у причала, панорама Бруклина за рекой, белые чайки, реющие на фоне морского неба, усеянного пушистыми, тонкими, как кружево, облаками, – зрелище это быстро успокоило ее.
Мы вылезли из такси и увидели мужчину с чау чау на поводке. Он направлялся к парому, и, когда мы проходили мимо, моя спутница остановилась и погладила собаку по голове.)
Мужчина (дружелюбно, но твердо): Не надо трогать незнакомых собак. Особенно чау. Они могут укусить.
[b]Монро:[/b] Собаки меня никогда не кусают. Только люди. Как ее зовут?
[b]Мужчина:[/b] Фу Манджу.
[b]Монро [/b](со смешком): А, как в кино. Мило.
[b]Мужчина:[/b] А вас?
[b]Монро:[/b] Меня? Мэрилин.
[b]Мужчина:[/b] Я так и подумал. Жена ни за что мне не поверит. Можно попросить у вас автограф?
(Он достал ручку и визитную карточку; положив ее на сумку, она написала: «Благослови Вас Бог – Мэрилин Монро».)
[b]Монро:[/b] Спасибо.
[b]Мужчина: [/b]Вам спасибо. Представляете, я покажу его в конторе?
[b]Монро: [/b]Я тоже брала автографы. И сейчас иногда прошу. В прошлом году у Чейзена недалеко от меня сидел Кларк Гейбл, и я попросила подписать мне салфетку.
(Она прислонилась к причальной тумбе, и я смотрел на ее профиль. Галатея, созерцающая неосвоенный мир. Ветерок взбил ей волосы, и голова ее повернулась ко мне с бесплотной легкостью, словно от дуновения ветра.)
[b]Капоте:[/b] Так мы будем кормить птиц? Я тоже проголодался. Уже поздно, а мы не обедали.
[b]Монро:[/b] Помнишь мой вопрос: если бы тебя спросили, какая Мэрилин Монро на самом деле, что бы ты ответил? (Тон ее был шутливый, поддразнивающий, но вместе с тем серьезный: она ждала честного ответа.) Наверняка скажешь, что я халда. Банан с мороженым.
[b]Капоте:[/b] Конечно, но еще скажу...
(Свет гас. И она будто бледнела вместе с ним, сливалась с небом и облаками, исчезала в пространстве. Я хотел перекричать чаек, окликнуть ее: Мэрилин! Мэрилин, почему все должно было получиться так, как получилось? Почему жизнь должна быть такой сволочью?)
[b]Капоте: [/b]Я скажу...
[b]Монро:[/b] Я тебя не слышу.
[b]Капоте:[/b] Я скажу, что ты прекрасное дитя.

[b][img]http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/0/37/111/37111124_Capote.jpg[/img]

[i]Перевод Виктора Голышева.[/i][/b]

pepsi · September 24, 2010

[b]Марлен Дитрих
[/b]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=ZH15894JaQs&feature=player_embedded#![/media]

pepsi · October 11, 2010

[b]Тони Кертис: красавец-мужчина[/b]

[b]
Вы никогда не замечали, насколько снисходительны мы к настоящей Красоте, как слабы и беззащитны перед нею? И сколько бы человечество не придумывало мудрых пословиц типа "С лица воды не пить", каждый в глубине души надеется, что может если не заполучить, то хотя бы увидеть и насладиться Красотой - волшебным очарованием природы, великолепием творений людских рук, совершенством человеческих лиц и тел. Именно на этом играл Голливуд в славное для него "золотое время". Тогда на экране создали "страну чудес", где "все красиво, все в белом", где живут не люди, а "боги и богини", и царят роковые страсти. Расчет студий, до деталей продумавших этот волнующий мираж, был верен: устав от мерзости собственной жизни, зритель готов был отдать последний доллар за то, чтобы на полтора часа забыть о проблемах и погрузиться в мир Красоты - полюбоваться на Грету Гарбо, помечтать о Джин Харлоу, посмотреть на Мужчин, мужественных и эффектных - таких, какие бывают только в кино. [/b]

Другим моментом, бесконечно трогавшим Америку, была кажущаяся доступность "дороги в рай": если ты красив и обаятелен - иди и блистай! В конечном итоге, это приводило к трагедиям. В Голливуд со всей страны съезжались юные красотки, уверенные, что их оценят по заслугам. Но "фабрика грез" безжалостно разбивала их иллюзии: пробивались единицы, а остальные шли кто - в статистки, кто - в кордебалет, кто - на панель. Мужчинам везло больше. Настоящих красавцев было немного даже в кино, и поэтому очень красивому, обаятельному и в меру покладистому юноше стать "звездой" было куда легче, - особенно, если он при этом обладал умом, практичностью, характером и хотя бы задатками актерского таланта. Правда, и таких можно было пересчитать по пальцам: Роберт Тейлор и Тайрон Пауэр, Эррол Флинн и Рок Хадсон. И, конечно, блистательный Тони Кертис - олицетворение красоты и обаяния 50-60 годов, один из немногих, кто с возрастом не исчез с экрана, а перешел на характерные роли, и продолжает сниматься до сих пор.

В какой-то степени, Тони Кертис - наглядный пример того, что повезти может каждому. Сын портного-еврея, эмигрировавшего в Америку из Австрии, мальчик из Бронкса, начинавший как маленький грабитель в банде уличной шпаны, он - тогда еще Бернард Шварц - мог считать свое красивое лицо и врожденное обаяние единственным капиталом, данным ему природой. Родители прибавлять к этому дару богов ничего существенного не собирались: семья и так еле сводила концы с концами. Кроме того, Шварц-старший считал, что если сын "пошел по кривой дорожке", то ничего хорошего из него уже не выйдет. Поэтому, когда однажды Берни и его приятелей забрали в полицию, отец отказался брать сына "на поруки", предпочтя, чтобы того отправили в колонию и "кормили за государственный счет".

Впоследствии Тони сказал, что тогда ему даже повезло: именно в колонии он узнал, какие чудеса может творить его обаяние. Не прошло и полгода, как его "заключение" из наказания превратилось почти в удовольствие. Учителям, охранникам, даже посудомойкам на кухне - всем нравился красивый, обходительный и улыбчивый мальчик. "Я был тогда страшно худ, и это очень трогало наших кухарок. Мне часто подкладывали в порцию лучшие куски, а еще чаще - подкармливали чем-нибудь". Надзиратели никогда не поручали Берни грязную или тяжелую работу, а учитель рисования, заметив, что мальчик талантлив, занимался с ним по индивидуальной программе.

Постепенно рисование захватило Шварца так, что он собрался посвятить ему всю жизнь. Но судьба распорядилась иначе. В декабре 1941 года Америка вступила во Вторую Мировую войну. Через полгода, едва достигнув семнадцати лет, Берни был зачислен во флот. Для него, еще мальчишки, ставшего матросом на военном корабле, годы службы были кошмарным сном. "То, что я выжил, было чистой случайностью, просто чудом. Однажды во время разгрузки боеприпасов меня распластала на палубе четырехметровая торпеда. Сначала врач решил, что мне раздробило позвоночник. Но потом выяснилось, что все в порядке - кости целы".

Именно война превратила худого, хотя и приятного юношу в мужчину - эффектного, циничного, знающего себе цену. В ласковых темных глазах, видевших смерть, теперь светились сила и стальной блеск, от природы великолепное тело обрело редкую пластическую выразительность: стройный, широкоплечий, узкобедрый, весь, как стальная пружина, Берни казался сильным и грациозным.

Война изменила и представление Шварца о жизни. Романтические мечты о карьере художника ушли в прошлое. Живопись была ремеслом ненадежным, а уцелевший в войне, Берни жаждал только одного - успеха. Денег на учебу не было, а без образования, с исправительной колонией за плечами, он не мог рассчитывать на сколько-нибудь приличную работу. Оставался только один шанс - кино. Берни часто слышал в свой адрес восхищенное: "Вот это красавчик!", и, глядя в зеркало, убеждался, что люди не преувеличивают. Но ехать в Голливуд и завоевывать себе "место под солнцем" он не спешил. По его мнению, сначала надо было научиться играть - и будущий актер поступил в театральную школу в Нью-Йорке.

Но в театре Берни не задержался. После участия в нескольких любительских спектаклях его заметил голливудский агент по актерам Голдстейн, который и вызвал его в Лос-Анджелес. Правда, "добрый фей" Голдстейн не торопился добиваться для Берни роли в каком-нибудь фильме: по его мнению, Шварц сначала должен пообтесаться в Голливуде, завести нужные знакомства... И, в первую очередь, сменить свое "полунемецкое" имя на что-нибудь более приличное. Протеже не спорил: он на последние деньги он купил новый костюм, сделал модную стрижку и, превратившись в Тони Кертиса, стал разгуливать по студиям, наблюдать за съемками, болтать "за жизнь" с техперсоналом.
Естественно, все это Тони делал вовсе не ради собственного удовольствия. Он заводил полезные знакомства, ослеплял каждого улыбкой, какая и не снилась Тому Крузу, согревал лучами обаяния, с интересом выслушивал все последние сплетни о "звездах". Через месяц он был уже в курсе всех перипетий голливудской жизни, а через полгода юного Антиноя знали все - от вахтеров и техников до продюсеров и "звезд".
После этого Голдстейн решил, что время настало. Он предложил кандидатуру Кертиса на одну из центральных ролей в малобюджетном фильме "Крест-накрест". Режиссер и продюсер ничего против не имели - они хорошо знали Тони, и считали его "славным парнем", с которым можно будет легко сработаться. Правда, никто не думал, что первое явление в кино начинающего актера может наделать шуму. А зря: после выхода ленты зрительницы завалили студию письмами - они хотели знать, кто этот "дивный юноша".

Зрительниц можно было понять. Молодой Кертис был сказочно хорош собой: правильные черты лица, длинные ресницы, бездонный взгляд голубых глаз, в которых утопали сердца его поклонниц, чувственный изгиб губ... И улыбка - открытая, ослепительная, "на миллион долларов" - в то же время улыбка человека, готового иронизировать над всеми и в первую очередь над собой. Беззаботное обаяние и веселый цинизм, с которыми Тони шел по жизни, только добавляли ему шарма - ведь взлет Кертиса пришелся на время, когда Америка устала от героев, учивших жить. В лице Тони страна получила нового кумира - красавчика-плейбоя, перед которым не устоит ни одна девушка, и который пусть не гениален, но зато хорош и убедителен во всех жанрах - от детектива и триллера до комедии или мелодрамы.

Но по-настоящему популярным Тони сделали даже не фильмы, в которых он снимался практически без отдыха, а пресса - газеты и журналы, постоянно публиковавшие его фотографии, интервью, анекдоты и сплетни из его жизни. Кертис вовремя сообразил, что с журналистами лучше дружить - тогда их симпатии будут на твоей стороне. "Я никогда не отказывал никому в интервью. Мне всегда было, что рассказать журналистам, и я всегда относился к ним с симпатией и уважением. Они ведь делают свою работу - как и я свою".

Даже пять браков и четыре развода, шумно освященные в газетах и на ТВ, не поссорили Кертиса с "четвертой властью". В конце концов, пресса всегда сочувствовала ему, а не его супругам. Хотя, когда он разводился с первой женой - Джанет Ли, матерью его дочери Джемми Ли Кертис, у Тони был шанс оказаться в идиотском положении. Чтобы насолить мужу, загулявшему с молоденькой, Джанет вышла замуж снова... через несколько часов после развода. Но верная пресса дала Кертису блестящий шанс выкрутиться: на следующий день все газеты напечатали его ответ на "шутку" бывшей жены. "Джанет - прелесть! Она сэкономила мне кучу денег! Ведь по условиям развода я должен был платить ей сказочное содержание. Теперь эти деньги пойдут на нашу с Кристиной свадьбу!"

Но последующие браки - с Кристиной Кауфман, Лесли Аллен и Лайзой Денч - не сделали Тони счастливым. "Все мои жены почему-то считали своим долгом перекраивать меня на свой лад. Когда выяснялось, что у них ничего не получится, брак распадался". После очередного развода, Кертис с горечью бросил журналистам: "По-моему, я всю жизнь работаю только на содержание женам и детям". И в этом была доля истины - "достойное" содержание шестерых детей и предусмотрительно не выходивших замуж бывших жен ежегодно поглощало большую часть заработанных Тони денег.

Но зато в отличие от других "звезд", ушедших в небытие вместе со старым Голливудом, Тони Кертис успешно снимался и в 70-е, и в 80-е годы. Он был хорош в минисериале "Сыщики-любители экстракласса", где начисто переиграл будущего "Джеймса Бонда" Роджера Мура. Даже эпизодическое появление Тони в фильме запоминалось. Так в детективе "Зеркало треснуло" Кертис - в крошечной роли продюсера - был весел, напорист, узнаваем, насмешлив и весьма эффектен.

В 90-е годы Тони по-прежнему снимался, хотя и не так много, как раньше. Но дело было вовсе не в возрасте,а в двух новых увлечениях - живописи и Джилл Ванденберг. Кертис на старости лет все-таки стал модным художником - его картины пользуются спросом, их даже выставляют на выставках в музеях. А вдохновляет Тони его пятая жена Джилл - блондинка с необъятным бюстом и необыкновенно длинными ногами. Они женаты уже больше десяти лет, и Кертис утверждает, что он счастлив.

Кто-то сказал, что беда всех красавцев в кино - это их невозможность доказать остальным, что они не просто "совершенные лица" и "совершенные тела", а "лицедеи, актеры божьей милостью". Тони Кертис никогда не сталкивался с проблемами подобного рода, поскольку не претендовал на лавры великого актера. Он горд и доволен уже тем, что в каждой статье о его жизни больше 50 лет мелькают одни и те же определения - "секс-символ 60-х", "воплощенное обаяние", и, естественно, "красавец-мужчина".

Елена ЦЫМБАЛ

Пы.сы:Он прожил замечательную жизнь (дай Бог каждому, как говорится), его любили красивые женщины, его любил зритель, у него было много детей и на старости лет он еще и смог реализовать свою юношескую мечту - состояться как художник.

pepsi · November 7, 2010

[b]"Я старомодна, я люблю лунный свет, я люблю старомодные вещи..."[/b]
[i]
"Я полагаю, единственные сокровища в моей жизни – это фильмы, которые я сделала с Фредом Астером. Это единственные мои фильмы, которые я могу смотреть сегодня, не смеясь истерически."
[/i]
[b]Рита Хейворт[/b]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=PN1lQiGGbtA&feature=player_embedded#at=166[/media]
[media]http://www.youtube.com/watch?v=WUhhKELUxB0&feature=player_embedded[/media]

pepsi · November 7, 2010

и еще немножко Риты Хейворт,которая отжигает под Леди Гага..Долго думала выкладывать это видео или нет,решила что это все таки стоит посмотреть...интересный эксперимент,с одной стороны улыбнуло,с другой озадачило..)..

[media]http://www.youtube.com/watch?v=grNdL7xyxoY&feature=player_embedded[/media]

Николь · November 9, 2010

Принц из моей любимой сказки.[b]Игорь Красавин[/b]
[quote]Родился и вырос в Минске. Никогда не стремился быть актёром, но в кино попал благодаря случаю.
В 1989 году, когда он был учеником 10 класса, в минском метро на него обратил внимание режиссёр Леонид Нечаев, искавший актёра на главную роль в своей новой сказке-мюзикле «Не покидай». Юношу со внешностью и статью сказочного принца режиссер утвердил на роль без проб. После выхода фильма на Красавина обрушилась популярность. Он получил много предложений сниматься, но все их отверг, мотивируя свой отказ тем, что он не артист по природе и не обладает необходимыми способностями.
В 1994 году закончил Белорусский политехнический институт. Жил в Минске, работал в строительной организации. Общения с прессой избегал.
7 августа 2009 года умер в Минске после перенесенной операции.[/quote]

Николь · November 9, 2010

[b]Евгений Дворжецкий[/b]

В 1982 году окончил театральное училище имени Щукина. Актёр Центрального детского театра, участвовал в постановках театра на Малой Бронной и театра «Школа современной пьесы». Заслуженный артист Российской Федерации (1997)[1].
С 1999 года был ведущим программы «Семь бед — один ответ» на ОРТ. В 1999 году вёл телеигру «Пойми меня» на канале НТВ. Также вел программы «Золотой Шар» на REN TV, «Бесконечное путешествие» на РТР, «Про фото» на телеканале «Культура».
Утром 1 декабря 1999 года Евгений отправился на своём автомобиле на консультацию в Институт иммунологии. Врачи подозревали у него наличие астмы, но диагноз не подтвердился. Радостный, он возвращался домой. Включая мобильный телефон, он не заметил знака «Уступи дорогу». На перекрёстке его машина столкнулась с грузовиком. Смерть наступила мгновенно.
Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

pepsi · December 2, 2010

[b]Прощай,голый пистолет[/b]

В воскресенье в больнице флоридского города Форт-Лодердейл на 85-м году жизни умер от последствий воспаления легких Лесли Нильсен. Сыграв сотни ролей в кино и, в основном, на телевидении, он вошел в историю как доктор Румак из «Аэроплана!» (Airplane!), лейтенант Дребен из «Голого пистолета» (The Naked Gun) и президент Бакстер из «Очень страшного кино» (Scary Movie) — проектов его постоянных сообщников Дэвида и Джерри Цукеров и Джима Абрахамса.

Живое и кривое зеркало Голливуда, он за 30 лет передразнил, кажется, всех звезд, вломился, как очень элегантный слон, в посудную лавку всех жанров. Но его не назовешь простым пересмешником. Он — единственный комик конца ХХ века, создавший оригинальное, никому, кроме него, пожалуй, не подвластное амплуа — благородного седовласого идиота, Джеймса Бонда в отменной физической форме, но явно пораженного болезнью Альцгеймера.

«Мертвый и довольный» Дракула в фильме Мэла Брукса (Dracula: Dead and Loving It, 1995), восставая из гроба, врезался головой в люстру и пугался, что не отражается в зеркалах. Спасая мир, Дребен задирал юбки английской королеве, стирал родимое пятно с головы Михаила Горбачева, целиком влезал в презерватив, зато на трибуну ООН забирался нагишом. Санта-Клаус в «Каникулах Санта-Клауса» (Santa Who, 2000) Уильяма Диара страдал амнезией, а пародирующий героя Харрисона Форда из «Беглеца» скрипач из «Без вины виноватого» (Wrongfully Accused, 1998) Пэта Профта с упорством маньяка охотился на одноглазого, однорукого и одноногого убийцу.

Зная Нильсена в комической ипостаси, невольно посочувствуешь его отцу, суровому датчанину, констеблю канадской королевской конной полиции из заполярного Саскачевана — разве о такой карьере он мечтал для своего сына? Вот Эрик, старший брат Лесли, все в жизни делал правильно и к 1980-м годам, как раз к тому времени, когда родились Румак и Дребен, дорос до вице-премьера Канады. Но тайна Нильсена заключается в том, что 30 его бурлескных лет, прошедших со времен «Аэроплана!» (1980), лишь вторая половина его актерской биографии.

Выглядеть на экране таким лопухом мог только человек, в 17 лет ушедший на фронт, в авиацию, красавец-плейбой ростом метр восемьдесят, четырежды женатый. Так потешно падать — только человек, учившийся танцу у великого хореографа Марты Грэхэм. Так отчаянно «плохо» играть — только ученик Сэнфорда Мейснера, одного из трех — наряду со Стеллой Адлер и Ли Страсбергом — величайших педагогов Америки.

Как ни трудно в это поверить, Нильсена пробовали на роль Мессалы в «Бен-Гуре» (1959) Уильям Уайлер и Джека Торренса в «Сиянии» (1980) — Стэнли Кубрик. Он щеголял на телеэкране в мундире генерала Кастера, а первую большую роль сыграл в нуаре Алекса Сигала «Выкуп» (Ransom!, 1956). Его капитан космического корабля «Головокружение», захваченного одноглазым и поющим вирусом, в «Голом космосе» (Naked Space, 1981) Брюса Киммена не был бы так смешон, если бы Нильсен не сыграл капитана Адамса в культовой, немыслимо идиотской, но снятой совершенно всерьез «Запретной планете» (Forbidden Planet, 1956) Фрэда Маклауда Уилкокса. Дребен не был бы столь убедительной ходячей катастрофой, если бы самоотверженные персонажи Нильсена не боролись со стихиями в фильмах-катастрофах «Приключение “Посейдона”» (The Poseidon Adventure, 1972) Рональда Нима или «Город в огне» (City on Fire, 1979) Элвина Ракоффа. Дракула не был бы таким довольным, если бы в послужном списке Нильсена не числился «Калейдоскоп ужасов» (Creepshow, 1985) Джорджо Ромеро и Стивена Кинга.

Как же, наверное, осточертели ему за первые 30 лет карьеры все эти врачи-спасители, космические первопроходцы с бластерами и офицеры с морщинками у глаз, что на пороге 60-летия Нильсен радикально сменил амплуа и закопал их всех в веселой братской могиле своих пародий. И только тогда обрел собственное лицо, которое весь мир принимал за маску. Мужественный поступок, достойный военного летчика, и высший актерский пилотаж.

Михаил Трофименков

[img]http://assets1.lookatme.ru/assets/article-cover/cb/e7/111117/article-cover.9dfdd7fa-08f6-489d-8dbf-fcf464a51104.jpg[/img]

pepsi · December 2, 2010

[b]Мэри Пикфорд: девочка с золотыми локонами[/b]

[i]Сколько бы человечество не казалось себе порочным, всезнающим и искушенным, оно все равно неисправимо сентиментально. Его тянет к чистоте, к юности, невинности, ему хочется никогда не терять связь с детством. Тем, кто занимается рекламой, давно известно, что слабость к малышам, щенкам и котятам заложена у нас в подсознании, и хорошо снятый ролик с одним из этих "ингридиентов" обязательно подействует на нас нужным образом. Больше того, какое бы тысячелетие не стояло на дворе, образ маленькой девочки "с конфетной коробки" - прелестной, как ангелочек, с белокурыми локонами и шаловливой улыбкой - вечно будет вызывать всеобщее умиление.Так было всегда, но пик увлечения "херувимчиками" пришелся на конец XIX - начало ХХ века. Викторианское общество создало настоящий культ детства и невинности. "Прелестное дитя" было лучшим комплиментом девушке, поскольку подчеркивало ее искренность, непосредственность и чистоту души, способную, как считали тогда, тронуть любое сердце. Косвенным свидетельством этому были романы Диккенса. Их героини - крошка Доррит, малышка Нелл и многие другие - были "гостьями на грешной земле", пришедшими для того, чтобы помочь человечеству сталь лучше, добрее, честнее. Они редко взрослели, и часто красиво умирали в финале. Вернее, не умирали, а возвращались туда, откуда пришли - на небеса. Неудивительно, что кинематограф, начавший делать первые шаги именно в эту эпоху, тоже отдал должное образу "чудесного ребенка". Он сотворил свою "девочку с золотым сердцем", нежное и юное создание - то лукавое и задорное, то пленительно-грустное, Златовласку, Золушку, "милого ангела" - Мэри Пикфорд. [/i]

История Мэри Пикфорд, яркая и драматичная, достойна пера романиста - но не Диккенса, а скорее Драйзера. Ведь в отличие от фильмов с участием "любимицы Америки", в ней не было и тени сентиментальности. Это была скорее настоящая "американская трагедия", сказка о том, какой щедрой и безжалостной может быть жизнь. На долю Мэри выпало все: голодное "взрослое" детство, успешная карьера, всемирная слава, миллионные гонорары, романтическая любовь, которой восхищались миллионы, титул "королевы немого кино"... И мгновенный безжалостный перелом, превративший ее в "живой анахронизм", забвение, в котором "девушка с золотыми локонами" провела 50 лет - большую часть своей долгой жизни.

Вообще-то ее звали Глэдис, и она, "любимица Америки", родилась вовсе не в США. Глэдис Мэри Луиза Смит появилась на свет в Торонто в Канаде. Когда ей было только три года, ее отец Джон Смит бросил семью, где кроме Глэдис Мэри росли еще маленькие дочь и сын. Через несколько лет Джон умер, не оставив наследникам ни гроша. Мать семейства, Шарлотта едва сводила концы с концами. Она обожала своих детей, но скрывать от них бедственное положение семьи было бесполезно - в доме не всегда было, что поесть. В раннем детстве "малышка Мэри" перенесла дифтерит, туберкулез и пневмонию. Каждая из этих болезней могла свести ее в могилу. Но ей повезло: доктор, лечивший ее, так пленился забавной малышкой, что покупал дорогие лекарства за свой счет, а в конце концов предложил Шарлотте отдать дочь на удочерение им с женой: они были богаты и бездетны. Желая счастья Мэри, мать согласилась и даже расписала девочке прелести новой жизни - сладости, игрушки, пони, мороженное. Но, едва услышав, что ради этого придется отказаться от матери, брата и сестры, семилетилетняя малышка серьезно спросила: "Мама, разве я тебе больше не нужна?" На этом история с удочерением закончилась.

Мэри преданно любила свою мать и ради нее была готова на все. Она была счастлива, когда случайные знакомые Шарлотты предложили "чудесному ребенку" попробовать себя в театре. Сама миссис Смит сначала была против работы дочери, но потом, понимая, что Мэри, Лотти и Джека, надо кормить, согласилась. Вскоре все семейство Смит посвятило себя театру. Правда, "звездой" была только Мэри, уже в девять лет получавшая главные детские роли, но ее родные неплохо чувствовали себя и на крошечных ролях. Главное - им платили, и на это можно было жить.

Но постоянный театр вскоре сменился разъездными труппами. В 1901 году Смиты перебрались в США и начали кочевую жизнь гастролеров. Теперь семейство редко собиралось вместе. Чаще бывало, что Мэри и Шарлотта ездили по стране с одним спектаклем, а Лотти и Джек - с другим. Но мать прилагала все усилия, чтобы ее детей нанимали одновременно: ведь старшей - Мэри - к тому времени было только десять лет.

Кочевая жизнь закалила "малышку Мэри", которая не по возрасту быстро научилась считать деньги и экономить. "В детстве меня все время преследовал страх, - вспоминала Пикфорд в мемуарах, - У меня нет работы, а дома - мама, Лотти и Джек. И все хотят есть. Тогда я повторяла, как заклятье: "Мне нужны деньги, много денег". Но, чтобы получать приличное жалование, мало было экономить. Хорошо платили только в театрах на Бродвее, и Мэри всеми правдами и неправдами пыталась туда проникнуть.

В 1906 году ей это удалось. Мэри приняли в труппу Беласко - самую престижную в то время. Ей, выступавшей под псевдонимом "бэби Глэдис", пришлось сменить черезчур слащавое имя на "Мэри Пикфорд", взяв фамилию бабушки по материнской линии. По мнению Беласко, Мэри ждало больше будущее, но ей надо было много работать над собой. Шарлотта была счастлива за дочь, но ее тревожило то, что в театре Мэри дают очень мало ролей. Поэтому она предложила старшей дочери в свободное время поработать в кино.

Эта затея Мэри не понравилась. Тогда кино считалось "развлечением для черни", а она была серьезной актрисой. Но на киностудии "Байограф" в неделю платили столько же, сколько Беласко - в месяц, а семье нужны были деньги. С тяжелым сердцем Пикфорд пошла на эту жертву.

Ей повезло. "Байограф" возглавлял "крестный отец кинематографа" Дэвид Уорк Гриффит, превративший кино из развлечения в искусство. Работая с ним, Мэри быстро изменила свое мнение о фильмах, увидев в "дешевой игрушке" большое будущее. Правда, отношения с боссом у Мэри складывались своеобразно: каждый из них был "с характером", и они часто выясняли отношения. Ситуацию усугубляло то, что 17-летняя Пикфорд поначалу очень нравилась Гриффиту: она была "его типом" - невинной девушкой-ребенком. Но вскоре выяснилось, что у "ангелочка" - железная воля и мертвая хватка. Когда режиссер однажды повысил на нее голос, Мэри дала ему пощечину. Извиняться пришлось Гриффиту: он слишком ценил Пикфорд как актрису.

скоре его мнение стала разделять вся Америка. Хотя в титрах фильмов еще не упоминались фамилии актеров, "девушку с золотыми локонами" знали все. Мэри воспользовалась этим и потребовала прибавки жалования. Гриффит, и так плативший ей больше, чем остальным актрисам, отказал - и Пикфорд ушла на другую студию. Через несколько лет она вернулась, но потом опять ушла. "Гриффит был великим человеком. Без него мне было тоскливо, но долго работать с ним я не могла".

К 1914 году Пикфорд стала "любимицей Америки", идолом, которому поклонялись, самой известной кинозвездой. Одно имя "малышки Мэри" вызывало эйфорию везде, где были кинотеатры. Американские газеты, не преувеличивая, называли ее "женщиной, которую знают и любят больше людей, чем любую другую женщину за всю историю человечества". Мэри была также популярна, как сейчас Интернет - ведь немое кино было искусством, не признававшим национальных и языковых различий.

Правда, поклонники обожали не столько талант Пикфорд, сколько образ, который она воплощала - прелестную девочку-подростка, милую и забавную, энергичную и грустную. Мэри играла в мелодрамах, комедиях, сказках, но всегда была собой - "маленьким ангелом", приносившим радость, вызывавшим смех и слезы у всей нации. Она была почти святыней, а ее фотографии с автографами были иконами для тех, кто ее любил.

Но, в образе, принесшем актрисе славу и немалые деньги, таилась и его слабость: "малышка Мэри" не имела права взрослеть, "шаловливый ребенок" не должен был превращаться в женщину. Судьба сыграла с ней жестокую шутку. Став символом "вечной юности" для миллионов зрителей, она перестала быть актрисой, имеющей право на разные маски. По сути дела, она не имела права даже на характер. От публики тщательно скрывалось, что обидеть этого "ребенка" не под силу даже крупным режиссерам и студийным магнатам. Не особо акцентировалось внимание и на том, что Пикфорд была первой женщиной, заработавшей миллион долларов. Деловая хватка Мэри приводила ее работадателей в ужас, смешанный с невольным восхищением.

Но даже став богатой и популярной, Пикфорд была несчастна. В 1911 году она совершила "единственную глупость в своей жизни" - вышла замуж за актера Оуэна Мура. Оуэн сильно пил и, что самое главное, не ладил с Шарлоттой. Выбирая между родными и мужем, Мэри предпочла остаться с матерью. О ее замужестве газеты старались не упоминать - оно не слишком вязалось с образом девочки-подростка, который так любила Америка.

Но в 1916 году видимости "семейного благополучия" пришел конец. Мэри влюбилась - в самого яркого и мужественного актера немого кино Дугласа Фэрбенкса. Дуг был старше ее на девять лет, и тоже женат. Но роману, стремительному, как поток, это не помешало. Впоследствии Мэри говорила, что не влюбиться в Фэрбенса было невозможно. Высокий стройный атлет с обезоруживающей улыбкой на лице, Дуг был непобедим: его распирала мальчишеская энергия, хотя сам он был уже далеко не мальчиком.

Тайный роман длился несколько лет. Мэри боялась, что публика не простит ей "увода" мужа у другой женщины. Но ее опасения были напрасны. Зрителей даже воодушевил союз "короля и королевы Голливуда". Их брак стал воплощенной мечтой Америки - и не только ее. Когда Дуг и Мэри были на вершине славы, одно их появление могло застопорить уличное движение в любом городе мира.

Но 20-е годы принесли Мэри не только триумф, но и беспокойство. Ей было уже за тридцать, а публика по-прежнему требовала от нее играть "крошку Мэри". Пикфорд справлялась - она была маленькой и хрупкой, и почти не менялась с возрастом. Она и Дуглас были золотой парой киноэкрана и жили как монархи западного побережья. Будущее виделось им только в радужных тонах.

Катастрофа разразилась неожиданно. В кино пришел ЗВУК. Многие режиссеры, актеры и даже студии Голливуда были уничтожены этим обстоятельством. Публика требовала "говорящие" фильмы, и пластика актеров немого кино казалась теперь не только излишней, но и смешной. Из "звезд" того времени перешагнуть через "звуковой барьер" удалось только Грете Гарбо.

Мэри с Дугом попытались настроиться на "новую волну". Мэри обрезала свои знаменитые локоны, сыграла кокетку и даже получила за нее "Оскара". Но она и Дуглас в сознании людей были слишком прочно связаны с немым кино - и их трон рухнул вместе с ним. Мэри поняла это быстро и даже хотела уничтожить свои немые фильмы. Слава богу, сделать это ей не удалось.

Конец 20-х годов стал временем утрат. Сначала ушла Шарлотта, со смертью которой Мэри, по ее словам, лишилась "половины себя". Потом от алкоголизма умер Джек Пикфорд. В начале 30-х годов пустился в загулы Дуглас, тщетно пытавшийся вернуть молодость. В 1933 году Мэри подала на развод, хотя они все еще любили друг друга. Дуг умолял простить его и обещал исправиться. Наконец, Пикфорд сдалась, но, не дождавшись ее телеграммы, Фэрбенкс уехал в Европу и женился на другой.

Мэри вскоре тоже вышла замуж - за красивого парня Бадди Роджерса, который был моложе ее на 15 лет. Она немного занималась кино - как продюсер, но больше уединенно жила в Пикфэре и пила. Алкоголизм был бичом всех Смитов. Виски злоупотребляли Шарлотта и Джек, а Лотти, умершая в 1936 году, ко всему прочему, "баловалась" наркотиками.

Пикфорд вырастила дочь Лотти и двух приемных детей, которыми, впрочем, не занималась. С возрастом ее стало волновать только прошлое. Она часто вспоминала Дуга, умершего в 1939 году, и оборачивалась, когда слышала "миссис Фэрбенкс". "Тетю не интересовало ничего, кроме виски, Шарлотты, с которой она часто беседовала по ночам, и Дуга, которого она всю жизнь любила, - вспоминала ее племянница, - Мне было безумно жалко Бадди. Он знал все это, но делал вид, что все в порядке".

У Мэри Пикфорд была крепкая голова. Прожив "пятьдесят лет с виски", она умерла только в 1979 году - в 87 лет. В зрелой матроне, над гробом которой безутешно рыдал постаревший Бадди, было, конечно, не узнать "малютку Мэри", уже давно позабытую Америкой. Но она осталась в истории - как "девочка с золотыми локонами", королева немого кино, символ времени, когда были молоды и она, и Голливуд, и кинематограф.
[b]
(с) Елена ЦЫМБАЛ[/b]

pepsi · December 14, 2010

[b]Далида: сладкоголосая птица Парижа[/b]

[b]
"Je ne regrette absolument pas ce que j'ai fait. Je regrette ce que je ne peux pas faire, ce que je n'ai pas fait..."
("I really don't regret anything I've done. I regret the things I couldn't do, the things I didn't do.")
Dalida
[/b]

[i][b]«Ее каравелла однажды пристала к берегу Парижа, босоногая принцесса тысяча и одной ночи из Калабрии высадилась на берег. Сбежавшемуся народу она показалась такой красивой, что он сделал ее пленницей города в старой башне на Монмартре. И вот она запела сладким, сильным и глубоким голосом. Она пела о любви, о радости и о свободе других. И ее песни летели из окна в окно, от улицы к улице и вскоре преодолели городские стены, чтобы нести вокруг света простую поэзию, нежную, трогательную и порой душераздирающую. И эту принцессу звали Далида.»[/b][/i]

Кажется, природа наделила эту женщину всеми мыслимыми дарами: утонченной красотой, чарующим голосом, фантастическим успехом, всемирной славой и любовью тысяч поклонников. Только вот, наверное, не бывает так, чтобы было всё. И одаривая Далиду, Бог пропустил один маленький пункт: женское счастье.
Далида, ее настоящее имя Иоланда Джильотти (Yolanda Gigliotti), родилась 17 января 1933 года в Каире, в бедном квартале Шубра в семье итальянцев, иммигрировавших в Египет в начале века из Калабрии – южной провинции в Италии. Кроме Иоланды в семье было ещё два брата: старший Орландо и младший Бруно. Их отец Пьетро Джильотти был первой скрипкой в Каирской опере. К четырем годам Иоланда переносит две операции на глазах из-за инфекции, попавшей ей в глаза, когда ей было всего 10 месяцев. Тогда местный эскулап посоветовал родителям Иоланды завязать ей глаза на 40 дней. После того, как сняли повязку, стало понятно, что от этого инфекция только усилилась, отчего и появилось косоглазие. По той же причине с самого детства и всю свою жизнь Далида не могла находиться в темноте и спала при свете лампы или ночника. Из-за косоглазия Иоланде приходилось носить очки, и в школе ее дразнили «четырехглазой». В 13 лет Иоланда выбросила свои очки в окно. Из гадкого утенка она превратилась в обворожительную девушку. Она училась в католической школе, где учила арабский, французский и английский и принимала участие в школьных театральных постановках на библейские сюжеты, где впервые и проявляется ее актерский талант.
Когда Иоланде было всего 12 лет, умер ее отец в возрасте 41 года. Ей всегда будет не хватать его, и его образ она будет искать во всех своих мужчинах. А вот мпульсивный характер своего отца Далида унаследовала полностью. В 16 лет после окончания школы Иоланда была вынуждена идти работать секретарем в фармацевтическую компанию. В 1951 году она приняла участие в конкурсе красоты «Мисс Ондина», в котором заняла почетное второе место, а в 1954 году победила на конкурсе «Мисс Египет». Ее фото в тигровом купальнике появились в модных журналах и попались на глаза ее матери и соседям. В то время это было настоящей драмой и позором. Ее помолвка с одним местным парнем, за которого Иоланда должна была вскоре выйти замуж, была расторгнута, и у Иоланды больше не было пути назад, как только идти вперед к своей мечте – стать актрисой и добиться славы. Иоланда устроилась манекенщицей в агенство «Донна». В 1953 году она перенесла ещё одну операцию на глазах, чтобы избавиться от косоглазия, но, не смотря на то, что операция прошла успешно, у нее навсегда остался ее удивительный взгляд.
В Египте после ее победы на конкурсе «Мисс Египет» Иоланде предложили сниматься в кино, быть дублершей знаменитой Риты Хейуорт в фильме «Иосиф и его братья». Для своей кинокарьеры Иоланда взяла себе псевдоним Далила в честь героини библейской притчи «Самсон и Далила». В 1954 году она снялась в небольших ролях в фильмах «Маска Тутанхамона» и «Стакан и сигарета», для которого записала свою первую песню "Черная луна" (La luna negra).
24 декабря 1954 года в канун Рождества Иоланда прилетела в Париж, который встретил ее снегом и сиянием рождественских огней. «Здесь я дома. Я никогда отсюда не уеду», - сказала она себе.
В Париже Иоланда поселилась на улице Жан-Мермоз, и ее соседом оказался не кто иной, как никому ещё неизвестный Ален Делон. Для Иоланды это был очень трудный период, когда она целыми днями ходила из одного агенства в другое, у нее почти не было денег на еду и всего одно платье. К тому же, она ещё плохо говорила по-французски и почти не знала Париж. Иоланда решила брать уроки вокала, раз пока не удается стать актрисой. Ее учителем пения и первым поклонником ее творчества стал Ролан Берже. Ее красоту и талант замечают, и Иоланда находит свой первый ангажемент в клубе «Вилла д`Эсте». Из-за ее южной красоты, низкого пластичного голоса и бурного темперамента ее называли "Черной орхидеей", "Каллас варьете" и "Голосом века". Там она познакомлась с писателем и сценаристом Альбертом Машаром, который и предложил ей сменить букву «л» на «д» как “Dieu le pere” (Отче наш) в последнем слоге ее псевдонима. Так появилась Далида.
Далида приняла участие в конкуре «Номер один завтрашнего дня», организованном Брюно Кокатриксом и радиостанцией «Европа 1» в легендарном парижском зале «Олимпия». Она исполняла песню звезды того времени Глории Лассо «Незнакомка в раю» (L`inconnue au paradis). По счастливой случайности на этом конкурсе ее заметили директор радиостанции «Европа 1» Люсьен Морисс и владелец звукозаписывающей фирмы Эдди Барклай. Люсьен Морисс занялся карьерой Далиды. Ее первая пластинка "Мадона" (Madona) с модными в то время испанскими песнями Глории Лассо не имела успеха, а в 1956 году Далида записала свой первый хит «Бамбино» (Bambino) и подписала свой первый контракт с фирмой «Барклай». Далиде понадобился всего один год, чтобы стать знаменитой и любимой певицей Франции. К 1957 году было продано 300 000 ее пластинок с песней «Бамбино», и Далида получила свой первый Золотой диск. Она стала первой певицей, у которой был свой фан-клуб, который был также создан в 1957 году. Дальше последовали ее хиты «Гондольер» (Gondolier), «Как прежде» (Come prima), «Прощай, прощай Бамбина» (Ciao, ciao Bambina). Далида получает бесчисленные музыкальные награды, а ее имя и фото не сходят с обложек журналов. Она совершает турне по всей Франции, а затем и Европе. В 1958 году Далида впервые выступает в Америке, где импрессарио Эллы Фитцжеральд предложил сделать ей блестящую карьеру в Штатах, но она отказалась. В 1959 году она с триумфом возвращается в Каир.
В конце 50-х годов Францию захлестнула волна Yeye. Далида следует музыкальной моде, а также ее роскошные волосы из иссиня-черных приобретают рыжие, все более светлее оттенки. Всю свою семью певица перевезла из Каира в Париж. 8 апреля 1961 года Далида вышла замуж за Люсьена Морисса. Их страстный роман к тому времени длился уже 5 лет, и этот брак показался Далиде слишком запоздалым. Через короткое время во время гастролей Далида познакомилась в Каннах с молодым начинающим художником Жаном Собески, в которого сразу влюбилась. Ревнивый Люсьен Морисс не смог смириться с изменой, и отныне Далида оказалась совсем одна в мире шоу-бизнеса. После расставания с Люсьеном все ополчились против нее и предрекали скорый закат ее карьеры певицы без ее могущественного Пигмалиона. Настал момент, когда ее карьера зависела только от нее самой, от ее выдержки, безграничного упорства, фантастического трудолюбия и таланта, который ещё не раз предстояло признать ее публике. Далида включила в свой репертуар такие песни, как «Итси битси маленькое бикини» (Itsi bitsi Bikini) и «24 тысячи поцелуев» (24 000 baisers) из репертуара кумира молодежи Джонни Халлидея.
В декабре 1961 года Далида впервые выступает в «Олимпии» в качестве звезды. В день премьеры решалась ее судьбы певицы, но все пришедшие в тот день в «Олимпию» - публика и пресса были восторженны и потрясены тем, как она пела в тот вечер. В зале присутствовал и Люсьен Морисс, который первым начал ей аплодировать стоя. После триумфальных концертов в «Олимпии» Далида отправилась в долгое турне в Китай и Вьетнам, где она пользовалась огромной популярностью. Покинув квартиру на улице д`Анкара, где они жили с Люсьном, летом 1962 года Далида купила свой знаменитый особняк на Монмартре, в котором она жила до конца своей жизни. Она с успехом исполняет свои хиты «Маленький Гонсалес» (Le petit Gozales), «Самый длинный день» (le jour le plus long), «Прости, любовь» (Amore scusami) и расстается с Жаном.
В середине 60-х годов Далида пользуется огромной популярностью в Германии и Испании и записывает свой хит на испанском языке «Двое» (Dos), во французской версии "Eux" ("Они"). Для съемок одного фильма, который так и не увидел свет, 4 августа 1964 года Далида становится блондинкой. Ей так понравился ее новый образ, что она решила оставить его навсегда. Эта метаморфоза ознаменовала собой также новый этап ее карьеры. С 11 апреля по 2 сентября певица в рамках турне, организованного «Европой 1» выступала с концертами в каждом городе, где проходила гонка «Тур де Франс». Далида проехала 20 300 км и спела 2 025 песен. Вся пресса преклонялась перед этим исключительным преставлением. А через неделю после своего возвращения в Париж Далида снова пела в «Олимпии». Она отпраздновала свой десятимиллионный диск, проданный в мире. За это время она снялась в нескольких фильмах, но они не принесли ей успеха киноактрисы.
В 1965 году Далида исполняет «Танец Зорба» (La danse de Zorba) на музыку Теодоракиса. И снова невероятный успех. В конце 1966 года младший брат Далиды Бруно, ранее взявший себе имя старшего брата Орландо в качестве псевдонима, стал продюсером Далиды, а ее кузина Рози - ее секретарем. Далида мечтает выйти замуж и родить ребенка, но она одинока. В октябре 1966 года итальянская звукозаписывающая фирма RCA представила Далиде молодого талантливого автора-исполнителя Луиджи Тенко. Этот пылкий и пассионарный молодой человек произвел на нее сильное впечатление, она влюбилась в него с первого взгляда. Вместе с Луиджи Далиде предложили исполнить на фестивале Сан Ремо в 1967 году его песню «Прощай любовь, прощай» (Ciao amore ciao). Она согласилась выступать на этом фестивале только ради Луиджи, чтобы помочь ему добиться победы и признания, к которому он стремился. Но фестиваль обернулся трагедией: песня не прошла в финал несмотря на триумфальное исполнение Далиды – признанной и обожаемой публикой звезды, и в тот же вечер Луиджи Тенко выстрелил себе в голову из пистолета в своем номере в отеле.
Далида была первой, кто обнаружил его тело. Для нее это стало непосильным ударом. Ее близкие говорили, что в это время он жила в аду, и очень беспокоились за нее. Она жестоко страдала, замкнулась и от горя через месяц, обманув своих близких, которые следили за ней, она предприняла попытку самоубийства, наглотавшись барбитуратов в парижском отеле «Принц де Галь» (Prince de Galles), где они были недавно счастливы с Луиджи. Далиду спасло то, что горничная позвала на помощь, когда слишком долгая тишина в комнате певицы показалась ей подозрительной.

Невероятными усилиями родных Далиды ее доставили в госпиталь Фернанд-Видаль, т. к. только там могли спасти ей жизнь. Она провела в реанимации в коме 90 часов. Люсьен Морисс сразу примчался к ее кровати, как только узнал о случившемся. Каждый день он приходил к Далиде в госпиталь и приносил ей розу, ведь несмотря на развод, они оставались друзьями и близкими людьми, и она продолжала его любить. Выздоровление было долгим и болезненным. На некоторое время Далида потеряла голос, и из-за некроза на руках ей потребовалось несколько операций по пересадке кожи. Она получала тысячи писем со всей Франции и со всего мира с признаниями в любви и море цветов.

Ее репертуар стал более сложным и философским. Первыми песнями, которые она исполнила перед публикой в "Олимпии", вернувшись на сцену, были «Решетки моего дома» (Les griles de ma maison) и «Я решила жить» (J`ai decide de vivire). В тот день путь к сцене был выложен ей ковром из роз. Сама Далида говорила, что последующие три года ее жизни были для нее «годами зимы». В этот период она поет знаменитую песню Жильбера Беко «Я вернулась за тобой» (Je reviens te chercher), а также «Входите без стука» (Entrez sans frapper), «В уснувшем городе» (Dans la ville endormie), «Время цветов» (Le temps des fleurs). Она пыталась понять, почему это с ней произошло, она хотела перестать петь, найти смысл своей жизни и подвергла себя психоанализу. Далида увлекается философией, буддизмом и много читает: Тьейард де Шарден, Фрейд, Юнг, Тагор, Пруст. В 1968 году Далида получила медаль города Парижа, а Шарль Де Голль вручил ей Медаль Президента Республики.
В 1969 году Далида познакомилась с писателем, продюсером и путешественником Арно Дежарденом, автором книги «Дорога мудрости» (Le chemin de la sagesse), с которым она отправилась в Тибет, Непал и Индию в поисках восточной мудрости и ответов на мучавшие ее вопросы бытия. В Индии Дежарден устроил Далиде встречу с мудрецом, который сказал ей, что ее миссия – это петь и дарить людям радость. Эта встреча очень окрылила и вдохновила Далиду. Ещё несколько лет она состояла с мудрецом в переписке. Кроме того, в лице своего духовного учителя Арно Дежардена она нашла свою новую любовь, которую она тщательно скрывала от посторонних глаз. Но через некоторое время они расстались.
В сентябре 1970 года покончил жизнь самоубийством, выстрелом из пистолета, Люсьен Морисс. К тому времени он уже был женат на молодой актрисе Агате Аэмс и страдал от тяжелой болезни, но его вдовой все считали именно Далиду. В день похорон Люсена Далида должна была выступать в Афинах. Она умоляла позволить ей не петь, но тщетно. Тогда она сказала, что в этот вечер она будет петь для Люсьена. После выступления она сказала, что чувствовала, что он был в зале... В 1970 году Далида записывает свой хит «Дарла Дирладада» (Darla Dirla Dada), а осенью того же года в Италии во время одной телепередаче Лео Ферре потрясает ее исполнением своей песни «Со временем» (Avec le temps), которую она записала сразу по возвращении в Париж. И снова огромный успех. Далида поет отныне только те песни, которые интересно исполнять ей самой и которые наполнены поэзией. Брюно Кокактрикс, директор «Олимпии», не верит, что певица будет иметь успех со своим новым репертуаром, и Далида сама арендует зал на 3 недели в 1971 году. Перед премьерой она сама полна сомнениями и страхом, но ее ждет оглушительный успех. Публика с восторгом принимает новую Далиду. С 1972 года Далида излучает спокойствие, что констатирует ее окружение и поклонники. В начале 1972 года Далида и Ален Делон записывают знаменитый дуэт «Слова, слова» (Paroles paroles). Примечательно, что до них на итальянском языке эту песню исполняли Мина и Альберто Люпо, но всемирную славу этой песне принесла именно французская версия Далиды. Через несколько недель дуэт «Слова, слова» занимает первую строчку хит-парадов во Франции и Японии.
В 1972 году Далида познакомилась с художником и авантюристом Ришаром Шамфре, который называл себя Графом Сен-Жермен, но Далида принимала его таким, какой он есть. Несмотря на его компрометирующую репутацию она будет счастлива с ним 9 лет. Рядом с ним Далида преображается, ее женская красота расцветает. В 1973 году молодой композитор Паскаль Севрен написал для нее песню «Ему только что исполнилось 18 лет» (Il venait d`avoir 18 ans). Это простая и волнующая любовная история парня 18-и лет и женщины, которая вдвое старше его. Тогда ещё никто, кроме близких родственников Далиды, не мог и предположить, что она и в жизни пережила похожую историю с молодым итальянцем Лючио в самом конце 1967 года. Об этом станет известно лишь через много лет после ее ухода. Эта песня стала хитом номер один в 9 странах, среди которых Германия, где продано 3,5 миллионов пластинок. 15 января 1974 года Далида снова поет в «Олимпии», где представляет свою новую песню «Влюбленный Джиджи» (Gigi l`amoroso). Эта песню длится 7,5 минут и одновременно является музыкальной комедией, в которой записан хор и слова не только поются, но и произносятся. Эта песня стала самым великим хитом певицы и номером один в 11 странах мира.

Американская аудитория в восторге от артистов, сочетающих в себе внешний шик и профессионализм. Далида получает приглашение выступить с концертом в Нью-Йорке. 29 ноября 1978 года она выходит на сцену Карнеги-Холла. Зрительный зал взрывается овациями. Певица представляет публике новый номер, который сразу же находит отклик в сердцах слушателей. Это “Lambeth Walk”, избитый шлягер 1920-х годов. Нью-йоркская пресса восторженно отзывается о песне. Далида наслаждается своим триумфом в Америке.

Вернувшись во Францию, она снова работает в студии звукозаписи, и летом 1979 года на свет появляется новый шлягер, «Дайте мне танцевать" (Laissez-moi danser/Monday Tuesday). Певица легко и изящно парит на крыльях стиля диско, в очередной раз опережая время, становясь законодательницей мод. В июне она дает несколько долгожданных концертов в Египте. Ее принимают с восторгом. По такому случаю Далиду удостаивает аудиенции Президент Египта Анвар Садат. За выступлениями в Египте следует турне по Арабским Эмиратам и наконец возвращение домой, во Францию.
980-е годы начинаются феерически. Далида находится на вершине славы. С 5 по 20 января 1980 года она представляет во Дворце Спорта в Париже свое великолепное «бродвейское» шоу, которое поставил для нее хореограф Джона Траволты американец Лестер Вильсон, хореограф фильма «Лихорадка субботнего вечера». Спектакль грандиозный, длится более двух часов, в течение которых певица поочередно появляется перед публикой в 12 разных костюмах, украшенных стразами и перьями. Она выступает в окружении 11 танцоров под аккомпанемент оркестра из 30 музыкантов. Специально для новой программы поставлены танцы в стиле бродвейских шоу. Каждый вечер аншлаг. Далида первой из представительниц слабого пола отважилась выйти на столь знаковую сценическую площадку, где до сих пор безраздельно господствовали исполнители-мужчины. Отработав 18 спектаклей во Дворце спорта, она везет новое шоу в турне, которое продлится до осени и окажется невероятно успешным.
После болезненного расставания с Ришаром, с которым она мечтала дожить до конца своих дней, Далида снова окунается в работу и снова остается одна. В марте 1981 года она представляет свой спектакль в «Олимпии». В день премьеры она получает бриллиантовый диск за 80 миллионов проданных дисков во всем мире. Неутомимая Далида снова отправляется в мировое турне. В начале 1982 года она поддержала на президентских выборах своего давнего друга Франсуа Миттерана, за что получила прозвище «Розовая пантера» и жесткую критику со всех сторон. На два года она пропала из поля зрения французской прессы и французской публики и уехала из Парижа, гастролируя по миру. В апреле 1983 года Далида ознаменовала свое возвращение выходом своей новой пластинки с хитами «Умереть на сцене» (Mourir sur scene) и «Лука» (Lucas).

Травля против нее закончилась, но она чувствует себя преданной страной, принявшей ее, и для которой она столько сделала. 20 июля того же года на нее обрушивается новый удар: Ришар Шанфре, граф Сен-Жермен, покончил с собой в курортном городке Сан-Тропе на юге Франции. Далида близко к сердцу принимает уход из жизни своего бывшего возлюбленного. Она теряет интерес к работе: былой азарт угас, энергия уже не бьет ключом.

В 1984 году, в ответ на многочисленные просьбы своих почитателей, Далида снова отправляется в турне по Франции, по окончании которого дает серию концертов в Саудовской Аравии. В 1985 году она вынуждена согласиться на две офтальмологических операции, что навевает ей крайне неприятные воспоминания из глубокого прошлого.
За 37 лет профессиональной карьеры, не знавшей провалов, Далида сумела найти время для участия в съемках нескольких фильмов, однако серьезную драматическую роль, под стать ее таланту, ей предложили только в 1986 году. Она не колеблясь согласилась “состариться” перед кинокамерой, чтобы сыграть пожилую женщину в фильме Юсефа Шаина “Шестой день” (Le sixieme jour), и проявила себя великой трагедийной актрисой. Кинокритики высоко оценили ее игру. Это был ее долгожданный триумф в кино, а ее возвращение в Египет стало для нее возвращением к истокам

Однако даже богини, поднявшиеся на недосягаемую для простых смертных высоту, не защищены от душевных мук и страданий. Далида не стала исключением. Маховик легенды о грандиозной, но трагической судьбе певицы запущен. За долгие годы изнурительного труда она ни разу по-настоящему не отдыхала и теперь чувствует себя физически опустошенной. Далида все острее ощущает свое одиночество и все четче осознает, что, добившись невероятного успеха как певица, она потерпела полное фиаско в личной жизни: у нее нет ни мужа, ни ребенка, годы начинают тяготить ее. С начала 1987 года Далида в состоянии депрессии все больше времени проводила одна в своем наполненном цветами пустом доме с закрытыми ставнями.

В одной из ее песен этого периода есть такие слова: “Moi, je veux mourir sur scene...” (“Я хочу встретить смерть на сцене”).
Однако, придя к заключению, что от жизни ей ждать больше нечего, ночью 3 мая 1987 года Далида решает забыться вечным сном, приняв смертельную дозу снотворного, запив его виски . Своим близким она оставляет записку: «Жизнь мне невыносима. Простите меня». Ее сердце остановилось 3 мая около 11 часов утра.

Далида похоронена недалеко от своего дома на верхней части кладбища Монмартра. Ее могила возвышается над Парижем. Скульптор Ален Аслан по заказу Орландо создал памятник Далиде из белого мрамора в полный рост. Далида как будто охраняет свой сон в буколическом покое. Позади статуи сооружение в виде триумфальной арки, и солнце у ее головы образует ореол своими лучами. Ее могила всегда утопает в цветах, которые каждый день приносят ее поклонники со всего мира. Рядом с могилой Далиды находится могила ее матери.

В Париже площадь в самом сердце Монмартра в 25 метрах от дома, где жила Далида, названа ее именем. 24 апреля 1997 на площади был торжественно открыт бюст Далиды, созданный известным скульптором Аленом Асланом. Бюст расположен на перекрестке улицы Де Л`Абревуар, улицы Жирардон и аллеи Де Бруйяр.

[b]17 января 1933 — 3 мая 1987[/b]

[img]http://www.fishup.ru/files/f3/b6/60/pw_11430691_orch33.jpg[/img]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=ZVqSqSc9dgQ&feature=related[/media]

[i]
Я больше не хочу жить
Моя жизнь останавливается,
Когда ты уходишь
У меня больше нет жизни,
И даже моя кровать
Превращается в вокзальный перрон
Когда ты уходишь...[/i]

pepsi · December 14, 2010

[b]Эссе Зигфрида Кракауэра о Грете Гарбо[/b]

[b]"Если считаться с мнением, что в облике человека выражается его глубинная сущность, то подобная, не поддающаяся определению красота может быть признаком лишь одного из двух образов жизни. Возможно, она свидетельствует об абсолютной внутренней пустоте, то есть олицетворяет бытие без содержания, чисто внешнюю гармоничность, за которой ничто не скрывается. Красота и глупость зачастую сочетаются. Другой вариант происхождения подобной красоты — внутренняя насыщенность, полнота натуры. Именно этот вариант подходит к Гарбо. Ее игра доказывает, что красота ее берет истоки не во внутренней пустоте, а в богатстве личности." - Зигфрид Кракауэр[/b]
[b]
Зигфрид КРАКАУЭР

Грета Гарбо[/b]

Мировую известность Гарбо невозможно объяснить только лишь ее красотой. Конечно, ее красота — редкое явление. Высокий рост, правильные черты — все это так прекрасно сочетается, что не могло бы быть изменено ни на один миллиметр. Однако есть и другие актрисы (к примеру, Лил Даговер), наделенные не меньшей привлекательностью. Тем не менее Грета Гарбо отличается от них хотя бы даже характером своей красоты. Он не поддается никакому более точному определению: Грета Гарбо не то чтобы миловидна, но и не величественна, нельзя назвать ее и ослепительной. У нее нет свойств, она просто-напросто красавица.

Если считаться с мнением, что в облике человека выражается его глубинная сущность, то подобная, не поддающаяся определению красота может быть признаком лишь одного из двух образов жизни. Возможно, она свидетельствует об абсолютной внутренней пустоте, то есть олицетворяет бытие без содержания, чисто внешнюю гармоничность, за которой ничто не скрывается. Красота и глупость зачастую сочетаются. Другой вариант происхождения подобной красоты — внутренняя насыщенность, полнота натуры. Именно этот вариант подходит к Гарбо. Ее игра доказывает, что красота ее берет истоки не во внутренней пустоте, а в богатстве личности.

Однако ее натура ни в коем случае не стихийна, иначе красота Гарбо имела бы характерные признаки. Она была бы дикой или материнской, а сама Гарбо олицетворяла бы женское начало — и только. Разумеется, в ней есть и стихийный, инстинктивный элемент, она ведет свое начало от природы. Часто в игре Гарбо проявляется нечто народное, близкое к земле. Однако важнее всего то, что этим дело не ограничивается. Гарбо олицетворяет собой окультуренную природу, сочетающую в себе все достижения человеческого духа и вместе с тем открытую тем силам, что определяют человеческое бытие. Она идет рука об руку с разумом, ей знакома как бездна бесовской одержимости, так и невесомость возвышенного чувства. Можно сказать и так: Гарбо не столько женщина, сколько дама. Сие гармоничное сочетание элементов не осознающего себя существования и полного рефлексии бытия — не что иное, как счастливая случайность. Ни одна из этих сторон не преобладает, они находятся в раскованном равновесии, которое и отражается в красоте Гарбо: она не имела бы смысла, если бы не являлась продуктом взаимодействия стольких смыслов.

Однако чудесен не только этот дар — еще чудеснее искусство его использовать. Именно ему, а не своей красоте, Гарбо обязана мировой славой. Она с почти инстинктивной точностью осуществила то, к чему предопределила ее сама природа — быть женщиной в полном смысле этого слова. Тайна Гарбо и состоит, собственно, в том, что она воплощает не определенный типаж, а целый вид. Действительно, сыгранные ею персонажи достигают такого уровня обобщенности, что лишаются каких бы то ни было характерных признаков. У любой другой актрисы можно найти признаки происхождения или судьбы или хотя бы какие-нибудь особенные, лишь ей свойственные признаки; они заключены в некие рамки и поэтому играть могут далеко не всё. Гарбо же не поддается подобной фиксации. Ее возраст изменяется беспрестанно, ее национальность не играет роли, она может представать в образе как девочки, так и дамы. У нее нет особых примет, она женщина как таковая — и ничего более.

Но как ей удается сделать наглядным обобщенное, присущее любой особи? Она просто-напросто играет то, что свойственно ей самой. Вместо того чтобы использовать жесты, мимические детали и особенности поведения, не данные человеку от природы, а наработанные в результате жизни в обществе и эмпирического опыта, она черпает их из самой полноты существования, независимой от внешних обстоятельств. Говорят, что она ведет замкнутый образ жизни. Без сомнения, она потому и живет одна, что хочет исключить из поля своего восприятия переживания и впечатления, связанные с сосуществованием с другими людьми: иначе оно рано или поздно сообщило бы ей те или иные типические признаки. Дистанцируясь от внешнего мира, Гарбо повинуется своему внутреннему голосу. В ней самой природой заложены все чувства и законы восприятия, свойственные женскому полу. Они-то и стали главной актерской темой Гарбо. К примеру, в картине «Гранд-Отель» внутренняя сущность Гарбо особенно ярко проявляется в сцене любовного ликования ее героини. Это счастье любви само по себе, счастье, не связанное с предыдущим опытом, ничем не замутненное. Создается впечатление, что Гарбо нужно лишь заглянуть вглубь самой себя, чтобы найти и выразить наглядно это самое чувство. Касаясь своих внутренних струн, она заставляет звучать собственное бытие. С этим связано и другое наблюдение: в кульминационных моментах Гарбо всегда переходит к монологу. Ее партнер по фильму становится ее вдохновителем, фабула дает ей возможность раскрыться, и пространство, пусть в нем и находится другой персонаж, начинает принадлежать ей одной. При этом она ни в коем случае не выпячивает свою героиню: скорее ее бытие, из которого она черпает энергию, затмевает окружающий мир. В зависимости от ситуации она может быть исполнена не только счастья, как в данной картине, но и боли, разочарования или стремления к самопожертвованию во имя любви. Эти основополагающие чувства, свойственные не столько какому-либо определенному женскому типу, сколько женщинам в целом, и составляют актерскую тему Гарбо.

Цена, которую Гарбо платит за свое величие, высока. С необыкновенно высоким уровнем обобщения связана опасность произвести декоративный эффект, причем прежде всего в тех актерских ансамблях, в основу игры которых заложен реалистический принцип. В сравнении с ними манера игры Гарбо может показаться стилизацией, хотя ей нет нужды прибегать к не обусловленным природой стилистическим приемам. Однако обобщенные эмоции и состояния, не связанные с эмпирическим опытом, могут производить впечатление второстепенности хотя бы благодаря своей неопределенности. Чтобы образы, созданные Гарбо, оставались общезначимыми, ей очень важно сохранить свою внутреннюю сущность в целости и неприкосновенности. Значит, ей нельзя сливаться с живой жизнью, связи и отношения которой омрачили бы чистоту ее экзистенции. Эта дистанцированность, хоть и была избрана самой Гарбо, имеет тот недостаток, что актрисе приходится отказываться от любой мимической детали, которая не происходит из самой природы, а возникает в результате социального существования. Отображение основополагающих черт женского пола означает автоматический отказ от передачи тех состояний, которые возникают в результате экзистенциальной борьбы. Таким образом, Гарбо плохо удается представить какой-либо определенный типаж или перемену в душе героини. В начале картины «Анна Кристи» ее героиня предстает перед зрителями проституткой, однако это лишь обозначено формальными признаками и не является ее внутренней сущностью. Так же бледно смотрится Гарбо и в тех сценах «Гранд-Отеля», которые предшествуют ее любовному восторгу. Она должна сыграть горечь стареющей танцовщицы, слава которой уже начала меркнуть. Но жесты, к которым она прибегает, чтобы передать это внутреннее состояние, никак не вяжутся с ее обликом. Схематичность ее игры становится очевидна при сравнении с мимикой Джоан Кроуфорд: она настолько правдоподобно изображает потрепанную жизнью стенографистку, что нигде не увидишь зазора между игрой и натурой. Здесь нужно придать персонажу типические черты — и в этом Гарбо проигрывает Кроуфорд. Однако нужно ли судить ее строго за этот невосполнимый недостаток? Не умея отобразить следствия конкретного жизненного опыта, она, тем не менее, способна к неподражаемому обобщению.

Жаклин_ · December 16, 2010

Жаклин Кеннеди- самая загадочная женщина 20 века

Жаклин Ли Бувье родилась 28 июля 1929 года. Девочка появилась на свет в семье, которая по праву могла гордиться своими предками - французами и относить себя к старейшим представителям американской аристократии. Такими, как Вадербильды, Рокфеллеры или Дюпоны. Жизнь протекала с комфортом, даже роскошно.

Вот только семейный очаг Джейнет и Джека Бувье плохо хранил тепло. В конце концов и вовсе погас. Супруги Бувье подали на развод. Жизнерадостный, любящий женскую красоту и все радости мира Джек, которого за темный цвет волос и широту натуры называли "Черный Шейх", не слишком страдал от того, что расстался с женой. Больше всего его угнетала разлука с дочерьми, Ли и Джекки. Он оплачивал их обучение в школе Чапин, дорогом заведении миссис Портер (Фармингтон) и в Парижском пансионе, покупал им лошадей для верховой езды, наряды, духи и безделушки.

Девочки обожали отца, и втайне не могли простить матери ее упрямого нежелания сохранить брак. Они с трудом терпели ее постоянное стремление вмешиваться в их жизнь и поучать. Даже после замужества дочерей и рождения ими детей, Джейнет не воспринимала их обид всерьез. Она считала себя истинной леди.

Вскоре она вновь вышла замуж за Хью Очинклосса, обеспечившего и ей и дочерям вполне комфортную жизнь без постоянной угрозы разорения и с полной гарантией соблюдения всех светских приличий. Гор Видал, родственник Очинклоссов, вспоминал: "Ни у Джекки, ни у Ли, ни у меня не было денег, хотя люди так не считали." Ему вторил Джон Хастед, приятель Жаклин Бувье, с которым она успела помолвиться до встречи с Кеннеди.

В те дни Джекки ездила в крошечном стареньком автомобильчике и совершенно не походила на богачку. Тогда она была просто прелесть - отличалась свободомыслием, острым умом и чувством юмора. Работая в газете, после завершения образования, Жаклин получала 56 долларов 27 центов в неделю, иногда какие-то суммы подкидывала мать, 50 долларов в месяц давал отец. Это был весь ее доход. Поэтому, когда она встретила Джона Кеннеди - начинающего политика, уже балотировавшегося в сенаторы - и начался их красивый, головокружительно быстрый роман, многие усматривали в нем всего лишь желание Жаклин выйти замуж за человека "богаче ее отчима и отца, чтобы ни от кого не зависеть материально." Да, какой-то элемент расчета, может быть, и присутствовал здесь, и в этом, в конце концов, нет ничего дурного, но загадка эмоциональной привязанности Жаклин к Джону Кеннеди, загадка ее постоянного прощения всех слабостей мужа - слабостей, ранивших ее душу так глубоко, что она и сама этого порой не представляла, была в том, что Джон Фицджеральд Кеннеди сильно напоминал Джекки безумно любимого ею отца.

Кетрин Келли в своей знаменитой книге "Жаклин", посвященной жизни первой леди США, пишет об этом так: "Хотя Черный Шейх являлся консерватором и республиканцем, а Кеннеди был демократом, оба мужчины отлично поладили и имели много общего начиная с легкомысленного отношения к женщинам, которых они часто меняли. Они так никогда и не стали верными мужьями. Оба они обладали острым умом и не терпели глупости. Имея большой опыт обращения с женщинами, они слыли светскими людьми. Они любили спорт, страдали от болей в пояснице и умели хорошо жить!" Это сходство подтверждала позднее и сама Жаклин: "Они были очень похожи друг на друга. Мы обедали втроем и они разговаривали о спорте, политике и девушках - то есть, обо всем том, о чем любят поговорить все жизнелюбивые мужчины на свете"! - с мягкой улыбкой заключала первая леди, вспоминая мужа и отца.

Ради Кеннеди Жаклин расторгла помолвку с Джоном Хастедом, но было бы наивно ждать в награду от сенатора букет цветов или коробку конфет. Предложение руки и сердца Жаклин пришло по телеграфу.

25 июня 1953 было объявлено о помолвке между сенатором Д.Ф. Кеннеди и Жаклин Ли Бувье. 12 сентября того же года в поместье Очинклоссов-Бувье, "Хаммерсмитт", состоялось мероприятие, которое все газеты позже назвали "самым значительным событием года": Джек и Джекки, - как их именовали друзья, а вслед за ними и пол-Америки, стали мужем и женой.

Мистер Бувье не смог сопровождать свою дочь к алтарю из-за обильных винных возлияний, которые закончились беспамятством и испорченным парадным фраком. Спас честь юной новобрачной свекор, подаривший в тот день невестке не только свое внимание, как отец, но и пару алмазных серег - до той поры у Джекки драгоценностей не водилось. Она осталась ему сердечно признательной за это до конца его дней. Медовый месяц молодые провели в Мексике, на модном курорте Акапулько. Вернувшись из путешествия энергичный молодой сенатор с головой окунулся в предвыборную борьбу, а Джекки привыкала к большому семейству Кеннеди и обустраивала свой первый дом в Джорджстауне.

Энергично-шумная, постоянно соревнующаяся друг с другом компания братьев и сестер Кеннеди долго не могла привыкнуть к тихой, изысканной, углубленной в себя Жаклин, проводившей большую часть вечеров за чтением или следящей за тем как в столовой накрывают стол к ужину на двенадцать и более персон. Она говорила позже, что ей весьма трудно было привыкнуть к тому, что муж мог вернуться домой с неожиданными гостями - людьми, помогавшими ему в предвыборной кампании, и всех их надо было принять, угостить и каждому сказать что-либо уместное.

Ее всегда страшили сборища и толпы. Поначалу Джекки робела, но постепенно страхи проходили. Холодильник в доме Кеннеди в Гикори-Хилл всегда был полон холодного пива и рыбы разных сортов, закусок и сладостей для неожиданного застолья на скорую руку. Когда бы не вернулся домой молодой политик-сенатор, его всегда ожидал горящий огонь в камине уютной столовой, стол, накрытый к ужину или чаю. Играла негромкая музыка с пластинки. Если супруг возвращался один, Жаклин старалась не докучать ему утомительными разговорами и расспросами о политике. Просто готовила коктейль - его любимый "дайкири" - и развлекала веселой болтовней о пустяках.

Знакомые беззлобно вспоминали, что они оба "любили посплетничать и знали массу всяких забавных слухов и анекдотов о знаменитостях и политиках, так как Кеннеди был всегда очень хорошо информирован". Впрочем, сплетни никогда не выходили за порог дома. Жаклин была очень щепетильна в этом вопросе. Она сама признавалась в одном из интервью:" В первый год нашей совместной жизни мне было очень трудно. Он приходил домой в семь или восемь часов вечера, часто позже. Почти каждый выходной он куда то уезжал произносить речи. Я не ездила с ним. Я оставалась дома. Обычно он так уставал, что мы ходили в гости лишь раз в неделю". Журналист Мартин Чайлд вспоминал о Жаклин того периода: "С ней нелегко было общаться. Близкие друзья считали ее слишком застенчивой и очень сдержанной; в основном она говорила об охоте, балете, Бодлере, и о людях, которых, хорошо знала." Джон Кеннеди же, если начинали говорить о чем то сложном и высоком, улыбался, зевал, поднимался наверх и ложился спать.

В промежутках между приемами гостей и привычкой "грустить в одиночестве" с бестсселером в руках (Жаклин внимательно следила за всеми выходящими новинками) молодая супруга сенатора оформляла детскую в Гикори-Хилл. Она ожидала малыша к осени 1954 года, но очень боялась, как бы вторая беременность не закончилась трагично, подобно первой. "Вскоре после свадьбы у Джекки случился выкидыш и она даже не успела понять, что беременна." Она тщательно оберегала свою деликатную тайну, но ее надеждам не суждено было тогда осуществиться.

На съезде демократической партии в Чикаго, где Кеннеди, как ожидалось, должен был быть выдвинут лидером движения и представителем партии в конгрессе США, Жаклин была вместе с ним. Стояла изнурительная жара. Жаклин почти все время находилась в квартире сестры Джона, Юнис Кеннеди-Шрайвер, где было организовано нечто вроде агитационного штаба и шел подсчет результатов голосования. Мужа она почти не видела. Он был в отеле "Шератон", и там, не выходя из номера, лежа на кровати в шортах и тенниске, включив телевизор, анализировал ход кампании. В конечном итоге, ему не хватило всего нескольких голосов и лидером партии вместо него был объявлен Кефовер. Джон Кеннеди был подавлен результатами кампании. Она отняла у него слишком много сил! Он решил поехать отдохнуть на южное побережье Франции, где в то время находились его родители. Джекки, уставшая от всего, что окружало их жизнь в течении нескольких недель съезда, умоляла мужа уехать с нею в Нью-Порт. Он не согласился. Не желая оставаться одна, она уехала в Хаммерсмитт к матери и отчиму.

Через неделю после ее прибытия туда у нее начались судороги и кровотечения, ее немедленно госпитализировали и сделали кесарево сечение. Ребенок (девочка) был мертв. Брат сенатора, Роберт Кеннеди, немедленно прибыл в Хаммерсмитт по вызову родных, а Джон так и отдыхал на яхте с друзьями, не ведая о случившемся. Он узнал обо всем лишь на второй день от сестры Юнис, которой с большим трудом удалось связаться с ним по рации. Немедленно примчавшись в Нью-Порт, он не отходил от Жаклин все время пока она была в больнице. А потом спешно отправился в агитационное путеществие, объехав за несколько недель более сотни городов США. Но имидж Кеннеди-демократа был основательно подпорчен газетной шумихой о том что, "сенатор Дон-Жуан" развлекался на яхте с девицами и друзьями, в то время, как его жена потеряла дитя.

Жаклин не опровергала слухов, не утверждала обратного. Похоже, она смирилась с тем, что ее муж слыл и был любителем женщин. Признала его таковым. Зная обо всех его увлечениях, она никогда не подавала о таком "знании" виду, категорически не обсуждала ни с кем проблем своей интимной жизни, даже с сестрой Ли, близкой ей чрезвычайно. Она была счастлива только с детьми - родившейся в 1957 году Каролиной и маленьким Джоном. Сын родился уже во время пребывания Джона Кеннеди-старшего на посту президента США, в 1961 году, прямо в День благодарения.

С годами ослепительная, капризная Джекки научилась даже тонко подтрунивать над дамами, которые "сохли" по ее мужу. Но такая "лояльность" к грешкам Джона давалась ей не легко. Это была слишком большая нагрузка для ее психики. Иногда она начинала сердиться по пустякам, срывалась на прислугу, впрочем, тут же просила прощения. Ее неуравновешенность выражалась часто и более причудливым образом: она могла пародировать, довольно зло, едко, кого-либо из гостей или даже самого Д.Ф.К. (как его называли близкие и помощники). Могла отвергнуть приглашение на официальный обед, торжественный прием, если знала, что там будет много дам, оказывающих чрезмерное внимание ее мужу. Она чувствовала себя там очень одиноко. Распутство Кеннеди вообще вошло в поговорку. Но было ли так в действительности или больше придумано и утрировано прессой и злопыхателями - неизвестно. Парадоксально лишь то, что все его возлюбленные, даже мимолетные, были чем то неуловимо, а порой и явно, похожи на Жаклин. Не исключая и знаменитую Мерилин Монро. Достаточно взглянуть на фотографии.

Жаклин была умна, изящна, безупречно воспитанна. Но было в ней что-то такое, что президент Шарль де Голль оценил одною лишь фразой во время знаменитого официального визита четы Кеннеди во Францию в 1962 году: "Миссис Кеннеди слишком большая драгоценность даже для президента США!". Что можно услышать в тонком, изящном комплименте француза в адрес восхитившей его дамы? Слово - "драгоценность" вызывает ассоциации с холодным блеском алмаза или изумруда, лишь отражающего свет, но не греющего своим теплом. Кеннеди чувствовал это изнутри, и эмоциональная закрытость жены всегда ощутимо ранила его, хотя, как любой мужчина, а тем более политик крупного масштаба, он часто сам избегал и стеснялся чувств. Слезы на глазах Президента Америка увидела лишь в дни гибели его маленького сына - Патрика Бувье Кеннеди.

Впрочем, Париж стонал от восторга и восхищения, увидев первую Леди Америки на своих улицах. Повсюду собирались толпы людей, чтобы только увидеть ее, бросить к ее ногам букет.

Она никогда не афишировала своих огорчений, разочарований, злости, слабостей. Была непроницаема. Все эмоции скользили сквозь нее, поверх нее, как по глади льда. Невероятно, но она никогда не посещала благотворительных вечеров и обедов, если уж только из крайней необходимости, по особому настоянию Президента. Считала, что ей вполне хватает домашних хлопот и занятий детьми. Конечно, этот стиль поведения более чем странен, но таковой уж была Джекки. Ее сестра Ли Радзивилл как то заметила, что Джекки, возможно, была бы более счастлива, выйдя замуж за "обычного аристократа" (не политика) и ведя тихую жизнь, где-нибудь в родовом поместье, среди сада и детей."

Жаклин очень не любила прессы, считая, что та всегда неуместно вторгается в ее личную жизнь. Часто Первая леди говорила, что защищается лишь единственным оружием - тем, что глубоко уходит в себя. Предпочитала всем радостям и светской шумихе общение с детьми, чтение, посещение классического концерта, поход по антикварным магазинам, сигарету и бокал тонкого французского вина. Впрочем, иногда "срывалась и могла танцевать всю ночь со всеми мужчинами, приглашенными на прием в Белый дом.

Ревновал ли Д.Ф.К.? Конечно, да. Иногда это выглядело трогательно, иногда нелепо, иногда - смешно. Но Жаклин, при всей своей неуравновешенной яркости и застенчивой, хрупкой очаровательности, никогда не переступала той, довольно скользкой, невидимой грани, что могла подать повод к сплетням. Да и кавалерам все время приходилось помнить, что все-таки они танцуют ни с кем-нибудь, а с супругой сенатора, конгрессмена, а затем и с Первой леди США. Были ли у нее любовники? Можно с уверенностью сказать - нет. Она была слишком предана семье, обожала детей, знала, что каждый ее шаг контролируется вездесущими репортерами. И, несмотря на все неровности и шероховатости "звездного брака", она продолжала любить своего Джона.

Чувство это с годами стало ровнее, приобрело оттенок мудрости и снисходительности, особенно после того, как осенью 1960 года Джон Фицджеральд Кеннеди был избран президентом США. Жаклин была тогда на восьмом месяце беременности вторым ребенком. После рождения Джона она с головой ушла в хлопоты о малыше, хотя обязанности Первой леди страны доставляли ей очень много неприятных минут. Она долго не могла привыкнуть к своей новой роли. Возникали стычки с мужем, который настаивал на ее обязательном присутствии на том или ином вечере или обеде, а в случае капризов и отказов начинал сердиться, кричать и называть ее "Императоршей!". Она, привыкнув говорить то, что думает, часто невпопад, высказывала свое мнение в газетах, или они перевирали ее слова так, как им было удобно. Она не понимала, что такое ровные, нейтральные отношения в политике, когда один из друзей может завтра стать врагом и наоборот. Для нее всегда была ясна видна черта: "люблю" и "ненавижу"!

Джон же чувствовал себя в политике как "рыба в воде" и пытался привить навыки "политического этикета" жене. Не всегда преуспевая в этом, он раздражался, кипятился, и кричал секретарям, чтоб они "запрещали этой женщине давать интервью газетам!". Жаклин была рада этому, так как это позволяло ей сторониться прессы. "Я не люблю говорить за своего мужа," - обычно отмахивалась она при просьбах прокомментировать какой либо политический вопрос с позиции "президентской жены".

Джон Фицджеральд Кеннеди считал свою Джекки слишком "рафинированной" для американцев и говорил с усмешкой, что им долго придется привыкать к образу 31-летней Первой Леди с изысканными привычками и безупречной прической, свободно говорящей на нескольких европейский языках и носящей одежду от парижских кутюрье. Да, Америка, в лице домохозяек и безработных, приняла ее не сразу. Но - приняла и полюбила. На нее равнялись. Ей подражали. Газеты отметили тогда вновь вспыхнувший в американском обществе интерес к искусству, предметам старины, концертам и балетным спектаклям, да и просто - ценностям семейного очага.

Кстати, пристрастие к модным туалетам и прическам вызывало в обществе больше всего нареканий в адрес Жаклин. Как и затеянная ею полная реставрация Белого дома, и праздничные вечера в Маунт-Вернон (резиденция президентов США), который позже называли "американским Версалем". Не буду комментировать последнее, скажу только, что расходы Жаклин Кеннеди на реставрацию официальной резиденции всех президентов США, было поддержано многочисленными национальными, общественными и частными фондами, предпринимателями и деятелями искусства. Присылались пожертвования и подарки, в виде ковров, сервизов, картин, и и даже обоев. На нескольких нижних этажах Белого Дома из подарков и пожертвований был организован Национальный музей современного искусства.

Все расходы находились под официальным контролем Конгресса и Сената США, немало личных средств в реставрацию вложило и само семейство Кеннеди. А демонстративное "президентское" брюзжание по поводу того, что Джекки "ужасная транжирка" и когда-нибудь пустит семью по миру - ни что иное, как обычная мужская расстерянность, и просто элементарная осмотрительность человека, чьи предки своими руками сколачивали состояние.

Сейчас, кстати, сотрудники Белого дома на экскурсиях, проводящихся в его залах еженедельно, не переминут обратить внимание туристов на неоценимый вклад "миссис Джон Кеннеди" в реставрацию и сохранность Президентской резиденции. Время, как известно, все расставляет по местам.

Не было у Джекки и такого уж множества сверкающих драгоценностей. Большинство украшений она брала напрокат, по договору с фирмой "Тиффани" или "Картье" на один-три дня. Для "Тиффани", и "Картье" было лестно, что их украшения носит супруга президента и иногда ей что-либо презентовали в качестве подарка, с существенной скидкой. Так было и с дорогими вещами: мебелью, одеждой. Например, ковер в личную столовую президента, стоимостью 35 тысяч долларов, был подарен Первой леди представителями текстильной компании, так как диллер счел это прекрасной рекламой выпускаемой продукции. Исключение составляли подарки глав иностранных держав. Джекки, например, просто не знала куда девать огромный кинжал - подарок иранского шаха с двенадцатью бриллиантами в рукояти. Она хотела было вытащить камни, раздробить их и переделать в украшения, но ювелир сказал ей, что это невозможно. В отчаянии, Жаклин махнула рукой. Та же проблема была и с арабским скакуном - подарком марокканского принца. Конгресс облегчил "терзания" Жаклин, приняв в 1962 году закон о том, что семья Президента не может принимать подарки на сумму свыше 12 000 долларов. Он действует до сих пор.

Любопытно, что Жаклин не очень приветствовала постоянное появление в газетах снимков детей, а у президента была на этот счет иная точка зрения. Однажды, во время отсутствия Жаклин в городе (она путешествовала по Италии с сестрой), Кеннеди разрешил журналистам сделать фоторепортаж о детях Президента, и снимки Каролины, разъезжающей на трехколесном велосипеде, и маленького Джона, сидящего на коленях у отца в Овальном кабинете за письменным столом, обошли весь мир. Джекки, по возвращении, метала громы и молнии, но было поздно. Каролина стала самой популярной "маленькой мисс" во всей Америке и Европе. На вопрос репортера о том, чем занимается ее отец, она авторитетно заявила: "Да он вообще ничего не делает! Просто сидит целый день без носков и туфель за столом!" Репортер не мог сдержать хохота.

Очень сблизила супругов эмоционально смерть маленького сына - Патрика Бувье-Кеннеди - третьего ребенка, также родившегося недоношенным, и прожившего, несмотря на все усилия врачей-реаниматологов Бостонского госпиталя, только два дня: с 7 по 9-ое августа 1963 года.

Президент был потрясен. Ну, а Джекки и вовсе находилась в состоянии глубочайшего горя и депрессии и ни за что не смогла бы перенести всю моральную тяжесть потери малыша, которому уже дали имя, окрестили, которого ждали и любили заранее, и который был похож на Джона, как две капли воды, если б не поддержка семьи, детей и мужа. Выписываясь из госпиталя, Жаклин сердечно благодарила сестер за заботы о ней и говорила им, чтоб они были готовы, когда она через год вновь приедет сюда рожать еще одного ребенка. Она знала, что Джон никогда не возражал против большой семьи и всегда мечтал иметь еще одного сына. Президент сдержанно улыбался, осторожно поддерживая жену под локоть и усаживая в машину. Робин Дуглас-Хоум, хорошо знавший президентскую чету, вспоминал позднее: "Рождение и смерть ребенка сблизили Жаклин Кеннеди с ее мужем. Они стали лучше понимать друг друга, уважать и ценить. Именно тогда Джекки сказала мужу: "О, Джек, я не перенесу, если потеряю еще и тебя!". Слова оказались странно пророческими.

Осенью 1963 года, окрепнув и немного придя в себя после семейной драмы, президент организовал для Жаклин и ее сестры, Ли Радзивилл, круиз по Средиземноморью на яхте Аристотеля Онасисса, который был всячески готов услужить Первой леди Америки. После этого Жаклин отправилась вместе с мужем в поездку по городам Техаса. Они должны были посетить ряд городов, и Даллас в последнюю очередь. Жаклин была утомлена перелетами, но не подавала вида, считая, что должна поддерживать мужа. Видимо, годы и потери прибавили мудрости ее душе и сердцу. Если б она могла предвидеть, что ее ожидает!

21 ноября 1963 года они прибыли в Даллас. Провели там относительно спокойный вечер, готовясь к завтрашней встрече с губернатором и отдыхая после утомительного перелета. На следующий день, 22 ноября с утра, шел мелкий и нудный дождь. Потом выглянуло солнце и стало душно, как всегда бывает после дождя. Президент уже вышел на улицу, чтобы общаться с собравшимися под окнами людьми, Жаклин все еще лишь готовилась к выходу. Наконец, она появилась, тщательно причесанная, в розовой шляпке и костюме от Шанель нежно розового цвета с темно-синей оборкой по воротнику. Президентская чета села в открытый автомобиль: темно-синий Линкольн. Их сопровождал губернатор Техаса Джон Коннели с женою и сенатор Ярборо - непримиримые противники, которых президент считал своим долгом мирить. Кортеж медленно направился к площади Трейд-Маркет, где как ожидалось, президент выступит с речью. По дороге автомобиль два раза останавливался: президент выходил из машины чтобы приветствовать группу детей, здоровавшихся с ним и большую группу монахинь, так как всегда с большим уважением относился к церкви.

Толпы людей стояли на тротурах, приветствуя Президента и первую леди, кругом слышался только шум голосов и отдельные выкрики, неудивительно, что три выстрела в этом гаме и гуле походили на резкий трескучий звук. Никто ничего не понял. "Боже мой, в меня попала пуля! - удивленно воскликнул Джон Кеннеди, прижимая руки и горлу, и почти тотчас стал падать на колени жены. Обезумев от ужаса, она увидела его залитую кровью голову. "Боже мой, что они делают!! Они убили президента! Они убили моего мужа! О, Господи, Джек, Джек! Я люблю тебя!"- это были последние слова которые слышал Джон Кеннеди. Он впал в коматозное состояние и, хотя жизнь еще теплилась в нем, когда его доставили (почти моментально, благодаря стараниям шофера) в военный госпиталь Далласа, врачи не смогли помочь.

Был также смертельно ранен губернатор Техаса Джон Конелли. Охваченные ужасом, паникой, состраданием и стыдом, люди рыдали прямо на улицах или вставали на колени в уличную пыль, чтобы молиться. Америка погрузилась в шок. Состояние Жаклин в те минуты с трудом поддается описанию. Она не хотела расстаться с мужем ни на секунду. Вся ее одежда была залита кровью мужа. Но она, закрыв голову Кеннеди пиджаком охранника, шла рядом с носилками, держась за его еще теплую руку. Когда, приглашенный врачами прямо в операционную священник стал совершать необходимый обряд отпевания, она встала на колени и стала молиться, не замечая, что стоит в крови.

Позже привезли бронзовый гроб и хотели вывести вдову в другую комнату, чтобы не слишком травмировать скорбным и трагическим зрелищем, но она отказалась: "Они убили его на моих глазах. Я вся в его крови. Неужели есть что то еще страшнее этого?! Я не уйду." Она положила в руку мужа свое обручальное кольцо, которое потом кто-то из охраны почтительно вернул ей.

Присягу новому президенту страны Линдону Джонсону Жаклин принимала, стоя рядом с ним, все в том же окровавленном костюме. Ее с трудом заставили переодеться лишь на второй день. Спать она не могла. Плакать - тоже. В остальном была неузнаваема: сдержанная, собранная, волевая, без капризов и истерик.

Во время обряда похорон, которые продумала сама, до мельчайших подробностей, вплоть до церемонии зажжения Вечного огня около могилы Президента, она наклонилась к стоящему рядом с ней сынишке и сказала тихо: "Я хочу, чтоб ты попрощался с отцом, Джон." Двухлетний ребенок тихо кивнул и по военному отдал салют катафалку, на котором стоял гроб с телом его отца. Кадры кинопленки, запечатлевшие этот момент, еще целы. Их иногда показывают по телевизору. И всегда притягивает взгляд сдержанное, бледное до мраморности, лицо Жаклин. После смерти мужа Жаклин Кеннеди несколько месяцев вместе с секретарями и помощниками посвятила тому, чтобы привести в порядок письма с соболезнованиями, которые мешками приходили в Белый дом на ее адрес, и сделать первые шаги для основания обширного Национального фонда имени Кеннеди и Мемориальной библиотеки при этом фонде.

Надо сказать, что после похорон, в тот же день, по возвращении с Арлингтонского кладбища, Жаклин дала большой обед для всех глав государств, приехавших на похороны. Многие из них, несмотря на все свое "государственное" самообладание не могли сдержать волнения, высказывая Жаклин слова соболезнования. Не исключая Шарля де Голля. Она же держалась поразительно стойко: несколько скупых слезинок на людях. Плакала в одиночестве. Несколько месяцев спустя, едва сдерживая слезы, призналась одному из секретарей, помогавшему ей укладывать вещи для переезда: "Знаете, иногда утром я просыпаюсь и хочу сказать Джеку что-нибудь. Протягиваю руку, а его нет рядом со мной." Расстерянного секретаря потрясло это безыскусное выражение скорби и любви. "Я - кровоточащая рана, говорила она. - Я полностью истощена. Моя жизнь кончена. Иногда у меня не хватает сил, чтобы встать с кровати!".

После трагической гибели Джона Кеннеди его вдова и дети превратились в национальный символ, святыню. Им присылали подарки и приглашали в гости, разбивали сады в их честь и называли детей. Марокканский принц, очень ценивший дружбу с семьей покойного президента, подарил Джекки дворец в Марокеше, чтобы она в любое время приезжать туда вместе с детьми. Конгресс и сенат США определил Джекки как вдове покойного президента охрану и государственное содержание в 25 тысяч долларов в год. Вместе с доходами от фондов и трастовых компаний она получала около 75 тысяч.

Всю любовь и уважение, которую питал к покойному брату Роберт Кеннеди, генеральный прокурор США, сенатор и кандидат в лидеры от партии демократов, он перенес теперь на Жаклин и ее детей, постоянно находясь рядом, утешая и побадривая. Он общался больше с детьми Жаклин, чем своими собственными. Но Этель Кеннеди, его супруга, бывшая близким другом Джекки, ничуть не возражала. Одно время Жаклин даже хотела, чтобы Роберт Кеннеди усыновил ее детей, но он категорически отверг эту затею, как безумную.

Жаклин и Этель активно помогали Роберту в начавшейся предвыборной кампании, сопровождали в поездках, присутствовали на больших встречах. В народе даже поговаривали о романе между генеральным прокурором и легендарной вдовой-свояченницей. Роберт, не сдерживаясь, фыркал и хохотал, слыша об этом, Жаклин с негодованием опровергала все сплетни, но относилась к Роберту с каким то трепетным уважением, ловя каждый его жест, каждую фразу. Может, он просто напоминал ей Джона? Братья были очень похожи. А может, между ними и существовала искра взаимного притяжения, кто теперь разберет? Да и надо ли - разбирать?

Но большому политическому взлету энергичного, решительного и очень обаятельного по-человечески второго брата Кеннеди не суждено было состояться. 5 июня 1968 года Роберт Фрэнсис Кеннеди был смертельно ранен в отеле "Амбассадор", в Лос-Анджелесе, через несколько минут после того, как он победил на первичных выборах лидера демократической партии в Калифорнии, в присутствии беременной жены и толпы народа.

Врачи более шести часов боролись за его жизнь, но вновь оказались бессильны. Этель и, прилетевшая срочным рейсом из Нью-Йорка Джекки дежурили у постели безотлучно. Когда врачи объявили о смерти Роберта, Джекки не сдерживаясь, разрыдалась так, как она не плакала на похоронах мужа. Этель судорожно вслипывала рядом, и в промежутках между рыданиями обе молодые вдовы пытались как то утешить друг друга. Ужас, испытываемый ими, был просто непередаваем. Все члены семьи Кеннеди испытали глубочайшее морально-психологическое потрясение, маленькие дети Роберта и Этель плакали, не переставая, боясь выйти в школу или просто на улицу; Каролина безутешно рыдала наверху, в своей комнате, а Джон умолял дядю Теодора Кеннеди звонить ему каждый день по телефону, "чтобы просто знать, жив ли он!". Чтобы помочь детям и всей семье, пришлось прибегнуть к помощи психологов и врачей.

После смерти деверя Жаклин уже ничто не могло утешить. Она потеряла точку опоры, равновесие. Словно ощутила за своей спиной пропасть, бездну, безысходный мрак. Ужасающее чувство одиночества и беспомощности сводило ее с ума. Не помогали не путеществия, не транквилизаторы, ни углубленное изучение архива Кеннеди, ни составление памятных записок, ни чтение Библии.

Иногда, безудержно рыдая, она говорила Ненси Таккерман - преданной секретарше - и своей сестре Ли, опекавшей ее, что ненавидит "эту чертову Америку, убивающую своих лучших людей, что когда нибудь эта страна убьет и ее саму, и ее детей!"

Чтобы забыться, Жаклин напивалась, иногда до бесчувствия. Несколько раз ее видели очень пьяной в шикарных ресторанах. Журналисты и известные политики отводили взгляды в сторону, не собирая сенсации для скандала. Обожаемую Джекки жалели, перенося на нее уважение к убитому Президенту и испытывая чувство стыда за то, что не сумели сберечь жизни теперь уже двух политических лидеров страны.

Онассис, с которым Жаклин познакомилась во Франции еще не будучи Первой Леди, все чаще и чаще навещал ее в Нью-Йорке. Они регулярно встречались в ее квартире и порой ужинали в ресторанах, на них мало кто тогда обращал внимание.

Джекки чувствовала себя в безопасности с этим человеком, который во многом походил на ее свекра. Ей приятно было находиться в его обществе, она подзаряжалась от этого человека, обладавшего огромной жизненной энергией. Ей нравилось, что он внимателен к ней, ее поражала его необычная щедрость. Она начала доверять ему свои сокровенные мысли, рассказывала ему о своем браке, о жизни в Белом доме, о том, каково ей было быть первой леди. Жаклин говорила ему, что ей очень трудно, так как в финансовом отношении она полностью зависела от семьи Кеннеди. Они вспоминали те дни, когда впервые встретились на юге Франции, где тогда находились родители Джека Кеннеди, еще не президента, а сенатора.

Убежденная в том, что только Онассис может дать ей счастье и покой, которые были необходимы ей и детям, Жаклин приняла решение выйти за него замуж как можно скорее. Она стала приглашать его в Хианнис-Порт, чтобы он мог больше времени проводить с Каролиной и Джоном, надеясь, что они подружатся с ним.

Но она по прежнему оставалась самой популярной и любимой женщиной в Америке и во всем мире, поэтому ее сближение и помолвка с Онассиссом, а затем и скорая свадьба, не остались незамеченными. Наоборот, наделали шуму на весь мир. Американцы были шокированы и несмотря на весь свой демократизм, не могли принять такого вопиющего мезальянса. Онасисса давно и в открытую называли "международным пиратом, нажившим состояние на грязных сделках по продаже оружия, наркотиков и нефти", и мыслимо ли было миру представить рядом с именем Онассис, другое, почти священное для американцев имя?! Жаклин не понимали, обвиняли во всех грехах, презирали, называли "самой дорогой в мире куртизанкой!" А она просто и наивно искала защиты. Надеялась найти. Цеплялась, как утопающий за соломинку.

Члены семьи Кеннеди обошли эту свадьбу молчанием. Роза Кеннеди, мать убитого президента, нашла в себе силы поздравить бывшую уже теперь невестку с помолвкой, пожелать счастья, но положив трубку, заплакала. Этель прислала поздравительную телеграмму, но на свадьбу не приехала. Как и остальные члены семьи.

7 октября 1968 года было официально объявлено в газетах о скорой свадьбе Жаклин Ли Кеннеди и Аристотеля Сократа Онассиса. С этим ошарашивающим публику заявлением выступила Ненси Таккерман, но какие-либо личные комментарии дать отказалась. Газеты возопили: "Джон Кеннеди умер вторично!" И были недалеки от истины. Онассиса пресса характеризовала как тщеславного человека, одержимого идеей покупки самой знаменитой женщины мира, которую он внес в свою коллекцию знаменитостей. Однако, вместе с этим вторичным вступлением брак исчезла, растворилась в небытии и сама прежняя Жаклин - Джекки, капризная, неуловимая, обаятельная до умопомрачения, изысканная, таинственная, притягательная, несмотря на всю свою сложность.

Она была не слишком счастлива в этом странном браке с греческим миллиардером, окончившем лишь шесть классов школы и бывшим старше ее на двадцать с лишком лет, но зато могла мановением мизинца купить себе "счастье". Счастье, о котором мечтают тысячи женщин: предупреждение малейших желаний, капризов, намеков, собольи шубы стоимостью в 60 тысяч долларов, уникальные драгоценности, выполненные ювелирами в единственном экземпляре, яхты, завтраки и ужины, виллы в Париже, Марокко, Италии и на греческом острове Скорпионс с вышколенным персоналом и безмолвными, хранящими любую тайну, секретарями. Но была ли она довольна, полна, вот этим, "купленным", счастьем? Не слишком ли дорого платила она за него? В браке с Аристотелем Сократом Онассисом мало было истинно безоблачных мгновений. Несмотря на его всегдашнюю готовность угодить несравненной Джекки в малейшей прихоти: "Она много страдала, пусть теперь покупает что хочет!" - благодушно говорил он.

Онассиса будто тень, всюду преследовал образ его первой возлюбленной - Марии Каллас - мировой оперной дивы, голос которой, даже в записях волнует до сих пор, через много лет после ее смерти - такова его пленительно-магическая сила. Дивная Мария любила Аристотеля настолько самозабвенно, что ради него решилась расстаться с законным мужем, презреть светские условности: Онассис и сам был женат. Ради каприза возлюбленного она отказалась родить ребенка, прервала беременность на позднем сроке (семь месяцев)? едва осталась жива. По желанию Аристотеля она могла полночи петь для его гостей, но отказывалась от выгодного контракта или спектакля если Он этого не хотел. А он засыпал под ее пение! Когда Мария узнала, что у Аристотеля бурный роман с "леди Кеннеди", как называли иногда обворожительную американку в Европе, то не стала умолять любимого мужчину остаться. Слишком была горда.

Но потрясение от разрыва оказалось настолько сильным, что она потеряла голос. Что может быть страшнее для актрисы и певицы от Бога, какою была Мария Каллас?! Она говорила с горечью о связи Онассиса и Жаклин: "Он коллекционирует знаменитых женщин. Он преследовал меня, потому что я знаменита. Теперь он нашел объект, более подходящий его тщеславию - вдова президента США! А я потеряла все, подобно Медее - героине любимой мной оперы, поверив в его Любовь!"

Жаклин же, как холодный бриллиант или хрупкая драгоценность, получила, наконец, свою последнюю огранку: она могла вести роскошную и тихую жизнь богатейшей женщины мира, не вздрагивать от вспышек фотокамер каждую секунду (на Скорпионс репортеры почти не допускались), путешествовать и даже круглый год, при желании, не вставать с постели. Она могла все. Но не было в ее замерзшей, алмазно-хрупкой душе того чувства счастья, которое переполнило ее однажды, когда, смотря по телевизору интервью президента Джона Кеннеди одной из крупных телекомпаний, она услышала как на вопрос журналиста "Господин Президент, не могли бы Вы одним словом охарактеризовать Вашу жену?", этот прожженный политик, заядлый игрок в гольф, неисправимый ловелас и Дон-Жуан, этот любимый ею человек, сдержанный и строгий даже наедине с близкими, вдруг весь вспыхнул, засветился улыбкой и выдохнул: "Фея." Не было никогда.

Может быть поэтому, она постепенно потеряла все, к чему стремилась, выходя замуж за Онассиса - спокойствие и чувство безопасности. Она переживала трагедию за трагедией: скандалы и смерти в близкой ей семье Кеннеди, смерть старшего и любимого сына Онассиса, Александра, неприятие, даже открытую враждебность Кристины, дочери Аристотеля от первого брака с Тиной Неакрос, а потом и смерть Тины, настолько загадочную, что Онассиса обвиняли в скрытом убийстве бывшей жены для обретения свободы. Свободы моральной, ибо супруги были разведены и Тина благополучно успела выйти замуж за другого.

Жаклин носила фамилию Онассис, но все чаще чувствовала себя чужой в присутствии этого человека, чьи привычки раздражали ее, угнетали, казались насмешкой над ее изысканным вкусом, сдержанной манерой поведения, непроницаемостью, прячущей ранимость. Онассис был простым, "режуще простым", любил шумное веселье, широкие жесты, эмпульсивность эмоций... Они с Жаклин были столь разными, что предпочитали проводить время порознь. Она - в Париже и Нью-Йорке, он в Греции. Или наоборот. Но Онассис искренне любил детей Жаклин, в особенности, Каролину. Жаклин, чья привязанность к детям вошла в поговорку, не могла не испытывать к нему признательности за это.

В 1970 году американскую общественность потряс еще один скандал связанный с именем бывшей Первой Леди. Под видом садовника-мексиканца, нацепив сомбреро и усы и спрятав камеру в тачку с дерном, папарацци Рон Галелла пробрался на тщательно охраняемый остров (частную собственность Онассиса) и сделал снимок Жаклин топлес. За фотографию обнаженной Жаклин Онассис знаменитый фотограф получил $1,2 млн. В том же году фотографии обнаженной Жаклин Кеннеди Онассис были опубликованы в порнографическом американском журнале Hustler (Хастлер), что принесло журналу настоящий успех.

В 1974 году после путешествия в Акапулько состояние здоровья Онассиса резко ухудшилось. В это время он занимался постройкой пятидесятидвухэтажного небоскреба в Нью-Йорке с двумястами пятидесятью квартирами и девятнадцатью этажами, выделенными под офисы. "Олимпик Тауэрс" - так назывался этот небоскреб - выходил окнами на собор Св. Патрика.

Он больше не притворялся, что их брачные отношения с Джекки складываются нормально. Теперь он редко появлялся с ней в общественных местах и всегда в сопровождении других лиц. Джекки жила своей жизнью в квартире на Пятой авеню, он проживал в парижском отеле "Пьер". В конце концов, под давлением дочери Кристины Онассис начал готовиться к разводу.

15 марта 1974 года, в субботу, Онассис умер. Кристина в момент смерти находилась у его постели, а жена - за 3000 миль от него. В тот же вечер все газеты мира написали: "Жаклин Кеннеди вновь стала вдовой!".

Онассис даже после смерти позаботился о Джекки, выделив ей ежегодный пансион в 155 000 долларов до конца дней. Такую же сумму получали оба ее ребенка. Полагая, что она захочет оспорить это решение, он проинструктировал своих адвокатов, чтобы те препятствовали ей всеми легальными способами.

"Аристотель Онассис спас меня в тот миг, когда моя жизнь была полна призраков, - сказала она. - Он много для меня значил. Вместе с ним я обрела любовь и счастье. Мы пережили много чудесных мгновений, которые я никогда не забуду и за которые я буду вечно благодарна ему".

Последние годы жизни Жаклин провела в Париже, собирая обширную коллекцию антиквариата, посещая музеи, выставки и различные благотворительные мероприятия в поддержку онкобольных.

Все двадцать долгих после Онассиса лет рядом с нею был Морис Темплеман, финансист, маклер по сбыту алмазов и бриллиантов. Они познакомились еще в 1950-е годы, когда Морис был внештатным консультантом одного из политических деятелей. Темплеман выходец из патриархально-ортодоксальной семьи (родился в 1929 году в бельгийском городе Анвер; в 1940-м покинул Европу вместе с родителями, ускользнув от нацистов). Любопытно, что внешне он чуть-чуть напоминал грека-миллиардера Онассиса, низкорослый и упитанный, выглядел гораздо старше своих лет. Он обладал двумя изысканными достояниями: коллекцией египетских древностей и 12-метровым суденышком "Релемар" ("Вольный странник моря"), на котором он с Джекки совершал морские прогулки.

Самое диковинное в их отношениях заключалось не в том, что Морис четыре года жил в квартире Жаклин, а в том, что он все еще юридически состоял в прежнем браке. У него было трое взрослых детей и законная супруга Лили, которая просила Мориса уйти от нее, узнав о его интимной связи с Джекки Кеннеди.

Морис Темплеман был для Джекки не только обаятельным компаньоном, спутником жизни. Он также был ее финансовым советником. Инвестиции, рекомендованные им, дали экс-мадам Онассис возможность обладать состоянием, оцениваемым приблизительно в 120 миллионов долларов.

По словам двоюродной сестры Мориса Розы Шрейбер, "Джекки в первый раз вышла замуж ради обретения высокого социального статуса; во второй раз вступила в брак для гарантированной обеспеченности. А третья интимная связь основана на большой дружеской привязанности и взаимоуважении. По глубинной основе и сути своей эти отношения - самые чистые и здравые из всех перечисленных".

После смерти Онассиса Жаклин 18 лет жила в Нью-Йорке, налаживая жизнь как бы заново, творя новую карьеру. В 1988 году она стала бабушкой, когда у ее дочери Каролины родилась Роза Кеннеди-Шлоссберг. Дважды бабушкой Джекки стала в мае 1990 года, когда на свет появилась малюсенькая сестренка Розы - Татьяна Шлоссберг.

Но Джекки не была "домашней бабушкой". Она сама зарабатывала (в пересчете на французскую валюту) в среднем по 600 тысяч франков в год на фирме "Даблдей энд компани", где имела репутацию - весьма заслуженную - знатока по исповедям "звезд" всех категорий и сбыту их автобиографий. Между прочим, в послужном списке ее "охоты" был и Майкл Джексон.

Большую часть уик-эндов и отпусков она предпочитала проводить в крепости (типа замка, форта) стоимостью 4,5 миллиона долларов, которую Жаклин построила на территории 200 гектаров своего владения на берегу моря в сотне километров к северу от Нью-Йорка.

"Обновленная Джекки" (как ее стали называть) сменила парикмахершу, модельера-кутюрье (покинув итальянца Валентине ради Каролины Эррера) и позволила себе к 60-летнему юбилею вторую за десятилетие пластическую операцию.

Жаклин Кеннеди-Онассис всегда завораживала красивым голосом, большими глазами, широкой, открытой улыбкой, густыми аккуратно причесанными волосами (приобретавших иногда рыжеватый оттенок). В старости она поддерживала лоск с помощью косметики и красителей. "На публике она выглядит обычно радостной и непринужденной, но в общении с глазу на глаз, - говорил один из ее бывших однокашников по колледжу, - она скорее робка и застенчива, чуть ли не боязлива, с ускользающим взглядом, отводит глаза от собеседника. Но в светском обществе она поистине блистательна и словно озаряет своим светом все окружающее".

Жаклин Ли Бувье Кеннеди скончалась 19 мая 1994 от рака лимфатических желез. Ее смерть стала поводом для того, чтобы начать раскапывать прошлое. Журналисты, искавшие сенсаций, не пощадили Джекки, 'наградив' ее многочисленными любовными связями и званием транжиры. Но для людей, не желавших спекулировать на ее образе, она осталась спокойной, безукоризненно элегантной, умной и выдержанной женщиной. Настоящей Первой Леди.

Жаклин_ · December 16, 2010

Патрик Суэйзи

Патрик Уэйн Суэйзи родился 18 августа 1952 года в Хьюстоне (штат Техас, США). О ком-то говорят, что он родился в "рубашке", а вот о Патрике Суэйзи можно сказать, что он родился в "балетных тапочках". Да и как могло быть иначе, если его мама - известный хореограф в Америке и владелица частной балетной школы. Само собой, что мальчик стал профессионально заниматься танцами и музыкой. Честолюбивая и властная Пэтси Суэйзи вбивала в сына уверенность - ты должен быть первым, чем бы ни занимался.

Лучший ученик в школе, Патрик успевал получать и спортивные призы: он прекрасно плавал, крутил "солнышко" в гимнастическом зале, прыгал с самой высокой вышки, играл в футбол. Но при этом был он подростком смирным, абсолютно незлобливым. Прозвище "маменькин сынок", подкрепляемое тумаками от сверстников, то и дело выбивало из него слезы.

Поначалу наш отличник бегал к спасительной материнской груди, но в один прекрасный день Пэтси сурово молвила - дескать, хватит канючить, научись постоять за себя сам. И отправила неженку в клуб восточных единоборств, после чего его статус в колледже и на улице круто пошел вверх.

Нынче немногое осталось от прежнего тихони. Нет, он не стал развязным, грубым малым, но и в быту, и на съемочной площадке он, при надобности, жестко защищает и свои интересы, и интересы друзей.

Cамые самоуверенные красавицы без ума от него: они восхищаются его внешностью, пластикой, чувством юмора. Сам он, восемнадцатилетним, впервые влюбился в Лизу Ниеми - ей тогда было 15 лет, а училась она в его же балетной школе. Спустя три года они поженились. После окончания балетной школы счастливая пара отправилась покорять Нью-Йорк. Критики и зрители сразу же на "ура" приняли их в бродвейском мюзикле "Бриллиантин". Элегантный, ловкий и красивый Суэйзи быстро становился звездой. Но он один знал в полной мере, чего это ему стоило. Любующимся им поклонницам и в голову не приходило, что у Патрика серьезно повреждена коленная чашечка - следствие школьного матча. Именно в эту пору боли стали нестерпимыми. Но Патрик терпел, понимая, что он и на день не должен покидать сцену - забудут, найдутся другие.

А мечты о славе уже имели под собой серьезные основания: Патрику посчастливилось выступить на одной сцене с самим Михаилом Барышниковым, причем для них готовился специальный спектакль.

Но вскоре, увы, все рухнуло. Профессор сказал, что необходимо срочное хирургическое вмешательство - колено в ужасном состоянии. И это еще были цветочки. После операции тот же профессор вынес жестокий вердикт: "В балет вы уже не вернетесь".

Это стало страшным ударом. Патрик Суэйзи был прирожденным танцором, и, в сущности, он ничего другого не умел. Но опять же Пэтси вытянула его, напомнив, что еще мальчишкой он небезуспешно снимался в простеньких сериалах. И ему снова повезло: Патрика пригласили сняться в телефильме "Север и Юг" - в роли юноши, выросшего на плантациях Юга и ставшего генералом армии конфедератов. Со своей ролью Патрик прекрасно справился, и это заметили.

Деятели кино и телевидения, всегда внимательно присматривающиеся к молодым дарованиям, не могли не отметить своеобразия актера, его обаяния, очаровательного мальчишества. Не будучи красавцем с идеально правильными чертами лица, Патрик Суэйзи тем не менее всегда обращает на себя внимание: его небольшие светлые глаза лучатся доброжелательством, с лица не сходит обаятельная улыбка, а от ладно скроенной, крепкой фигуры так и веет силой. Словом, эдакий уверенный в себе, надежный и порядочный парень. Конечно, для ролей утонченных аристократов Патрик Суэйзи - фигура неподходящая, но в современном американском кино, где требуется герой иного склада "такой же, как мы с вами" - он незаменим. И это достаточно быстро поняли продюсеры и режиссеры, которые сначала попробовали Суэйзи на телевидении, а затем пригласили в кино.

"Ренегаты", "Север и Юг", "Библия, часть I и П" - эти телесериалы, выпущенные в свет в 1979-1980 гг., сделали имя Суэйзи известным, и потому режиссеры фильмов "Аутсайдеры" (1983), "Красный рассвет" (1984), "Молодая кровь" (1986), приглашая Суэйзи в свои картины, не особенно рисковали, справедливо полагая, что профессиональное мастерство танцовщика, умение держаться на сцене помогут ему быстро освоить и новую профессию. И все же успех не сразу пришел к Суэйзи. Понадобилось долгих семь лет, прежде чем актер "ухватил за хвост птицу счастья". Ею стал для него фильм "Грязные танцы" (1987), где Патрик создал запоминающийся образ молодого профессионального танцора, в чьи обязанности входит развлечение богатых туристок. Однако этот современный "жиголо" предстает на экране симпатичным и обаятельным парнем, который умеет и любит танцевать, но не спешит продавать тело и душу за деньги. Вернее, это могло бы произойти, если бы не его встреча с юной отдыхающей девушкой, которую он обучает искусству танца, а вместе с ней постигает и "науку любви". В этой лирической картине раскрылся талант Суэйзи - актера. Ему вполне удалось передать характер главного героя, который от цинизма и скепсиса, присущего человеку его положения, переходит к пониманию истинных ценностей жизни. Это была достаточно сложная в психологическом плане роль, и Суэйзи с блеском справился со своей задачей. Его герой подкупал зрителей обаянием, мальчишеским эпатажем, способностью любить...

Патрик Суэйзи запомнился, и после успеха "Грязных танцев" ему можно было не беспокоиться о своем будущем: приглашения сниматься в новых фильмах не заставили себя ждать. Ежегодно на экраны выходили картины с его участием. "Ближайшие родственники" (1989), "Дом у дороги" (1989), "Привидение" (1990) - все эти работы еще больше укрепили авторитет Суэйзи-актера. К сожалению, режиссеры практически перестали использовать талант Суэйзи-танцовщика. Все эти роли - сугубо драматические. Правда, благодаря участию Патрика, в этих фильмах открываются новые грани его дарования. В "Доме у дороги" - типичном боевике - Суэйзи демонстрирует динамику актера "фильмов экшн", а в "Привидении" он неожиданно блеснул, в том числе, и комедийным талантом. Ведь по воле сценаристов, его герою суждено было умереть в самом начале фильма, превратиться в привидение, чтобы спасти любимую девушку от всех опасностей, разоблачить коварных врагов и примерно их наказать, прежде чем его "душа" отправится в мир иной. И с этой задачей Патрик успешно справился.

Как актер, как личность Патрик, безусловно, состоялся. Человек искренний, в чем-то даже непосредственный, он в каждой роли выглядит удивительно естественным. Осталась и его великолепная координация. Поэтому ему не нужны дублеры, и чем сложнее, опаснее трюк, тем сильнее его желание выполнить все самому.

Режиссеры, конечно, используют и его неувядшее искусство танцора. На съемках фильмов, где есть возможность передохнуть, он танцует блистательно. А еще он прыгает с машины, летящей на бешеной скорости на другую, взмывает на доске на гребень гигантской волны, делает опасные затяжные прыжки с парашютом - а уж в фильме "Дом у дороги", получая по роли затрещины, следит, чтобы его били всерьез.

Особенно сложной была сцена погони в триллере "Письма убийцы", когда Патрику пришлось в мгновения выбираться из разбитого и перевернутого автомобиля, да еще вытаскивать до взрыва застрявшего оператора. Он успел, вышел из опасного положения. А после заявил, что такое артисту на пользу: риск очищает душу.

И все-таки жаль, что его умение танцевать "осталось за кадром". Конечно, годы берут свое, и, становясь старше, Суэйзи-танцовщик постепенно уступает место Суэйзи-актеру.

5 марта 2008 года лечащий врач Суэйзи сообщил, с согласия актёра, о том, что Суэйзи болен раком поджелудочной железы, при этом любые другие заявления о прогнозируемом сроке жизни и физическом состоянии <Суэйзи> — абсолютная неправда. Мы считаем, что положение существенно лучше». На следующий день «National Enquirer» опубликовал собственное расследование, утверждая, что состояние Суэйзи существенно хуже, чем сказано в официальном заявлении, и счёт идёт на недели.

В июне 2008 Патрик Суэйзи сказал что «благодаря лечению рост опухоли остановлен»

В конце 2008 года сам Суэйзи говорил, что будет счастлив, если ему удастся прожить еще лет пять. В конце января была распространена информация о том, что актер намерен написать мемуары в соавторстве со своей супругой.

9 января 2009 года Патрик Суэйзи был госпитализирован с диагнозом «воспаление легких».

16 января 2009 года Патрик Суэйзи был выписан из больницы.

19 апреля врачи сообщили Суэйзи о том, что у него метастазы в пошли в печень. 14 сентября 2009 Патрик Суэйзи скончался.

«В Патрике было редкое сочетание грубой мужественности и удивительной тонкости. Он был прекрасным и сильным, настоящим ковбоем с нежным сердцем», — заявила актриса Дженифер Грей, которая снималась вместе с Суэйзи в фильме «Грязные танцы». Он был бесстрашным и всегда настаивал на том, чтобы делать все трюки самостоятельно. Неудивительно, что он настолько мужественно и достойно вел борьбу с раком" — рассказала актриса.

pepsi · December 20, 2010

[b]Bert Stern: "Marilyn's Last Sitting"[/b]

[i]
Он не был первым, кто фотографировал её, но точно стал последним. Июль 1962 года, молодой фотограф Берт Стерн делает серию снимков необычно расслабленной и игривой, близкой и далекой [b]Мэрилин Монро[/b]. Несколько недель спустя она умирает. То, что журнал Vogue задумывал как восьмистраничный оммаж звезде экрана, превратилось в некролог. И вошло в историю фотографии как [b]"Marilyn's Last Sitting".[/b]
[/i]
...Но сейчас только июль. Шикарный Bel Air Hotel в Лос-Анджелесе. Неплохой адрес и самое подходящее место для воплощения идей, о которых фотограф Берт Стерн едва смеет мечтать. На момент съёмки ему 36 лет и он уже один из самых высокооплачиваемых мастеров в Нью-Йорке, а, значит, и во всем мире. С тех пор как он делал эффектные рекламные фото для бренда Smirnoff - маленький подвиг во времена холодной войны - Стерн стал невероятно популярным фотографом. У него был выгодный контракт с американским Vogue, что означало подлинное признание.

Стерну было 18 лет, когда он увидел снимок с натюрмотром Ирвина Пенна, который стал для него откровением. Но вдохновила и повлияла на выбор карьеры фотографа сама жизнь в тех местах, где она бьет ключом: чувственная и полная, волнующая и эротичная. Стерн абсолютно соответствовал образу, который Микеланджело Антониони гениально показал в середине 60-х в своем фильме "Фотоувеличение" (Blow Up). Но даже раньше, чем маэстро кино, Берт обнаружил, что камера является идеальной dreammachine, которой она стала для поколения фотографов, последовавшем за Дэвидом Хеммингсом.

И какая же самая дерзкая фантазия может быть у молодого фотографа? Снять Мэрилин Монро обнаженной. Надо представить себе то время, 1950е-начало 60х, чтобы оценить всю смелость его притязаний. При этом, несмотря на многообещающую карьеру, Стерн всё ещё был никто - по сравнению с Монро, "Американским Секс-Символом №1". Она была интернациональным идолом, глобальной pin-up girl, маяком на горизонте мужских грёз. "Сладким ангелом секса", по словам Нормана Мейлера. На всех пяти континентах, мужчины, искушенные в искусстве любви, жаждали ее, а юнцы не смели даже мечтать. Мэрилин была избавлением. Бессчетное количество фотографов снимали ее частенько в вызывающих, дразнящих позах. И это очень впечатляющая компания: "заявить права" на открытие Мэрилин мог бы Андре де Дьен; свой взгляд на нее был и у мастера гламура в моде Сесила Битона, и у Альфреда Эйзенштадта, и у Эрнста Хааса, и у Анри Картье-Брессона - самых выдающихся мэтров. Она позировала Ричарду Аведону и Мильтону Грину. Филипп Халсман, Фрэнк Поволны и Леонард МакКомби делали ее портреты. Мэрилин нравилось фотографироваться. Она любила присутствие камеры и знала, как позировать. Совершенно без одежды, впрочем, она снялась лишь однажды. Еще в 1949 году Том Келли сделал знаменитый снимок обнаженной Мэрилин на красном фоне для календаря. В 1953 году этот снимок перепечатал “Плейбой”, впервые за историю журнала — на развороте. Кстати, это чуть не погубило карьеру Монро в Голливуде. Некоторые считали, что её фильмы были слишком пропитаны густым эротизмом, а роли не отличались глубиной. Незабываемая сцена из "Лихорадки седьмого года" - где Мэрилин стоит на решетке подземки в развевающемся платье - стала одной из самых знаменитых в истории кино. И всё же, двойственное отношение к сексуальности было одним из многих противоречий, свойственных пятидесятым годам.

"Первый раз я встретил её на вечеринке Actors Studio, в Нью-Йорке в 1955 году. Я пришел вместе с другом и сразу увидел Мэрилин Монро. Она была центром внимания. Окружена мужчинами и весь свет, казалось, направлен только на нее. Белокурые волосы, сияющая кожа, мерцающее платье изумрудно-зеленого цвета, облегающее ее тело как покров из влажной зеленой краски. "Посмотри на ее платье", - сказал я своему другу. "Говорят, его шили прямо на ней", - ответил он. "Как же она его снимет - разрезав бритвой?", - удивился я. Увидев Мэрилин всего лишь несколько минут назад, я уже мысленно раздевал ее."

Эта навязчивая идея воплотилась в июле 1962 года. После Дьена и Битона, Аведона и Грина, сейчас ему, Берту Стерну, было позволено снимать обнаженную Монро - ту самую Монро, мечты о которой окрыляли его с 1955 года, кого он желал с тех пор как помнил себя.

...Dom Perignon 1953 года охлажден и роскошный сьют №261 на верхнем этаже Bel Air Hotel превратился во временную фотостудию.По его просьбе, Vogue прислал накидки и вуали из тонкого газа. Освещение на месте, портативный музыкальный центр установлен. Стерн хочет не только создать пространство вне дневного света, но и правильный звуковой фон. Аведон, в свое время, например, беспроигрышно выбирал Синатру - Берт ставит Everly Brothers.

Редакция поверила обещанию фотографа сделать снимки Монро не менее удивительными, чем спонтанное "да" от самой Мэрилин. "Шикарный лайнер" среди журналов, Vogue никогда не публиковал ни строчки об актрисе. Норма Джин Бейкер вряд ли происходила из той социальной среды, которой издание посвящало свое внимание и свои страницы. Но Мэрилин настолько стала неотъемлимой частью Великой Американской Мечты, что даже Vogue, где создание волшебства и грёз было профессиональной обязанностью, не мог больше игнорировать ее существование. Фотосессия задумывалась как начало триумфального шествия Монро в элегантном мире Conde Nast. Увы, она стала ее эпитафией.

...За окном смеркается, и Берта Стерна охватывает беспокойство. Он знает, что Мэрилин чудовищно непунктуальна и безропотно ждет ее уже добрых пять часов. Что если она придет ненадолго? Что если Дива из Фильмов имеет мало общего с реальной женщиной? В конце концов, ей за тридцать, и она действительно немного пухловата, как он видел в "Неприкаянных"... Вчера вечером, прогуливаясь в одиночестве в саду Bel Air, он убеждал себя, что женатому мужчине и отцу маленькой дочки не пристало питать неясные надежды.

"Я готовился к приходу Мэрилин как нетерпеливый любовник. И всё же, я был там, чтобы фотографировать. Не заключать ее в объятия, а превращать в оттенки, планы и формы, а в конечном итоге - в изображение на журнальной странице".

Из размышлений Стерна вырвал телефонный звонок: мисс Монро прибыла. "Я медленно положил трубку и сделал глубокий вдох".
Он встретил звезду в холле отеля и удивился - она была одна. Ни телохранители, ни пресс-агенты, ни даже ближайшая помощница Пэт Ньюкомб не сопровождали Мэрилин.

"Она похудела и эта перемена очень преобразила ее. Живая Монро была намного лучше той жеманной пышки, что я видел в фильмах. В бледно-зеленых слаксах и кашемировом свитере, она казалась тонкой и изяшной, с соблазнительными изгибами в нужных местах. Волосы Мэрилин были закрыты шарфом, а на лице не заметно и следа косметики. И она была великолепна. Я ожидал - и боялся - увидеть искусно сделанную фальшивку. Нет. Монро была настоящей.
В какой-то момент я спросил, не спешит ли она. "Нет. А почему вы спросили?, - ответила актриса. "Я подумал, у Вас будет минут пять от силы". - "Вы шутите", - совершенно профессионально улыбаясь промолвила Мэрилин. "Хорошо, - осторожно произнес я. - Сколько времени у Вас есть?"- "Столько, сколько потребуется".

Съёмка продолжалась более двенадцати часов. И Берт Стерн, юноша из простой бруклинской семьи, получил то, на что так долго надеялся. Всё. Почти всё. По его просьбе, Мэрилин снимается без макияжа или наносит немного подводки и помады; по его указанию, она заворачивается в боа, даже прозрачные шали пошли в дело.

"Вы хотите, чтобы я разделась?" - спрашивает Монро. - "О, ....полагаю да! Но это будет не совсем "ню". У вас будет прозрачный шарф", - отвечает заикающийся фотограф. "И насколько он прозрачный?" - "Это зависит от освещения".

"А мой шрам будет заметен?" - интересуется Мэрилин.

Стерн не понял, что она имеет в виду и Монро объяснила, что шесть недель назад ей удалили желчный пузырь. Берт уверяет, что без проблем заретуширует след, и вспоминает высказывание Дианы Вриланд о том, что "женщина красива своими шрамами".

"Мне не надо было говорить ей, что делать. Мы вообще едва разговаривали друг с другом. Просто сразу сработались. Я снимал много женщин, но Мэрилин была лучшей. Она подавала идею, я щёлкал затвором, вспышки так и сияли - оп! - и через долю секунды мы получали нужный кадр".

Vogue понравились снимки. Александр Либерман, в то время всемогущий арт-директор, объявил их "потрясающими". Хотя Стерн знал, что у Либермана всё было "божественным". В этот раз, впрочем, Либерман был серьезен: Vogue посвятил восемь страниц фотографиям Берта. Руководство Conde Nast явно осознало, ЧТО они получили - и захотели больше. Но, как Vogue дал понять Стерну, им было нужно больше черно-белых снимков.

"Это означало больше fashion-страниц. И это так же значило, что им не нужно просто "ню". Они планировали взять побольше одежды, тщательно укрыть Мэрилин".

Состоялось ещё две фотосессии в Bel Air, куда Vogue отправил лучшего модного редактора - знак, что журнал придает большое значение этому проекту. И снова звучали Everly Brothers, и снова световая буря из вспышек обрушилась на хрупкую Мэрилин, чей вес коронер доктор Томас Ногучи определит три недели спустя в 115 фунтов, описывая ее в отчете как "хорошо упитанную женщину". Но сейчас, редактор Vogue Бабс Симпсон принесла ворох модной одежды и мехов. Dom Perignon снова льется рекой, пока Берт Стерн работает...

"А тот, самый известный черно-белый снимок, который стал таким же легендарным, как Грета Гарбо Эдварда Штайхена, возник под конец съемки. Я вдруг словно вошел в пространство, где всё есть тишина и слышны только щелчки затвора. Мэрилин откинула голову назад, засмеялась и подняла руки вверх, как будто прощаясь. Я увидел, то, что хотел и нажал кнопку. Она была моя. Это был последний кадр".

Vogue отдал предпочтение черно-белым фотографиям. В начале августа, отобранные снимки были в макете, а текст написан. Планировалось опубликовать их в понедельник, 6 августа. Стерн послал Мэрилин полный комплект фотографий, но получил обратно две трети из них перечеркнутыми.

"На печатных снимках она поставила кресты маркером. Это нормально. Но некоторые цветные диапозитивы Мэрилин перечеркнула иголкой, прямо на пленке. Все они были изуродованы. Уничтожены".

Берт Стерн очень огорчился, и даже пришел в бешенство, увидев это. Но, позже он осознал, что "она не перечеркивала мои фотографии, она вычеркивала себя". Недели спустя, друзья пригласили его на бранч. Была суббота, 4 августа, и телевизор в гостиной освещал обычный американский интерьер. Неожиданно программа прервалась: "Мэрилин Монро", - объявил диктор, "покончила с собой прошлой ночью".

"Я был просто парализован, шокирован, лишен дара речи,"- вспоминает Стерн. "Но что-то не давало мне удивиться...я предчувствовал беду". А что же Vogue? Они остановили печатные станки, чтобы написать новый заголовок и текст. "Поздравления" стали "последним поклоном от Мэрилин", в конце которых занял свое место финальный, тот самый, портрет. В любом случае, это был последний большой портрет в серии, так же как этот цикл Берта Стерна остается последним из великих серий об "Американских Богинях Любви", которые по-прежнему манят нас с этих фотографий. Как мотыльков на огонь.

pepsi · January 13, 2011

[b]Улыбка Ингрид Бергман
[/b]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=AMN3dwCdEyw&feature=player_embedded#at=41[/media]

Rassvetnaya · January 14, 2011

Самая красивая женщина всех времен и народов! И Соляркина копия...

pepsi · January 16, 2011

[font="Book Antiqua"][i]Еще раз о любимой актрисе
[/i][/font]

[b]Разбивающая сердца
[/b]
[i]
"O, lieb, solang du lieben kannst!
O lieb, solang du lieben magst!
Die Stunde kommt, die Stunde kommt,
Wo du an Gräbern stehst und klagst!

Und Sorge, dass dein Herze glüht
Und Liebe hegt und Liebe trägt,
Solang ihm noch ein ander Herz
In Liebe warm entgegenschlägt!..

... Und hüte deine Zunge wohl.
Bald ist ein boses Wort gesagt.
O Gott, es war nicht bös gemeint.
Der andre aber geht und klagt…

Пока ты мог любить – любил,
Пока хотел любить – любил!
Но он придет, тот час, когда
Ты скорбно станешь у могил!

Так сохрани же в сердце пыл,
И пусть любовь в нем не молчит,
Пока другое сердце в такт
С твоим пылает и стучит!..

... Следи за языком. Он вдруг
Чуть слово зло произнесет…
"О Боже! Я ведь не со зла!"
Но будет поздно, – друг уйдет…[/i]
[i][b]
Эти строки звучат, как прощальный аккорд
в последнем фильме Дитрих "Марлен", 1984 г.
(режиссер Максимилиан Шелл)[/b][/i]

[img]http://i027.radikal.ru/0801/eb/9d92c433a60c.jpg[/img]

Марлен Дитрих считается легендой и королевой кинематографа. "Королева мира" - так ее называли. Женщины подражали ее манере одеваться (знаменитые брючные костюмы, галстуки, броские крупные украшения). Ее романы привлекали всеобщее внимание. После смерти актрисы интерес именно к этой стороне ее жизни еще больше возрос после публикации в 1999 г. книги, которую написала о матери дочь Марлен. В нее были влюблены самые знаменитые и влиятельные мужчины нашего века, включая Адольфа Гитлера, которому она ответила категорическим отказом, и Эрнеста Хемингуэя. В Белом доме ее принимал президент Рузвельт, а генерала де Голля она звала своим большим другом. Невозможно перечислить имена всех известных людей планеты, с кем сталкивала ее судьба.
Никто не предрекал невзрачной девочке мировой славы. Ее мать - ярая католичка и истинная немецкая аристократка - воспитала дочь Марию Магделену фон Рош в строгости, считая, что порядочная девушка не может работать в кино и общаться с мужчинами. Но девушке как-то удалось уговорить мать, чтобы та позволила ей учиться театральному искусству.
Лишь случайность позволила в конце концов статистке берлинского музыкального ревю привлечь внимание амбициозного режиссера Джозефа Штернберга. Именно он разглядел в ее маловыразительном и плоском лице с неправильными чертами какую-то манящую тайну. “Это лицо обещает многое”, -сказал он тогда своим помощникам, разглядывая на пленке чрезмерную выпуклость лба, слишком широкие скулы, тяжелые веки и вздернутый нос. За этими недостатками режиссер разглядел другое: безмерно длинные ноги, низкий хрипловатый голос, сводящий мужчин с ума, и истинный европейский аристократизм.
[img]http://i035.radikal.ru/0811/e9/a8029a66f807.jpg[/img]
“Тайну”, покорившую затем весь мир, сотворили из нее гримеры и операторы. С тех пор эту женщину снимали только при освещении сверху, с удивленно вздернутыми выщипанными ниточками бровей, обильным гримом глаз и эффектом впалых щек, достигнутым линией румян. Именно такой предстала она в фильме “Голубой ангел”, после которого и проснулась знаменитой. Марлен бросила в Германии мужа и дочь и полетела навстречу своему светлому будущему, запротоколированному в контракте со студией “Парамаунт”.
В Голливуде она продолжала играть роли певичек, дам полусвета и падших женщин. Трагичная судьба ее героинь в сочетании с имиджем оскорбленного достоинства и истинными аристократическими манерами, которые не в состоянии были скрыть вульгарные тексты и костюмы, помогли Марлен выделиться среди прочих проходных актрис. Постепенно она становится не только олицетворением женской красоты, но и законодательницей самых скандальных мод в Америке.
[img]http://i014.radikal.ru/0801/38/ce241e865afa.jpg[/img]
Она умела привлечь к себе внимание. Скандальные для тех лет фото (в брючном костюме, мужской рубашке и галстуке, с сигаретой в пальцах, на громадных каблуках и с презрительно-удивленным выражением лица) Марлен заставили весь мир запомнить ее имя. Имя, которое сочетает в себе ласку и пощечину. Неуравновешенная, как и ее имя, экспансивная, нервная, впечатлительная, способная на самые неожиданные поступки, она была королевой эпатажа, гвоздем любого приема и неиссякаемым источником вдохновения для сплетен репортеров.
[img]http://i080.radikal.ru/0811/9b/4e53783ae8e4.jpg[/img]
Сложными и мучительными были ее отношения с с Эрихом Марией Ремарком, который посвятил ей свой знаменитый роман “Триумфальная арка”, где вывел ее в образе прекрасной Жоан Мадо. Среди ее довоенных увлечений был и актер Юл Бриннер, которому именно ее чутье помогло нащупать путь к сердцу американской публики.
[img]http://i002.radikal.ru/0801/d7/ea0b58cca284.jpg[/img]
А среди ее бесчисленных постельных "подружек" были Эдит Пиаф и испанская писательница Мерседес де Акоста, долгое время бывшая сожительницей Греты Гарбо.
[img]http://i022.radikal.ru/0801/ae/0ad7cc91b38c.jpg[/img]
Многие подробности интимной жизни Дитрих стали известны после того, как в 1992 году был обнаружен ее дневник с закодированными в нем именами ее любовников и датами встреч с ними. Страницы дневника рассказывают о необычайно активной сексуальной жизни актрисы. Бывало, когда она проводила по две и даже три любовные встречи в день.
[img]http://i010.radikal.ru/0801/8d/9dccf970ae51.jpg[/img]
Самым страстным ее увлечением стал Жан Габен, который в конце концов буквально бежал из Америки во Францию от бурного напора чувств голливудской поклонницы. Она бросила Голливуд и последовала за ним в послевоенный Париж. Он называл Дитрих "моя пруссачка", а она стучала его по лбу, приговаривая: "За что я люблю это место, так это то, что оно пусто"! Марлен даже собралась рожать от него ребенка, но когда Габен решил примкнуть к французским силам Сопротивления, сделала аборт.
[img]http://i007.radikal.ru/0801/46/542109c5c167.jpg[/img]
[i]
"Ты была, есть и будешь моей единственной настоящей любовью, - писал Габен.- Поверь мне, это говорит человек с богатым опытом. К несчастью, я чувствую, что потерял тебя, хотя нам хорошо было вместе. Я буду вспоминать о тебе с огромным сожалением. Глубокой болью и бесконечной скорбью".

Жан Габен из письма июль 1945 г.[/i]
[img]http://i009.radikal.ru/0801/95/a018febd4a75.jpg[/img]

Это бегство из страны, где она имела оглушительный успех, стал роковым для ее кинокарьеры. За три года, что понадобились Марлен для окончательного разрыва с Габеном, в Америке ее попросту забыли. Вернувшись, она получала в фильмах второстепенные роли, но с большим успехом попробовала себя в шоу-бизнесе, объехав с единственной программой “Шоу одной женщины” весь мир...
Но самым близким из любовников стал ей Эрнест Хемингуэй. С ним она, переписываясь и изредка встречаясь, до конца поддерживала душевную дружбу, напоминавшую отношения супругов с большим стажем. “Каждая встреча с Марлен переполняет мое сердце радостью и делает меня счастливым. Как ей это удается — это ее прекрасная тайна”, — написал однажды Хемингуэй. А он знал толк в женской любви.

[i]"Даже если бы у нее не было ничего кроме голоса, она могла бы разбить твое сердце им одним. Но у нее еще есть прекрасное тело и неподвластная времени прелесть лица. Не имеет значения, как она разобьет твое сердце, потому что она снова возродит его."

Эрнест Хемингуэй[/i]

[img]http://i008.radikal.ru/0801/1a/8f98d590670b.jpg[/img]

Его смерть она пережила особенно тяжело. Марлен пережила всех своих мужчин.

В глубокой старости Дитрих стала пленницей своей парижской квартиры. Она плохо двигалась, несколько раз падала и с трудом залечивала тяжелые переломы. Дитрих умерла в 1992-м в возрасте 91 года. "Из жизни ушла женщина огромного артистического таланта, мужества, стиля и... уникальной сексапильности", - писала газета "Дейли мейл". Записи ее бесед с Максимилианом Шеллом закрыты до 2022 года — может быть, тогда мы узнаем истинную правду о Королеве мира? Но стоит ли?

[img]http://i015.radikal.ru/0801/ed/ae04d324fc64.jpg[/img][img]http://i029.radikal.ru/0801/e2/7ee833b800b2.jpg[/img]

(c)

pepsi · January 16, 2011

[b]Памяти Василия Шукшина
[/b]
Еще ни холодов, ни льдин.
Земля тепла. Красна калина.
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.

"Должно быть, он примет не знал, -
Народец праздный суесловит, -
Смерть тех из нас всех прежде ловит,[img]http://i017.radikal.ru/0910/0c/5388d84100f8.jpg[/img]
Кто понарошку умирал."

Коль так, Макарыч, - не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй - останься живым.

Но в слезы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понес,
Припал к земле, как верный пес.
А рядом куст калины рос,
Калина - красная такая...

Смерть самых лучших намечает
И дергает по одному.
Такой наш брат ушел во тьму!...
Не буйствует и не скучает.

А был бы "Разин" в этот год.
Натура где - Онега, Нарочь?
Все печки-лавочки, Макарыч!
Такой твой парень не живет.

Вот после временной заминки,
Рок процедил через губу:
"Снять со скуластого табу
За то, что видел он в гробу
Все панихиды и поминки.

Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу,
Чтоб не испытывал судьбу,
Взять утром тепленьким с постели!"

И после непременной бани,
Чист перед богом и тверез,
Взял да и умер он всерьез,
Решительней, чем на экране.

1974 В.Высоцкий
[i]
"Кто бы ты ни был простой рабочий, академик. художник, - живи и выкладывайся весь без остатка, старайся знать много, не жалуйся и не завидуй, не ходи против совести, старайся быть добрым и великодушным - это будет завидная судьба. А когда будешь таким - помоги другим. Я знаю как это нелегко, я, может быть, тоже размечтался... Очень хочется, чтобы это так и было. Завидую тебе, твоим годам, - ты начинаешь, может быть,начинаешь хорошо, по крайней мере есть возможность начать хорошо, а дальше вся жизнь. Много можно сделать! Еще: читай больше! Гони... мысль о выпивке. Не начинай курить. Не тянись за теми, кто это рано начал делать - худое дело. Помни, что тебе надо много успеть сделать. И все, что будет мешать этому - вино, табак (надо быть здоровым человеком ), лень, непомерное честолюбие, - гони все прочь от себя.
Всего доброго!"[/i] (из обращения к молодежи В.М.Шукшина)

[img]http://s46.radikal.ru/i112/0910/06/14ad001b3fde.gif[/img]

pepsi · January 16, 2011

[b]Неподрожаемая Грейс:[/b]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=1v467iyl2Mc[/media]

xnien · January 21, 2011

Сегодня исполняется 3 года со дня его смерти. Он ушел в самом расцвете сил, показав лишь малую долю того, что может - но мы-то знаем, что он был одним из лучших.
Хит, я помню тебя.

Hwoarang · January 21, 2011

Помним, скорбим.

pepsi · February 7, 2011

[b]Gilda: It's My Life[/b]

в 1946 году Рита Хейворт прогремела в фильме "Гилда", став главным секс-символом послевоенной эпохи. Её портрет с развевающимися рыжими локонами, в узком чёрном платье-чехле и с одной перчаткой даже украсил собой первую атомную бомбу, которую американцы взорвали в атолле Бикини. Отсюда пошло выражение "секс-бомба" (изначально таких женщин называли прямо - "атомная бомба"), и женские купальники получили название "бикини". Политика и мода всегда идут рядом (достаточно вспомнить женские причёски с кораблями, вплетёнными в волосы, во времена Марии-Антуанетты). Кстати, Рита Хейворт была кумиром Софи Лорен, которая во многом делала с неё свой имидж и считала её самой лучше всех одетой женщиной на Земле.
А сам фильм "Гилда" был историей душераздирающей любви-ненависти мужчины и женщины.
[media]http://www.youtube.com/watch?v=dkbyfLffDAk[/media]

solar eclipse · February 8, 2011

[quote][b]Трумен Капоте: Прекрасное дитя[/b][/quote]

pepsi, спасибо за этот пост

solar eclipse · February 8, 2011

[quote]Самая красивая женщина всех времен и народов! И Соляркина копия... [/quote]

у ней все улыбки перед камерой натуральные, живые и очаровательны.

п.с. жаль, я так не умею улыбаться ))

Rassvetnaya · February 9, 2011

[i][b]Ее назвали Наташа в честь героини "Война и мир". Светлая, добрая...[/b]
[/i]

Наташа Ричардсон родилась в Лондоне. Таланливая актриса сцены, кино и телевидения. Дочь режиссера Тони Ричардсона и актрисы Ванессы Редгрейв. Она училась в Центральной школе речи и драмы, после чего играла в театре города Лидс, прежде чем появиться на сцене Национального театра. Закончив учебу, исполняла главные роли в спектаклях "Сон в летнюю ночь" и "Гамлет" (Офелия) в театре London Old Vic. С крупными чертами лица, густыми светлыми волосами и зелеными глазами, она воплощает тип женщины, называемый «belle femme». Экранным дебютом ее можно назвать появление в фильме отца «Атака легкой кавалерии» в возрасте трех лет. И театральный дебют тоже оказался связан с семьей — это была чеховская «Чайка». В 1985 году вместе с матерью и тетей Линн Редгрэйв сыграла в получившей высокую оценку критиков пьесе Чехова "Три сестры". На следующий год была удостоена Приза самого многообещающего новичка Лондонских театральных критиков. Годом раньше состоялся ее взрослый кинодебют. Как о киноактрисе заговорили о ней после роли Мэри Шелли в фильме Кена Рассела «Готика» (1986). В 1993 году сыграла главную роль в римейке "Внезапно, прошлым летом" (Suddenly, Last Summer), исполнила главную роль в "Анне Кристи" на Бродвее. Не случайно ей удаются роли полных достоинства и жизненных сил обитательниц сельских уголков Англии, каких она играла в камерном психологическом этюде «Месяц в деревне» (A Month In The Country, 1987) и комедии «Вдовья гора» (Widows' Peak, 1994).

С 1984 по 1993 Наташа Ричардсон была замужем за продюсером Робертом Фоксом. После развода с ним в 1994 году она вышла замуж за актёра Лиама Нисона, с которым познакомилась на одной из театральных постановок. У Ричардсон и Нисона двое детей: Майкл (род. 1996) и Дэниэл (род. 1997).

16 марта 2009 года актриса получила серьёзную черепно-мозговую травму на горнолыжном курорте Мон-Тремблан в Квебеке. Как сообщили представители горнолыжного курорта, она каталась без шлема на трассе для новичков, и после падения не получила видимых повреждений. Пострадавшей предложили обратиться к врачу, но Наташа отказалась от медицинской помощи. Через какое-то время состояние актрисы резко ухудшилось, она впала в кому, и её доставили в монреальский госпиталь Sacre-Coeur.

18 марта семья Наташи приняла решение отключить её от системы обеспечения жизнедеятельности, т.к. по оценкам врачей наступила смерть мозга, и поддержание жизни было бессмысленным. По мнению врачей, её смерть удалось бы предотвратить, если бы актриса вовремя обратилась за медицинской помощью.

Позже было объявлено, что семья актрисы приняла решение предоставить органы Наташи для трансплантации нуждающимся.

pepsi · February 20, 2011

[b]Pina Bausch[/b]
[b]Оборвался танец королевы...[/b]

[font="Book Antiqua"][i][b]В преддверии главного must see года...[/b][/i][/font]

[i]
Меньше всего я интересуюсь тем, как люди двигаются, меня интересует, что ими движет...[/i](c)[b]Пина Бауш[/b]

Я ни черта не понимаю: кто такая Пина Бауш? Дама с пергаментным лицом, похожая на Вирджинию Вульф (так считают многие ее биографы), худощавая, всегда в черном, носит только брюки и огромные мужские ботинки. Свитера на ней болтаются – ничего обтягивающего, никаких намеков на сексуальность… Косметикой не пользуется, журналистов не любит, общается настороженно – долго измеряя взглядом собеседника. Тщательно подбирает слова на пресс-конференциях… Застенчива. Аскетична. Она – живая легенда постмодернистского танцтеатра. Но – не балерина и не хореограф (последнее слово, по собственному признанию, ее раздражало).

***

Еще. Она курит, обожает срывать светские мероприятия, потому что уходит гулять по городу, может несколько часов провести одна в музее. Боится самолетов, не следит за новостями. Журналисты «выдернули» из ее спектакля «Вальсы» фразу: «Еще немного вина, сигаретку, но только не домой» – и сошлись на том, что это кредо Пины Бауш.
Можно предположить, что это были французские журналисты (Пину обожают парижане) – романтично и чуть порочно… Немецкая пресса менее романтично, но очень «весомо» и «зримо» называет свою великую соотечественницу «главным экспортным товаром Германии».
Финские балетмейстеры не в силах отрицать величия Бауш и холодно цедят: «Экспансивная феминистка…»
В ее поведении нет ничего странного и ничего нестранного тоже. Держится приветливо, знает себе цену. Ролан Пети в разговоре с заявил: «Есть хореограф, которого я обожаю, – это мадам Пина Бауш. Вы видели ее «Весну Священную»? Совершенство». Из слов Пети ясно: Пина Бауш – гений. Но больше не ясно ничего…

***

В 33 года она стала руководителем труппы в Вуппертале. Первое, что сделала, – переименовала балетную труппу в танцтеатр. Краткая справка о танцтеатре. Это форма художественной рефлексии, возникшая на стыке двух культурных парадигм, модернистской и постмодернистской, что, соответственно, наложило отпечаток на структуру, систему образов и сам художественный метод, лежащий в основе танцтеатра. Под понятием «танцтеатр» (в узком смысле слова) подразумевают комплексную систему мышления и чувствования, в которой абсорбировались ведущие идеи и методы постмодернизма – с его бесконечной иронией, самоиронией, деконструкцией и нарушением всяческих границ.
Леонетта Бентивольо, итальянский критик, писал, что танцтеатр расширяет язык самовыражения танцовщиков, выдвигая на первый план стремление конкурировать с правдой жизни.

**

Цель исследования театра Бауш – внутренний мир личности. Но инструмент исследований всегда один – тело. Ее представление о мире – субъективно, как и ее представление о теле. Это всегда что-то разорванное, нервное, эклектичное. Слова, кабаре, танец… немного балетной техники… Ее спектакли озадачивают (как, впрочем, и она сама).

Дерзкое, сильное театральное воображение, парадигма стилей и жанров – немного смешно, но по большей части трагично… И каждый делает вывод из увиденного на сцене сам. Пина никогда не дает объяснений – даже самых простых, – что она дела-

ет, что происходит на сценической площадке.

Не «разворачивает» сюжет, ни слова о методах, сверхзадачах… Она молчит с журналистами. Хотя молчание – не самое правильное слово. Скорее это умалчивание…

***

Экспрессионистские танцевальные теории возникли в начале прошлого века, и «интеллектуальная революционерка» – так ее тоже частенько называют в научных исследованиях – быстро их освоила. И четко продолжила линию хореографического авангардиста Франсуа Дельсарта и Жака Делькорзи (а также своего непосредственного учителя Курта Йосса): поиск естественной, свободной от условности жестикуляции. В способности придумывать все новые и новые «свободные» движения Пине Бауш по сей день нет равных.

***

Она танцует с пяти лет. Каждый раз в критических статьях, особенно тех, кто недолюбливает Бауш, присутствуют слова «она круглая отличница по всем предметам». Ей все и всегда давалось легко… так говорят. Она опять умалчивает.

Кто-то злобно написал: «Эта женщина, никогда не снимающая грубых ботинок, – главная достопримечательность мрачного городка Вупперталь».

Бауш легко парировала: «Да, там нечего делать, можно только работать». Она, конечно же, не только работает. Есть и личная жизнь. Вот скромная информация об этом. На одном из танцевальных семинаров познакомилась со своим будущим мужем и сопостановщиком, сценографом Рольфом Берцигом. У нее есть любимый танцор – Доминик Мерси. По слухам, его мнением она бесконечно дорожит. Почему ей так дороги советы Доминика и… как быть с Берцигом? Никакой логики. Характер у Пины? Очевидно, не совсем нордический.

***

Год назад я случайно оказалась рядом с Пиной Бауш. Два часа просидела на полу вместе с ней на ее представлении «Мойщик окон». (Других мест не было – для меня, это понятно, но вот почему их не было для Бауш?) Пергаментная кожа – ну нет, елки! Вирджиния Вульф – это не про Пину Бауш… Их роднит разве что отсутствие гламура. На Бауш, как обычно, мужские ботинки, изящно подчеркивающие ее хрупкость, костюм иссиня-черный, глаза – серые? Очень мягкий взгляд. Выглядит лет на сорок…

Аскетичность? Опять не про Бауш. По крайней мере я видела стильную, изысканную, элитарную женщину с великолепной фигурой и очень живой реакцией на происходящее вокруг. Да, она действительно не красится. И в редких интервью постоянно говорит: «Для меня красота – это то, что настоящее…» Спектакли ее тоже без тени косметики: то бесконечный дождь льет прямо на подмостки («Ария»), то восемь тысяч гвоздик («Гвоздики»), как гора снега (или песка?) по всей сцене…

***
[b]
Она снялась в двух культовых фильмах. У Феллини в очень театральной картине «И корабль плывет» сыграла слепую принцессу, которая на ощупь играет в шахматы. И в фильме Альмодовара «Поговори с ней» сыграла Пину Бауш (иначе говоря, саму себя – и ведь ни черта ее это не смутило?), где станцевала пару сценок из своего легендарного спектакля «Кафе Мюллер».[/b]

***

«Я никогда не хотела быть хореографом, я всегда хотела только танцевать. Я начала ставить, чтобы сочинить для себя большие главные роли – но это так и осталось мечтой. Я потанцевала только в «Кафе Мюллер» и еще в одной вещи. Я все еще жду своих ролей…» – это Пина Бауш говорила на московской пресс-конференции. В конце добавила: «У меня проблемы с коммуникацией – я всегда боюсь что-то неточно выразить или неправильно сказать». Потом она рассмеялась… Такой сильной эмоции от «стянутой» наглухо в «черный кокон» великой Пины Бауш никто не ожидал – но смеялась она очень заразительно…

(c)Елена Кутловская

[i]Скончалась Пина Бауш от рака. Ещё не зная о своей болезни, она работала – будто не могла надышаться. На Чеховском фестивале она должна была представить работу «Семь смертных грехов». Но пять дней назад врачи определили причины ухудшающегося здоровья балерины, поставив диагноз, прозвучавший, как приговор… Болезнь развивалась стремительно, не оставив Пине Бауш времени…[/i]

[img]http://www.kino-teatr.ru/acter/album/50905/97911.jpg[/img]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=EGhulhiBliI[/media]

sabemi · February 20, 2011

[b]Владислав Галкин [/b]

Владислав Борисович Галкин (25 декабря 1971 года, Москва, либо Ленинград, СССР — ок. 26 февраля 2010 года, Москва) — советский и российский актёр, заслуженный артист России (2009).

В 1992 году окончил Театральное училище имени Б.В.Щукина, где занимался на курсе Альберт Буров.

В 1999 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, где его наставником был Владимир Хотиненко.

Дебютом в кино для Владислава Галкина стала роль Геккльберри Финна в картине Станислава Говорухина "Приключения Тома Сойера и Геккльберри Финна" - тогда ему было девять лет.

[media]http://www.youtube.com/watch?v=4UtYE-td-oE[/media]

[b]Детство[/b]

Владислав родился в семье очень популярного в 80-е годы актера и режиссера Бориса Галкина ("В зоне особого внимания", "Ответный ход").

О детстве актера вспоминает Василий Смирнов: "Как сейчас, отчетливо вижу его озорную, ушловатую физиономию, явление которой моим домашним было чем-то сродни тому, которое испытали герои О'Генри, столкнувшись с малолетним Вождем Краснокожих.

Сказать, что Владька был неуправляемым, - сказать мягко. Этот чертенок в свои 6 лет "отмачивал" такое, что родня хваталась за голову. Во всяком случае бабушка, выпуская внука во двор погулять, частенько подсаживалась на кухне к "наблюдательному пункту" - открытому окну, чтобы, заслышав на улице чей-то крик или вопли, тут же устремиться вслед за отпрыском и оттащить задиру от соседских мальчишек, или спасти бедолагу-кота, схваченного за хвост, или успокоить играющую в песочнице девочку, которой юный налетчик растоптал только что выстроенную крепость...

Дома он тоже не отличался спокойным нравом и слушался в основном только бабушку. И то не всегда. Остальным он мог, глядя в глаза, невозмутимо сказать: "А ты помолчи!" или "Сейчас получишь в лоб!"

За дерзость и прочие выходки бабушка то и дело ставила Владьку в угол, в котором он начинал канючить, выпрашивая свободу. Если бабушку разжалобить не удавалось - сбегал при первой же возможности. Создавалось впечатление, что он только о том и думал, какую бы кому еще пакость сотворить.

Я заметил, что остановить его можно было (и то ненадолго) какой-нибудь интересной книгой, предложенной почитать вслух. Посадишь рядом с собой, начнешь читать - вроде слушает. А через минуту чувствуешь, как в тебя втыкается, проникая все глубже, что-то острое: это будущая телезвезда пытается незаметно вонзить в тебя какой-нибудь подобранный на улице гвоздик".

Несмотря на такой шкодный характер, как утверждает отец Борис Галкин "у него уже в детстве проявлялась особая, почти мужская, ответственность в первую очередь к матери, к семье, к самому себе. Он был откровенен со мной, и это помогло нашей дружбе. Я очень много мотался по стране, редко бывал дома".

У Владислава есть родная сестра Мария, о которой он сам рассказывает: "Характер и у меня, и у Маши непростой, конфликты иногда на ровном месте возникали. Но потом быстро мирились. Так что иногда между нами искрило, но это же нормально. Я очень люблю Машку, она потрясающий человек"

[b]Первые роли в кино[/b]

Дебютом в кино для Владислава Галкина стала роль Геккльберри Финна в фильме "Приключения Тома Сойера и Геккльберри Финна" - тогда ему было девять лет. Владислав вспоминает: "Родители вообще были против моей работы в кино. Они же знали, насколько труд актера тяжел и морально, и физически, и не желали мне такой участи. На пробы тайком от всех меня привела бабушка. Родители были в шоке, они даже не предполагали, что бабушка, у которой всегда было "словесное недержание", почти полгода могла скрывать нашу тайну".

Станислав Говорухин среди многих соискателей выбрал именно Владислава и не ошибся. Мальчишке не пришлось вживаться в образ: он играл самого себя. Гекльберри Финн получился интересным: с одной стороны, обаятельный, хулиганистый мальчишка, с другой - серьезный маленький мужичок со своими взглядами на жизнь.

Следующей яркой работой в кино - стала главная роль в детском фильме "Этот негодяй Сидоров". Борис Галкин: "Когда увидел фильм "Этот негодяй Сидоров", где Владислав играл главную роль, понял, что сын вырос. Он много снимался до этой картины, но тут была настоящая актерская работа. И вот тогда я сказал ему: "Владюха, ты можешь быть очень хорошим артистом". Ему было лет 11".

[b]Личная жизнь[/b]

Владислав рано покинул семью - в 18 лет. Он это объясняет так: "Мы изначально были не отцы и дети, а друзья. У нас так сложилось. Мне кажется, семья - это два человека, муж и жена. Я безумно люблю своих родителей, но понимаю, что ни при каких обстоятельствах не смогу жить с ними вместе. Есть такое понятие, как личное пространство. Так вот люди, живущие вместе, так или иначе его нарушают: один встает в 8 утра, другой - в 2 часа дня, отсюда появляется раздражение. Другое дело - муж и жена, они одно целое".

К 18 годам на счету Владислава было немало успешных работ в кино. Поэтому выбор профессии был предопределен. Он поступил в Театральное училище им. Б.В.Щукина (курс Альберта Гурова), которое окончил в 1992 году. А в 1994 поступил на режиссерский факультет ВГИКа (мастерская В.Хотиненко).

2 октября 1998 года Владислав Галкин женился. И хотя это был уже его четвертый брак, он сам считает его единственно настоящим: "Какая разница, какой по счету брак? Женатая жизнь - это состояние души, а не просто желание жить с кем-то вместе. …мы с Дашей вместе, и вот это то самое состояние. А то, что было до нашей встречи, я не могу назвать женатостью".

Вот как он описывает свое знакомство с Дарьей Михайловой: "Я никогда не задумывался о том, что такое любовь с первого взгляда. Некий миф, каких много. Я всегда был очень влюбчивым человеком, но с Дашей мы никогда не пересекались, хотя оба прошли большую жизнь в кино: я начал сниматься в 8 лет, она - в 12. Но я ни одной ее картины не видел, а она моих. Даша ставила спектакль "Братья Карамазовы" по Достоевскому и пригласила меня на роль Дмитрия. Мы встретились в Доме актера, зашли в лифт и... тут все случилось. Объяснять это бессмысленно. Это черт-те какой химическо-физический процесс, некий взрыв. Далее был разговор о пьесе, о роли, но мне казалось, я несу полную околесицу. Мы разошлись в разные стороны, но я уже знал, что Даша - это моя жена".

[b]Взрослые роли в кино[/b]

В 2000 году Владислав сыграл старшего лейтенанта Таманцева в фильме "В августе 44-го". Это была первая его большая серьезная работа не как подростка, а уже как сложившегося актера. Борис Галкин: "Его герой из того времени, он мне напомнил однополчан моего отца. Владислав сделал даже больше, чем просто актер, - он проникся духом того времени".

В следующем году он снялся в сериале "Дальнобойщики", который принес ему сумасшедшую популярность.

Владислав рассказывает, что сценарий сериала ему понравился сразу: "Мы с Володей Гостюхиным почувствовали: это наши роли. Все 20 серий - отдельные истории, снятые в разных жанрах. Когда еще успеешь за несколько месяцев сыграть и в боевике, и в мелодраме, и в триллере, и в лирической комедии.

Свой знаменитый "костюмчик" - комбинезон и панаму - Галкин придумал себе сам: "Комбинезон мне давал возможность не переодеваться часто. Я подсмеивался над Володей Гостюхиным, который по пять-шесть раз менял майки, рубашки, пиджаки".

В 2002 году Владислав снялся в роли спецназовца по прозвищу Якут в сериале "Спецназ" и в роли молодого офицера Сергея Высика, после демобилизации назначенного на должность начальника подмосковного отделения уголовного розыска в триллере "По ту сторону волков".

В 2008 году, Владислав снялся в сериале "Я лечу", премьера которого состоялась этого же года 21 апреля, сыграв хирурга Александра Гордеева. В этом же году, он успел сняться в сериале "Петровка, 38. Команда Семенова" и ещё в сериале "Грязная работа", сыграв частного сыщика Тимофея Тарасова.

В 2009 году он снялся в одно именном сериале "Котовский", сыграв роль самого Григория Котовского. Историю про бандита, который ниразу никого не убил, а только грабил. Последняя его работа, этого же года, была в фильме "Любовь на сене", сыграв бывшего зэка Колю.

[b]Смерть[/b]

За несколько дней до смерти Владислав Галкин выписался из больницы (он был госпитализирован в 50-е отделение хирургии Боткинской больницы Москвы, где провёл две недели в связи с обострившимся воспалением поджелудочной железы).Ранее В.Галкину ставились диагнозы «острый панкреатит» (воспаление поджелудочной железы) и «алкогольный делирий».

Он был найден мёртвым в своей московской квартире 27 февраля 2010 года около 14.00. Первым тревогу забил отец, он позвонил другу семьи и сказал, что Владислав более суток не выходит на связь. К квартире актёра приехали друзья, но дверь им никто не открыл.Бригада спасателей, которая вскрыла двери снимаемой актером квартиры № 19 в доме 12/23 по Садовой-Спасской улице, была вызвана в 14:07.

В. Галкин умер в своей постели (по другим сообщениям, тело нашли на кровати лицом вниз), признаков насильственной смерти на теле не обнаружено. Первичный осмотр показал, что актёр умер приблизительно день-два дня назад. По предварительным данным медиков, причиной смерти мог стать отёк внутренних органов, что в итоге привело к острой сердечной недостаточности и остановке сердца. По данным на 01.03 формулировка причины смерти актёра звучит так: «кардиомиопатия (внезапная остановка сердца) из-за алкогольного отравления». В ходе вскрытия врачи пришли к однозначному выводу о том, что организм актера был серьёзно изношен вследствие злоупотребления спиртным.

Владислав Галкин похоронен 2 марта 2010 года на Троекуровском кладбище на аллее актёров в Москве

Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна (1980), главная роль: Гекльберри Финн

Этот негодяй Сидоров (1984), роль: Алеша Сидоров

Жил отважный капитан (1985)
Груз без маркировки (1985), роль: Вовчик

Золотая цепь (1986), главная роль: Юнга Санди

Сын (1987)
На своей земле (1987)

Абориген (1988), главная роль: Борька

Смерть в кино (1990), роль Егор

Игра (1992)

Принцесса на бобах (1997), роль: Владик (водитель)

Ворошиловский стрелок (1999), роль: Участковый Лёха

В августе 44-го (2000), главная роль: Старший лейтенант Таманцев
Каменская (2000), роль: Евгений Шахнович

Воровка (2001), роль: Слава Макеев
Дальнобойщики (2001), главная роль: Водитель - дальнобойщик Сашок
Маросейка, 12 (2001) - Евгений Калинкин
Ростов-папа (2001), роль: Мясник Василий Потапенко
Эскиз на мониторе (2001), роль: Олег

Каменская 2 (2002), роль: Евгений Шахнович
По ту сторону волков (2002), главная роль: Герой-фронтовик Сергей Высик
Светские хроники (2002), главная роль: Антон Корягин
Следствие ведут знатоки. Десять лет спустя (2002), роль: Авдеев
Спецназ (2002), главная роль: Позывной "Якут"

Небо и земля (2003), роль: Кинолог Паша Сусак
Приключения мага (2003), главная роль: Старший лейтенант Гоша Григорьев (гаишник)
Спецназ 2 (2003), главная роль: Позывной "Якут"
Театральный блюз (2003), роль: Антон Корягин
Участок (2003), роль: Виталий Ступин

72 метря (2004), роль: Старший мичман Михайлов
Бомба для невесты (2004), роль: Антон Корягин
Дальнобойщики 2 (2004), главная роль: Водитель - дальнобойщик Сашок
Диверсант (2004), главная роль: Калтыгин
Ландыш серебристый 2 (2004), роль: Малкин
Невестка (2004), роль: Антон

Гибель Империи (2005), роль: Никитин
Казароза (2005), главная роль: Свечников
Мастер и Маргарита (2005), роль: поэт Иван Бездомный
Убойная сила 6 (2005), роль: Беспалов

Дикари (2006) - Черный
Жаркий ноябрь (2006), роль: капитан Филин
Пороки и их поклонники (2006), главная роль: Владимир Архипов
Ты - это я (2006), главная роль: Андрей

Диверсант. Конец войны (2007), главная роль - Калтыгин
Неидеальная женщина (2007), главная роль - Валера
Я не я (2007), - главная роль - Вкитор Запальцев (оказывается в теле Неделина)

Я лечу (2008), главная роль - Гордеев (хирург)
Петровка, 38. Команда Семенова (2008), главная роль - Андрей Семенов (майор милиции)
Логово змея (2008)
Грязная работа (2008), главная роль - Тимофей Тарасов (частный сыщик)

Котовский (2009), главная роль - Григория Котовского
Любовь на сене (2009), главная роль - Коля Евлашкин.

[b]Озвучивал:[/b]

Три жизни поэта (2010) - голос за кадром (Твардовского)

Жили были ёжики

Эрик Сигал - История любви

Сказка. Лисичка-Сестричка и Волк

[img]http://www.rusactors.ru/g/galkin_v/04.jpg[/img][img]http://www.rusactors.ru/g/galkin_v/vladislav_galkin-16.jpg[/img][img]http://www.rusactors.ru/g/galkin_v/03.jpg[/img]

pepsi · March 1, 2011

[b]Annie Girardot[/b]

[i]Она всегда считала себя оптимисткой и приучила других видеть в ней сильную и уверенную в себе женщину. Может быть, поэтому никто во Франции не заметил, что в течение последних лет жизнь Анни Жирардо постепенно превращается в кошмар. Она не выходит из тяжелой депрессии. Выкуривает в день несколько пачек "Житан". Не пользуется косметикой, не прибегает к услугам пластической хирургии - из-за морщин ее лицо напоминает карту Парижа.[/i]

"Я очень страшная, но мне не для кого быть красивой!" - говорит она. Анни страдает провалами в памяти, и директора театров не спешат предлагать ей роли, опасаясь скандала. Выступая по телевидению, она пишет на ладонях тезисы своих речей, но ее знаменитые быстрые и широкие жесты делают эти шпаргалки заметными для всех.

...Их свела профессия - они познакомились на съемках фильма "Рокко и его братья". Подумать только, что всего за десять лет до этого Анни всерьез собиралась стать акушеркой! Не то чтобы она чувствовала непреодолимое влечение к медицине - просто акушеркой была ее мать, и Анни, выросшая без отца, всегда и во всем хотела быть на нее похожей. Самые яркие воспоминания военного детства - не полуголодное существование и не страх (Анни никогда ничего не боялась), а ночные звонки. Мать вызывали к очередной роженице, и девочка представляла, что и она, когда вырастет, будет брать трубку и спрашивать таким же строгим голосом: "Схватки уже начались? Воды отошли?" - а потом бесстрашно уезжать на велосипеде в темноту, оставляя дома маленькую дочь...

После колледжа Анни поступила в школу медсестер и, даже успела выходить одного недоношенного новорожденного. Впрочем, в то время она уже мечтала о карьере актрисы и продолжала носить белый халат и косынку лишь из упрямства. Мать сама сказала ей: "Попробуй. Почувствуешь себя плохой актрисой - вернешься в клинику. Во всяком случае, медсестра из тебя получится хорошая". В очередное воскресенье Анни пропустила мессу ради того, чтобы прочитать басню перед приемной комиссией. Экзаменаторам она показалась забавной, и девушке ничего не оставалось, как сдать свой белый халат кастелянше. А уже через пару месяцев добросовестная студентка Анни Жирардо, серьезная семнадцатилетняя барышня с длинными каштановыми косами, днем делала свои первые шаги на ученической сцене, а вечерами лихо отплясывала канкан в кабаре "Роз Руж" за семнадцать франков в час.

В ту пору ей было не до романов - они начались чуть позже, когда после окончания Школы драматического искусства Анни приняли в "Комеди Франсез". Попасть в этот театр для французского актера - все равно что достать рукой до звезд: стабильная карьера, высокое положение в обществе и материальное благополучие здесь гарантированы до конца дней. В самом знаменитом французском театре Анни продержалась всего два года и написала заявление об уходе "по собственному желанию". Ей хочется рисковать, пробовать себя в самых разных амплуа, хочется работать в кино - она уже знает, как это увлекательно, потому что снялась в парочке детективов с самим Жаном Габеном! В "Комеди" все слишком благопристойно, чересчур спокойно, а ей хочется жить на всю катушку.

Анни чувствует себя вырвавшейся на волю из тесной клетки и очертя голову бросается и в работу, и в любовь. Она мечтает встретить настоящего мужчину. Мужчину с большой буквы. Возможно, сказывается то, что она никогда не видела своего отца - ей ужасно хочется, чтобы рядом был человек, способный заботиться, защищать, рассмешить, когда грустно, и успокоить, когда страшно... Увы, в окружающей ее актерской среде такого не находится - и Анни крутит романы сразу с двумя, а то и тремя партнерами: может, из нескольких "составных" ей удастся получить некое идеальное "целое"? Все кавалеры Жирардо рядом с ней выглядели настоящими слабаками - она принимала решения, подчиняла их своему ритму жизни, была ненасытна в постели. Чтобы не разочаровать ее, беднягам приходилось стараться изо всех сил... Видя мужчину в первый раз, Анни сразу смотрела на его руки. Если они были красивы и изящны - она решала: этот человек станет ее любовником. У того, кто собирался стать ее мужем - у известного сценариста и режиссера Норбера Карбонно, руки были именно такие. Норбер и Анни даже обручились, их ждала долгая совместная жизнь... Но в один прекрасный день великий Лукино Висконти позвал Анни в Италию, на главную женскую роль в картине "Рокко и его братья", и Норбер не смог удержать ее своими красивыми руками. Анни ехала навстречу своей судьбе.

Январь I960 года. Жирардо прилетела в Рим холодным пасмурным днем. Ей показалось, что никто из съемочной группы не рад ее приезду. Изначально роль Нади предназначалась другой актрисе, которая в последний момент отказалась сниматься, и Висконти был все еще ужасно этим раздосадован; молодой красавчик Делон выглядел капризным и каким-то нервным; а этот итальянец Ренато Сальваторе, "звезда", сыгравшая у себя в Италии добрый десяток ролей работяг-симпатяг, был мрачен, походил на медведя и этим даже немного ее испугал. В общем, Анни ужасно захотелось вернуться в Париж. Она чуть ли не каждый час названивала Норберу - ей так нужны были его веселость и беззаботность!

...Со дня ее приезда проходит больше двух месяцев, когда Ренато приглашает Анни поехать вместе в Милан. (Эту дату - 19 марта - она запомнит навсегда.) Анни отнюдь не мечтает провести целых два дня рядом с этим странным типом, но он предлагает посмотреть на город с крыши знаменитого собора - здесь Висконти снимет сцену объяснения Нади и Рокко. Милан залит солнцем, и Ренато чувствует себя здесь точно рыба в воде: он знает каждый проулок, каждый дом, каждого прохожего - и все знают его. Целый день они гуляют, посмеиваясь над тем, что держатся за руки, как влюбленные, а к вечеру понимают, что и в самом деле влюблены... Ренато чувствует себя с ней как со старым приятелем - оказывается, с Анни можно говорить о чем угодно, для нее нет запретных тем и она уже обо всем успела составить собственное мнение. Но в то же время он замечает, какая опасность таится в этих огромных глазах, в этом дерзком взгляде снизу вверх... В кафе на маленькой площади, где они обедают, Ренато выбирает блюда настоящей итальянской кухни и, не спрашивая Анни, делает заказ: две лазаньи, два салата, два стакана красного вина. Он вообще, похоже, не слишком интересуется ее мнением - ей должно нравиться то же самое, что и ему, ведь она "свой парень"! Насмешливо глядя Ренато в глаза, Анни, до этого дня весьма осторожно относившаяся к алкоголю, залпом выпивает свой стакан. Ренато неутомим и может пешком отмахивать километр за километром - значит, и Анни, которая семенит рядом с ним на высоких каблуках, тоже не должна уставать...

Возле табачного магазина крепкие парни бьют молодого тщедушного воришку. Ренато не задумываясь бросается в самую гущу драки и принимается отчаянно молотить кулаками направо и налево - до тех пор, пока паренек, воспользовавшись моментом, не вырывается на свободу. Возвратясь к Анни, Ренато, гордый как петух, демонстрирует ей свою разорванную в нескольких местах куртку. Зато сам он не получил ни царапины! В небольшом гостиничном номере Ренато курит как паровоз и совсем не замечает того, что через полчаса в комнате становится нечем дышать. Странно, но Анни все это очень нравится - наконец-то перед ней сидит сильный мужчина, чувствующий себя хозяином в этой жизни. Ей хочется, чтобы он распоряжался и ее жизнью тоже. Она совсем не из тех женщин, которым всегда нужно несколько раз сказать "нет", чтобы потом томным голосом прошептать долгожданное "да"... Такого мужчину она ждала всю жизнь, так неужели она станет играть в неприступность? Анни храбро предлагает Ренато провести ночь вместе...

После этой ночи они уже не расставались. Ренато всем твердил: "Если бы Анни согласилась, я бы женился на ней". Анни отвечала на вопросы журналистов со свойственной ей решительностью и прямотой: "То, что мы вместе, - это не рекламный трюк. Я люблю Ренато, а он любит меня".

Небывалый успех фильма "Рокко и его братья", его триумфальное шествие по миру - все это отодвинуто на второй план их любовью. Каждый день Ренато открывал для себя что-то новое в Анни, и эти открытия делали ее для него еще дороже. Ему нравилось ее пренебрежение к дорогой одежде и то, что она ненавидит вечерние туалеты, предпочитая им брюки и джемпера. Ренато казалось, что именно этот наряд подходит ей больше других - ведь Анни невысокая и худенькая, ее прическа всегда небрежна, а взгляд насмешлив и дерзок. Ему нравилось ее открытое лицо, на котором нет и следов макияжа - она только рисовала себе "стрелки", да и то лишь в самых торжественных случаях. Единственная ее "слабость" - дорогое белье (даже через тридцать лет, снимаясь у российского режиссера Валерия Ахадова в фильме "Руфь", Жирардо возмущенно откажется надеть полагающийся ее героине советский хлопчатобумажный бюстгальтер образца 50-х годов: "Я лучше буду сниматься голой, чем в этом парашюте!"). Так же, как и Ренато, Анни обожает животных - она может подолгу "общаться" с бродячей собакой или кошкой. Ренато уже нет-нет да и представлял ее себе хозяйкой их общего дома, где будет много детей, много собак, где всегда шумно, где за большим столом собираются друзья и родные... Когда Анни сказала Ренато, что беременна, он был абсолютно счастлив - ведь теперь она наверняка не откажет ему, когда он сделает ей предложение. И через несколько месяцев Анни Жирардо приехала в дом Ренато в Форте деи Марли в качестве официальной синьоры Сальваторе.

Она превращается в настоящую итальянку - ходит на рынок с большой сумкой, лихо и азартно торгуется, дома готовит пасту и лазанью, печет каноли. В июле в семье появляется ребенок - дочка Джулия, хорошенькая, как куколка... Первые три года жизни Джулии - самые счастливые для Анни. Она немного снимается у итальянских режиссеров (не важно, в каких картинах, главное для нее - не уезжать далеко от дома). Если Анни несколько часов не видит Ренато, ее сердце замирает от тревоги за него: он слишком порывистый, слишком упрямый, он обожает риск, опасность и словно создает их для себя сам! В первые же месяцы их совместной жизни Ренато, невзирая на то, что Анни была беременна и ее живот становился день ото дня все больше, решил во что бы то ни стало научить ее кататься на лошади и одолевать крутые спуски на горных лыжах. Анни сразу убедилась в том, что осторожность и Ренато - понятия несовместимые. Когда ее муж спускался с горы, стоявшие рядом с ней лыжники кричали друг другу: "Погляди туда! Этот идиот непременно сломает себе шею!" На одной из прогулок лошадь Ренато понесла и ему едва удалось ее остановить. Подъехав к зеленой от ужаса Анни, Ренато спокойно сказал ей: "Такие происшествия помогают почувствовать себя живым..." Эту фразу Анни вспоминала всякий раз, когда Ренато садился за руль. Его глаза сияли, если ему удавалось выжать из машины "все соки". Даже присутствие рядом жены и маленькой дочери не останавливало бешеной гонки. Тот же азарт, с каким он водил машину, Ренато вкладывал в любую игру. Даже играя в лото с маленькой Джулией, он кричал и спорил на полном серьезе и совершенно искренне огорчался, когда дело пахло проигрышем. Что уж говорить о картах?! Долгое время его любимым партнером по преферансу был Адриано Челентано, так же как и Ренато, способный сидеть за карточным столом сутки напролет. (В одну из таких ночей Челентано поставил на кон и проиграл свой новый "мерседес".) Анни не любила играть, и всю ночь ей приходилось сновать между комнатой и кухней, резать бутерброды и жарить картошку, приносить все новые и новые бутылки вина...

Тот же неистовый темперамент Сальваторе проявлял и в любви. Стоило им только прикоснуться друг к другу - и одежда летела в разные стороны. И ему, и ей нравилось заниматься любовью в самых "экзотических" местах, нравилось бегать друг за другом по всему дому, хохоча, крича, роняя стулья... Со временем их страсть не только не угасала, а наоборот, становилась все жарче. Ренато оказался не только страстным любовником, но и нежным, заботливым мужем и отцом. Правда, заботу он понимал по-своему... Согласившись на предложение итальянского режиссера Марко Феррери, Анни очень быстро пожалела об этом - они с режиссером не могли найти общего языка, каждый, даже самый пустячный разговор заканчивался скандалом. Режиссер настаивал на своем, актриса не желала уступать. Однажды она вернулась домой в слезах. Поняв, что причиной ее слез явился Марко, Ренато стал быстро одеваться: "Никто не имеет права кричать на мою жену! Я просто набью морду этому подонку!" Анни едва удалось уговорить мужа оставить все как есть, ведь в конфликте прежде всего была виновата она сама. Ренато, ворча, остался дома, но Анни была восхищена его порывом - вот он, человек, способный встать на ее защиту!

...Если бы это было возможно, Анни осталась бы в Форте деи Марли навсегда, но... Она начинает тосковать по работе, ей необходимо кино. И кроме того (хотя Анни еще не признается в этом даже себе самой) ей хочется немного отдохнуть от Ренато. Последнее время он, ужиная с друзьями, все чаще "перебирает" виски и анисового пастиса. За свои тридцать три года Анни никогда не жила под одной крышей с пьющим мужчиной. Ей совсем не нравится взвинченный, шумный Ренато по вечерам, ее пугает его виноватая нежность утром... Вскоре у Анни появляется отличный повод для того, чтобы уехать - Марсель Карне приглашает Жирардо сняться в его фильме. Работа, которая когда-то познакомила Анни и Ренато, теперь разводит их...

Накануне ее отъезда Ренато напивается так, что ей становится по-настоящему страшно. Он просит ее: "Не уезжай! Останься здесь, со мной! Я боюсь потерять тебя..." Но эти просьбы не так-то легко понять, потому что произносящий их человек еле ворочает языком. Вечером Анни перетаскивает в кровать заснувшего на полу Ренато, кладет ему руку на лоб, гладит его большую "медвежью" голову, а утром садится в самолет, вылетающий рейсом Рим-Париж...

С этого дня для нее началась другая жизнь. Она много снималась, о ней стали писать престижные журналы, ее работы отмечали влиятельные критики. Время от времени журналисты спрашивали ее о муже, Ренато Сальваторе: где он сейчас? почему не снимается? В отличие от жены Ренато действительно появлялся на экране все реже. Конечно, такое положение дел уязвляло его самолюбие - не только как актера, но и как мужчины. Ренато стало казаться, что он потихоньку превращается в "мсье Жирардо". Качества Анни, которые поначалу приводили Ренато в восторг, - ее самостоятельность, стремление быть независимой, ее умение бросаться в работу, как олимпийская чемпионка в бассейн, - теперь начинают его раздражать. Она зовет его в Париж - он не хочет оставлять Рим. По ночам ее будят телефонные звонки: "Ответьте, вас вызывает Италия!" Ему так плохо без нее, он просит ее приехать, бросить все... Чаще всего она так и поступает. Обычно Ренато ждет ее в их доме в Риме, он счастлив, он сияет от радости. Они отправляются в горы, катаются на лыжах... Но однажды Анни прилетает и узнает, что синьора нет дома. "Очевидно, он в траттории", - говорит ей прислуга, опуская глаза. Анни методично обходит несколько заведений, расположенных поблизости. В одном из них за столиком в углу сидит человек - один из тех завсегдатаев, которые остаются в баре до самого закрытия. Анни радостно машет ему рукой. Однако человек никак не реагирует на ее появление. В первый момент Жирардо кажется, что она ошиблась. Но следующий шаг уничтожает последние сомнения: это Ренато, но он смотрит ей в лицо пустым невидящим взглядом и, кажется, совершенно ее не узнает. Заметив отчаяние на лице Анни, бармен успокаивает ее: "Такое иногда случается... Не расстраивайтесь, мадам, к утру все пройдет!" Утром Ренато покаянно твердит ей, что это больше не повторится, что и напился-то он по одной простой причине - ему слишком тяжело без нее... Проходит месяц-другой, и в следующий приезд Анни застает ту же картину. Иногда ее ждет разгромленный после ночного пиршества стол и муж, страдающий от тяжелого похмелья... Иногда он куда-то уходит поздно вечером, и к утру его, пьяного в стельку, доставляет домой добросердечный таксист... Часто на лице Ренато Анни видит синяки и царапины - значит, он опять нашел повод ввязаться в драку...

Однажды, вернувшись в Рим после очередной премьеры, она встретила совершенно другого Ренато - трезвого и мрачного. До него дошли слухи о том, что у его жены бурный роман с партнером по картине. Он требует объяснений. Она говорит, что не намерена давать ему отчет и если он подозревает ее во лжи - что ж, тем лучше! В ярости Ренато дает ей пощечину. Анни пытается оставаться сдержанной и холодной, но через секунду уже ничего не видит от слез... А еще через мгновение Ренато опускается перед ней на колени, целует ей руки, просит простить... Он рассказал ей о том, что произошло несколько дней назад, и это долгие годы будет преследовать Анни как ночной кошмар: узнав, что она ему изменяет, Ренато попытался застрелиться из своего старого коллекционного пистолета марки "беретта", но в последний момент выстрелил в потолок... Неожиданно Анни понимает, насколько Ренато слаб и уязвим, понимает, что из них двоих помощь и защита нужна в первую очередь ему - этому физически крепкому, красивому мужчине, а не ей, способной выдержать все... Анни всегда мечтала о мужчине, который будет распоряжаться ее жизнью, который окажется сильнее и мудрее, чем она. Но, очевидно, где-то наверху решили, что этой ее мечте не суждено сбыться.

Две недели они проводят вместе и не расстаются ни на минуту. Ренато выглядит как человек, перехитривший страшную беду, а Анни... Теперь в ее любви к мужу больше жалости: это чувство похоже на то, с каким она смотрела на Джулию, когда та была совсем маленькой... Ренато и Анни любят друг друга в эти две недели так сильно и нежно, как никогда раньше. А потом Анни возвращается в Париж, где друзья твердят ей: "Так нельзя! Скоро тебе вообще не будут давать ролей - все знают, что когда твой Ренато позвонит опять, ты бросишь все и помчишься его спасать даже в день премьеры". И Анни понимает, что это правда.

Хуже всего ей было по вечерам. Она уже не могла оставаться одна в своей квартире на площади Вогез. Даже будучи больной, с температурой, она выходила из дома и бродила от одной забегаловки к другой. Иногда пробовала напиться, но то ли алкоголь не приносил ей утешения, то ли у нее на редкость трезвая голова... Анни все чаще вспоминала те три счастливых года и думала о том, как сейчас хорошо было бы родить ребенка: появление малыша могло бы остановить Ренато в его медленном сползании в пропасть и снова объединить их странную семью в большом доме в Форте деи Марли. Но детей у нее больше не было.

Однажды на съемках в Нью-Йорке Анни почувствовала, что ей до жути хочется домой. Но куда? Где ее дом? В Париже, где живет мать и где ее ждет пустая квартира? В Риме, где сейчас Ренато? В Кортина, где отдыхает Джулия, с возрастом ставшая настоящей итальянкой? Вернувшись в Париж (все-таки в Париж!), она вошла в квартиру, легла на диван, у изголовья которого всегда стоит телефон, и вдруг поняла, что смертельно устала - от себя, от такой жизни, от всего на свете... Когда через две минуты раздался звонок и телефонная трубка прокричала голосом Ренато: "Ты вернулась? Приезжай! Ты мне нужна!", Анни ответила бесцветным голосом: "Я не могу никуда ехать. Устала".

Именно в это время Клод Лелуш, режиссер, недавно потрясший весь мир своей картиной "Мужчина и женщина", пригласил Жирардо на пробы - он начинал снимать новый фильм...

Ей тогда и в голову не приходило, что для Лелуша ее приезд - исполнение давней мечты. Десять лет назад он увидел ее на съемках какого-то фильма и поклялся, что Анни непременно будет у него сниматься. Клод смотрел на Анни влюбленными глазами, и она сразу же заметила, какие красивые у него руки... Он был женат, она - замужем, но это ничему не помешало...

Лелуш старался предугадать каждое желание Анни, окружил ее такой заботой и таким вниманием, что иногда рядом с ним она чувствовала себя маленькой девочкой. В газетах появлялись их фотографии вместе - Жирардо ничего не опровергала и не объясняла. Она знала, что вместе с последним съемочным днем закончится и этот самый спокойный в ее жизни роман, а она и пальцем не шевельнет, чтобы продлить его хоть на день. Просто сейчас ей нужен был человек, который помог бы обрести равновесие, успокоиться, отдохнуть от этой бесполезной борьбы с самой собой... Много лет спустя, уже после смерти Ренато Сальваторе, Анни вновь согласится сниматься у Лелуша. Все, что прежде так восхищало ее в Клоде, будет теперь раздражать. Негромкий голос, мягкая улыбка, изящные жесты... А самое главное - эта нежность в его глазах, когда он на нее смотрит. Жирардо, всегда такая терпеливая и послушная на съемочной площадке, превратится в сущую мегеру. И в конце концов крикнет Лелушу: "Не смей смотреть на меня своими коровьими глазами! Или ты объяснишь, что нужно делать в этой сцене, или я брошу все это дерьмо к черту!"

...Когда она встречается с Ренато после долгой разлуки, его глаза полны слез. Он уже знает о том, как она жила последние месяцы. Он говорит Анни, что она и Джулия - единственная его радость, что его жизнь кончена, что кино обмануло его надежды. По-прежнему лучшим фильмом Ренато остается "Рокко и его братья", и он чувствует себя неудачником... Анни не устает повторять ему: "Твой звездный час еще не пришел. Ты заслуживаешь его, и это время вот-вот наступит". Ренато грустно улыбается: он не слишком верит в эти утешения. Он больше не просит Анни остаться с ним, понимая, что это невозможно. Отсюда, из Рима, он не в состоянии влиять на нее, запрещать или позволять что-то. Теперь, когда он почти не снимается, он мог бы переехать в Париж, но гордость не позволяет ему решиться на этот шаг. Он не сделал этого, когда был силен и молод, он боялся, что его будут называть "мсье Жирардо", а сейчас он постарел, почти спился, стал тяжелым на подъем, и ему уже не по силам что-либо менять...

Время шло, а звездный час Ренато Сальваторе так и оставался пустым обещанием. Анни приезжала к нему в постепенно дичавший дом в Риме, чтобы побыть там пару дней и снова вернуться в свою собственную, не всегда счастливую жизнь. Она едва не разорилась, взяв на себя расходы по постановке пьесы, написанной ее близким другом Бобом Деку, едва не попала в больницу с проломленной головой, после того как другой ее близкий друг, Бернар Фриссон, запустил в нее мраморной пепельницей. Каждый раз после возвращения из Рима ей требовалась сильная эмоциональная встряска, которая хоть на время помогла бы забыть о человеке, бог знает во что превратившем ее жизнь. Анни бросалась за утешением и к алкоголю, и к наркотикам. Она то ходила по ресторанам, объедалась изысканными блюдами, не чувствуя их вкуса, то устраивала добровольную голодовку и так стремительно худела, что близкие начинали всерьез опасаться за ее жизнь.

В 1988 году, отдыхая на Средиземном море с дочерью и внучкой, Анни Жирардо узнала о том, что Ренато Сальваторе умер. Что она почувствовала? Груз, который она тащила долгие годы, наконец упал с ее плеч. Теперь не нужно больше вздрагивать от телефонных звонков, метаться между Римом и Парижем, утешать, успокаивать, жалеть, припоминать старые обиды... Но эти мысли быстро ушли: Анни поняла, что смерть Ренато - лишь начало новой разлуки с ним. И это горькое чувство отныне навсегда остается с ней.

(c)
[i]
Независимая, сильная, но невероятно трогательная, по-детски открытая — Анни Жирардо была и в жизни воплощением своих героинь. А всем поклонникам казалось: вот она, настоящая француженка. Стильная короткая стрижка, завораживающий низкий голос с хрипотцой, папироса «Житан» в руке.
[/i]
Ущла из жизни Величина... Не звездочка...
Скончалась гениальная актриса.. Светлая память...

[media]http://www.youtube.com/watch?v=47rvqj0BlLY[/media]

pepsi · March 27, 2011

Элизабет Тейлор

[img]http://i279.photobucket.com/albums/kk123/vlad_ab/taylor.jpg[/img]
[font="Book Antiqua"][i][b]“Everything was handed to me. Looks, fame, wealth, honors, love. I rarely had to fight for anything. But I’ve paid for that luck with disasters.” - Elizabeth Taylor[/b][/i][/font]

Друзья ласково зовут ее Лиз. Она очень любит красоту. У нее богатые и со вкусом обставленные дома и виллы. Местом ее постоянного проживания является Беверли-Хиллз - трехэтажный особняк, закрытый от посторонних глаз высокой оградой.

На прогулки Элизабет Тейлор выезжает в роскошных автомобилях. Наряды ей шьют величайшие модельеры, признанные асами своей профессии: канадец Ллойд Дэвид Клейн, считающийся одним из самых эффектных дамских портных, способный из любой женщины создать «сказочное зрелище», и итальянец Валентино Гаравани, «признанный аристократ из аристократов мира» в своей профессии, как величают его постоянные клиентки - Софи Лорен, Джейн Фонда, Джина Лоллобриджида. Появляясь на великосветских приемах, она продолжает вызывать восхищение даже у женщин.

Красивая прическа - это фирменный знак любой женщины. Элизабет Тейлор, понимая это, обращается к услугам «легендарного Александра», владельца самого уникального салона красоты, расположенного в центре Парижа.

Элизабет Тейлор любит не просто драгоценности, а украшения, являющиеся музейной редкостью. Она их обожает. Грудь, уши, шею, пальцы рук украшают алмазы и бриллианты. Майкл Тодд подарил ей в двадцать четыре года бриллиант в 30 карат, диаметром полтора дюйма, а в придачу автомашину марки «роллс-ройс» и картины Дега... На тридцать первом году ее жизни Ричард Бартон преподнес бриллиант Круппа 23,3 карата, жемчужину «Прегрина», подаренную Марии Тюдор в 1554 году, и уникальное колье, где царствует бриллиант «Тадж Махал». Но, несмотря на свою страсть к «золотым погремушкам», Элизабет легко расстается с ними, когда необходимо дать крупные суммы на благотворительные цели...

«Верьте мне, с бурными романами покончено навсегда». Эти красивые слова Элизабет Тейлор опрометчиво произнесла в мае 1950 года перед журналистами. Ей было восемнадцать лет, и первым мужем, приведшим юную красавицу в подвенечном платье к алтарю, стал миллионер Ник Хилтон, сын знаменитого короля не менее знаменитых отелей, выстроенных его фирмой во многих странах мира. Так Элизабет стала обладательницей большого количества акций, автомобиля марки «кадиллак», обручального кольца стоимостью в 50 тысяч долларов и уникальных норковых шуб...

«В любви нужна гармония... Как только она улетучивается, наступает охлаждение и становится довольно жестко и неуютно. Апатия возникает от будничных впечатлений, которые наслаиваются ежедневно. Наступает момент, когда от них нужно избавляться...» - рассуждала Тейлор.

С Хилтоном она смогла выдержать всего лишь около года. Эмоции и любовь прошли быстро. Молодой, стройный и на вид скромный красавец был алкоголиком. А слова, сказанные ею на пороге церкви, еще долго цитировались журналистами.

После первого развода Элизабет Тейлор в двадцать лет влюбилась в Майкла Уиндинга, сорокалетнего английского актера. Этот брачный союз был более прочен и продолжался пять лет - с 1952 по 1957 год. Элизабет Тейлор родила двоих сыновей. В эти годы совместной жизни с «абсолютным джентльменом» актриса интенсивно снималась в фильмах, и у нее почти не оставалось времени для семьи. Вновь наступает разрыв - и новый брак.

«За всю свою жизнь я по-настоящему любила двоих человек: Майкла Тодда и Ричарда Бартона», - эти слова Элизабет Тейлор произносила неоднократно до встречи с Лэрри Флоренски, ее последним мужем.

К глубокому сожалению, жизнь с Майклом Тоддом была у Элизабет недолгой. На третий брак судьба отпустила всего лишь полтора года - 1957-1958. Майкл, который был на двадцать пять лет старше Элизабет, трагически погиб под обломками горящего самолета, подаренного жене и в ее честь названного «Счастливая Лиз». Жестокая ирония судьбы... В память об их любви осталась девочка, также названная именем матери. «Мы жили с такой интенсивностью, - вспоминала Элизабет, - что многим любящим парам хватило бы на целую жизнь. Я страстно любила Майкла с его порой безумными причудами...»

Майкл Тодд был крепким и уважаемым продюсером в Голливуде. Любил не только финансировать фильмы, но и устраивать пышные премьеры, созывая на «гулянку» многочисленных гостей. На этих банкетах, как писали газеты, «кроме знаменитостей, демонстрировались индийские и африканские слоны, а шампанское для гостей поставлялось цистернами...»

Элизабет Тейлор тяжело переживала трагедию. И само страшное событие, и толпы пришедших на похороны и жаждущих увидеть воочию кинозвезду в ее горе вывели Элизабет Тейлор из нормального состояния.

После похорон Майкла Тодда она никого не хотела видеть и принимать, находилась в глубоком трансе. На помощь пришел молодой певец Эдди Фишер, который был ее соседом. Своим постоянным присутствием он смог вывести Элизабет Тейлор из депрессии и одиночества. А в 1959 году он стал ее четвертым мужем. Это был очень спокойный, стеснительный, интеллигентный мужчина, без памяти влюбленный в Элизабет. Он разорвал свой брак с известной актрисой Дебби Рейнольд и с мая 1959 года стал сопровождать свою новую жену. В это время начались съемки фильма «Клеопатра», и Тейлор добилась, чтобы ему также платили зарплату - 1200 долларов в месяц. Везде, где бы Эдди Фишер ни находился - в самолете, поезде, ресторане, на улице, - он тихо напевал новую американскую песенку «Ой, мой папочка...»

Пресса, информирующая о скандалах, происходивших на съемочной площадке фильма «Клеопатра», решила заинтересовать своих читателей взаимоотношениями между Элизабет и ее мужчинами: Эдди, Джозефом Манкевичем, режиссером, и Ричардом Бартоном, исполнителем роли Марка Антония. В одних статьях утверждалось, что Элизабет любит Фишера, в других - Джозефа Манкевича. Ведь это она добилась, чтобы он снимал фильм «Клеопатра».

На самом деле рядом с Элизабет находился совсем другой мужчина, о котором она уже давно тайно мечтала. В его коренастой, ловко скроенной фигуре, ощущалась земная сила, во взгляде - испепеляющая страсть, в характере - несгибаемая твердость и эмоциональность. Элизабет Тейлор не могла оставаться равнодушной. Да, Эдди Фишер - интеллигентный муж, но его ценность заключалась только в том, что он никому не доставлял хлопот: беспрекословно ходил за женой и носил ее тяжелое норковое манто. Элизабет Тейлор высоко ценила его старания, но ее тайная страсть все росла, и в 1964 году она из любовницы стала законной женой Ричарда Бартона. Его второй женой, а он ее пятым мужем...

Первая встреча с женщиной его мечты произошла у Ричарда Бартона в 1953 году в Голливуде и закончилась эротическим фиаско для «британского петуха», писал П. Штолль в журнале «Зеркало». Они встретились в компании на одной из вечеринок. С отсутствующим взглядом обворожительно прелестная Элизабет возлежала на одном из диванов, потягивая крепкий напиток и совершенно игнорируя его. Ричарду удалось поймать лишь один беглый взгляд, в то время как он делал ставку на энергичный флирт. Юная Элизабет Тейлор находила его заносчивым, дерзким. Ричард Бартон - «восходящая звезда» - был, что называется, разочарован до слез. Он уже тогда пользовался дурной репутацией, его считали агрессивным и вспыльчивым парнем с действительно животной сексуальной энергией - и одним из самых горьких пьяниц. Он у своего коллеги Стюарда Гранжо без особого труда отбил очаровательную и изысканную Жанну Симон, а в его апартаментах не раз видели обнаженных женщин...

Когда он начал «амурную аферу с американской мадонной» Элизабет Тейлор - суперзвездой, ему пришлось разорвать контракт с шекспировским театром, где его законно считали единственным наследником великого Лоренса Оливье, главным исполнителем в пьесах Шекспира.

«Клеопатра» - суперфильм Голливуда - свел Элизабет и Ричарда в 1961 году в Риме. Бартон был женат на актрисе, однако это ему не мешало уверенно и непоколебимо преследовать красивых женщин. И на глазах у публики началось представление в духе сексуальной революции. Это было неслыханно, почти чудовищно: Бартон и Тейлор открыто нарушали супружескую верность, прелюбодействуя, «служили дьяволу». Звезды бездумно освободили себя от лицемерия, стали символами для прорыва нового времени - эры раскрепощения сексуальности. Когда Бартон представлял свою возлюбленную и говорил: «Моя маленькая еврейская ветреница», или «мисс бюст», то ему аплодировали и молодые, и старые, люди с консервативным мышлением и без всяких комплексов... Ватикан был шокирован этими эротическими выходками. В Конгрессе США существовало серьезное мнение, что нужно немедленно отказать греховодникам во въездной визе.

Бартон блаженствовал: он завоевал лучшую, красивейшую и известнейшую женщину мира. Они оба развелись и заключили между собой новый брачный союз. Венчание состоялось в канадском городе Торонто. Они восхитительно провели свой медовый месяц.

Друзьям и покровителям Бартона все это очень не понравилось. Из Лондона с предостережением телеграфировал Оливье: «Ты хочешь быть известным драматическим актером или стать фирменным товаром?» Все предостерегали Бартона относительно Тейлор, этого «чудовища», и напоминали ему, что он заключил фаустовский союз и продал свой талант за богатство и любовь. Но Ричард и Элизабет находились в любовном опьянении, длившемся долго и ставшем достоянием средств массовой информации. Элизабет тоже была очень активной в сексе; как и Бартон, она пользовалась дурной славой «винного клапана». Ричард называл ее «океаном», так как она была «без границ»...

Супружеская пара оставалась секс-аттракционом десятилетия. В Нью-Йорке необходимо было перекрывать улицы, когда выезжала чета Бартонов; перед отелями патрулировали охранники с автоматическим оружием. Люди зачарованно смотрели на этот чувственный союз...

«Я хочу быть богатым, богатым, богатым...» - провозглашал Ричард и постоянно увеличивал свою казну. Элизабет купила мужу одну из оригинальных картин Ван Гога за 275 тысяч долларов. Приобрели сверкающую белизной яхту, реактивный самолет... Он «увешал» ее шикарными драгоценностями, купленными у одного римского ювелира. Ричард заявлял: «Моя божественная, тяжеловесная, невыносимая, тронная жена коллекционировала бриллианты и алмазы...»

Ричард был на шесть лет старше Элизабет. Чем же он стал для знаменитой звезды? «Мое счастье, что я стала его женой, - откровенничала Элизабет. - Хочу быть женой Ричарда Бартона... Хочу быть его тенью. Может, мои слова вам покажутся смешными, но с ним я могу жить в пустыне и в шалаше...» На специальных самолетах из разных стран им доставляли те продукты и напитки, которые влюбленные желали. Свободное время они проводили в экзотических странах. В общем, они ни в чем себе не отказывали.

Супруги дополняли друг друга не только в сексе, но и в творчестве. Ведь Ричард Бартон, сойдясь с Тейлор, вынужден был уехать в Америку, где его не знали, и начать сначала свою жизнь в искусстве. Вместе с Элизабет они снялись в фильмах, которые принесли им признание: «Отель «Интернациональ»«, «Кто боится Вирджинии Вульф?», «Укрощение строптивой».

С Ричардом Бартоном Лиз стала приобщаться к горячительным напиткам... Постепенно пристрастие к выпивке превратилось в длительные и порой безобразные запои. После очередной пьянки они решили разойтись... Уже после развода Элизабет Тейлор, отвечая на вопрос: «Как вы относитесь к браку?», сказала: «В первый брак девушка обычно вступает от помрачения рассудка... И только во второй - от настоящей любви...» - «А что с третьим браком?» - «В третий - по страсти... А в четвертый - от опытности...» - «А как же с пятым?» - «В пятый - с надеждой...» - «А в шестой?» - допытывались дотошные журналисты. Божественная Лиз удивилась: «Минуточку, вы знаете женщину, которая вступила в брак шестой раз? - спросила она и воскликнула: - Дайте мне ее адрес!» Очень скоро, через каких-то пару недель, она сама вышла замуж в шестой раз - и вновь за Ричарда Бартона. Веселые журналисты послали ей ее собственный адрес.

Элизабет и Ричард дважды разводились и дважды вступали в брак, интуитивно чувствуя, что жить и творить друг без друга им очень тяжело. Да и божественная Лиз признавалась, что панически боится дня, когда она останется без Бартона: «Каждый день меня ждет опасность потерять его. Он нужен мне, чтобы я была счастливой... Он является центром моей жизни...» Первый брак Элизабет и Ричарда длился десять лет - с 1964 по 1974 год, второй - с 1975 по 1976-й.

Когда у Ричарда Бартона в так называемые «фазы самокритики» художника возникала непреодолимая меланхолия, она зачастую выливалась в необъяснимые приступы гнева, алкогольные эксцессы. «В хорошие дни, - писал он в дневнике, - проглатывал по три бутылки водки, однако на этом, естественно, вечер не заканчивался...» Ежедневный расход табака возрастал до ста сигарет. В «тихие» дни в своем доме у Женевского озера, где он хранил богатейшую библиотеку, Бартон читал романы и стихи, философские трактаты и эссе - Камю, Джойса, Бодлера.

В августе 1984 года его похоронили. Несмотря на то, что Бартон был уже мужем актрисы Стейли Хелл, а Элизабет Тейлор - женой своего очередного мужа, для нее смерть Бартона явилась ударом. Ее нервная система, подточенная большим количеством спиртного, была настолько истощена, что встал вопрос о жизни и смерти...

Через несколько месяцев после похорон Ричарда Тейлор сочеталась браком с богатым и умным Джоном Уорнером. Обаятельный стройный джентльмен с безукоризненными манерами, видный республиканец выдвинул свою кандидатуру в Сенат и в 1978 году был избран.

Знаменитый бал 1982 года, на который поздравить Элизабет Тейлор приехала вся Америка, стал для нее особенным не только по этой причине. Она последний раз публично появилась с Джоном Уорнером... И хотя с сенатором был уговор не высказываться об их разводе в печати, Лиз не выдержала: «Быть женой сенатора совсем нелегко. Существование ужасно одинокое, я бы никому не пожелала... Я действительно любила его, на самом деле любила. Я хотела быть лучшей женой на свете. Ходила на все приемы, слушала все эти скучные речи. Но для Джона жизнь - это работа. В ней ни для кого нет места. А моя жизнь не имеет смысла - все что мне оставалось, сидеть дома и смотреть телевизор».

Многочисленные романтические увлечения... Если верить прессе, то голландец Генри Уайнберг судился с нею за то, что кинозвезда якобы незаконно пользовалась его любимыми духами! С мексиканским адвокатом Виктором Луна она объехала весь свет в начале 80-х годов. Киноактер Уоррен Битти, символ секса в Голливуде, также был ее мимолетным увлечением... Лиз была в дружеских отношениях (возможно, перераставших в кратковременные связи) с мультимиллионером Малколмом Форбстом, актерами Роком Хадсоном, Энтони Перкинсом и певцом Майклом Джексоном...

У Лиз Тейлор четверо детей. Трое своих и один приемный - девочка Мария родом из Германии. Она родилась в очень бедной семье и чудом после операции осталась в живых. Двое сыновей рождены от второго брака - с Майклом Уиндингом, а отцом дочери является Майкл Тодд.

«Я всегда мечтала о большой семье, - говорила актриса. - Дети самое лучшее для меня утешение в жизни. Хочу признаться, я никогда не ощущала себя лучше, чем в период, когда ждала ребенка. Его рождение - самое таинственное и непередаваемое земное чудо. Чудо из чудес!»

Есть женщины, которые утверждают: мужчина - это ошибка природы. Элизабет Тейлор всю свою жизнь отдала им и думает совсем иначе: «Если он - настоящий мужчина, то создан для того, чтобы возбуждать нашу кровь. В своей жизни я не была обижена вниманием красивых мужчин. Они любили меня. Я отвечала им тем же...»

Из ее восьми мужей четверо находятся в «царстве теней». Впервые Элизабет Тейлор соприкоснулась со смертью в 1955 году, когда трагически погиб ее друг Джеймс Дин, блистательный актер, ставший после смерти «идолом» для многих поколений американцев. Тогда ей было двадцать три года...

После развода с Джоном Уорнером Элизабет Тейлор приняла решение пройти курс лечения в спецклинике Центра имени Бетти Форд. Большая часть клиентов были молоды. В этой молодежной толпе, лечившейся и веселившейся, она своим острым взглядом выделяет мужчину средних лет. Им оказался тридцатидевятилетний строительный рабочий Лэрри Фортенски. Элизабет Тейлор влюбилась в него.

В 1991 году Лэрри Фортенски стал мужем Элизабет Тейлор. Медовый месяц они отпраздновали на берегу Тихого океана, поселившись в скромном уютном отеле. Каждое утро Элизабет Тейлор в длинном марокканском платье, купленном после грандиозной свадьбы, состоявшейся на вилле Майкла Джексона, который стал ее посаженым отцом, появлялась на пустынном пляже. Она подставляла свое нежное лицо под ласковые лучи южного калифорнийского солнца, радуясь новой жизни. Жизни без алкоголя и наркотиков... Они питались гамбургерами, обильно политыми кетчупом... «Рядом с Лэрри я, кажется, счастлива, как со своей первой любовью. Я нахожусь сейчас в прекрасной душевной и физической форме», - утверждала Лиз Тейлор.

Увы, разводом завершился и этот брак. С Фортенски, который на поверку оказался далек от идеального мужчины, Тейлор рассталась в 1996 году. Когда известный телеведущий Ларри Кинг спросил у нее в прошлом году, не собирается ли она снова выйти замуж, Элизабет ответила: “Что? Вы шутите?!” В мужчинах она, похоже, разочаровалась.

В последние годы Тейлор практически не снимается. В феврале 1997 она перенесла сложную операцию по удалению опухоли мозга. И выдержала это испытание. А отсутствие Элизабет на экране не отразилось на ее популярности и славе. В том же 1997 году престижный британский журнал “Эмпайр” включил Элизабет Тейлор в список 100 лучших киноактеров всех времен и народов. На обложке журнала “Пипл” она появлялась 14 раз, уступив только принцессе Диане. Тейлор прославилась еще и как известный общественный деятель, превосходный парфюмер, создав коллекцию изысканных духов: “Страсть” (1987), “Белые бриллианты” (1991), “Бриллианты и рубины”, “Бриллианты и изумруды”, “Бриллианты и сапфиры” и “Черные жемчужины” (1995). Эти названия неслучайны — Элизабет владеет одной из лучших частных коллекций драгоценных камней в мире.

В мае 2000 года Элизабет Тейлор получила от королевы Елизаветы II почетный титул Dame, равноценный титулу баронета или рыцаря у мужчин.

Свое 70-летие легендарная актриса праздновала целую неделю. Она радуется жизни и не боится говорить о смерти. Недавно у Тейлор спросили, какую надпись она хотела бы видеть на своем надгробии. Кинозвезда усмехнулась и ответила: “Здесь лежит Элизабет. Она ненавидела, когда ее называли Лиз”

(C)
[font="Book Antiqua"][i][b]
"Мне нравилось быть в центре внимания, но я воспринимала это как часть собственной работы. А что, я красивая, молодая, знаменитая, успешная, почему бы мне не делиться этими настроениями и достижениями с людьми? Впрочем, довольно часто я перенасыщалась, и меня отвращало все, что связано со славой."[/b][/i][/font]
[img]http://s39.radikal.ru/i083/1103/f9/26d9859ec3d0.png[/img]
[font="Book Antiqua"][i][b]Странная вещь! Терпение приходит с годами. Чем меньше остается лет жизни, тем больше наша способность к терпению. [/b][/i][/font]
[img]http://s40.radikal.ru/i089/1103/75/e239fbc4afa3.png[/img]
[font="Book Antiqua"][i][b]Я часто думаю: почему я еще живу? Вообще уже не должна бы. Наверное есть какие-то причины, по которым Господь дает мне еще пожить. Может я должна еще что-то сделать? В общем я все время ищу, что бы это могло быть и непременно сделаю то, что нужно![/b][/i][/font]
[img]http://www.fresher.ru/images7/elizabet-tejlor-v-fotografiyax/47.jpg[/img]
[media]http://www.youtube.com/watch?v=s0l6gfn54-E[/media]
[img]http://24.media.tumblr.com/tumblr_liijm677sJ1qbuwpuo1_r2_500.png[/img]

pepsi · March 30, 2011

[b]Людмила Марковна Гурченко[/b]
[font="Book Antiqua"][i][b]
Людк,а Людк (с)или женщина эпоха...
[/b][/i][/font]

[i]Дорогой мой народ! Зрители-читатели. Я живу и работаю для вас. На съемках предощущаю, как вы улыбнетесь или заплачете, глядя на экран, в театре ваши аплодисменты для меня -- как взлет в небо, как водка, как адреналин! Много небылиц, сплетен... Лучше я сама напишу. Роли - это ведь была в чем-то и моя судьба. Под маской героини исповедуюсь я сама, и кто знает, если бы у меня была счастливая семейная жизнь, нашлись бы проникновенные слова, парадоксальные мысли и "ходы", которые вырывались в ролях и оставались на экране? Если бы после посмертной реабилитации свекра - Бориса Пильняка - я впустила в свою жизнь трагедию народа на сто процентов -- нет, ничего бы я не сыграла. Не было бы ни "Карнавальной ночи", ни "улыбки без сомненья" - одни горькие сомнения. А как же 1 Мая? Самый светлый праздник! А как же "за Родину, за Сталина"? А Победа? Все тогда смешалось в моей темной совковой голове...

Когда сегодня по ТВ идут программы "Как это было", "Совершенно секретно", я жадно вглядываюсь в лица свидетелей прошлых событий. Но ни хроника, ни их воспоминания не воспроизводят страха, который въелся в поры, сосуды. Что такое в 58-м оглушительная статья в газете? А тем более фельетон... Это тихая одиночная камера. Тихая, потому что замолкает телефон. И друзья проверяются лишь тем, постучат они к тебе или навсегда исчезнут... Мое уничтожение началось с вечно молодой газеты "Комсомольская правда". Я вместе с советским народом верила в дух юного бесстрашия, живущий в сером сталинском здании на улице Правды. А потом... Что же со мной случилось с тех самых лет? Была ли после того у меня молодость, беззаботная и розовая, как должно быть в 20? Нет, я уже никогда не была молодой. Только притворялась. Носила маску жизнерадостной девушки. А всего-то - пара статей в прессе любимой Родины.

"Оттепель" и 70-е приучили меня читать "Театр", "Искусство кино" и другие толстые журналы. И в 96-м, встретившись после репетиции со "скандальным" журналистом "Комсомолки", я открыла свое восторженное, как говорил Бернес, "хавало". Начинаю с подъемом о наболевшем, о том, что меня наполняет, и вижу холодный отсутствующий взгляд. Так куда же я? Зачем? И что мы здесь делаем?

- Скажите, - перебивает он, - а что за человек Кобзон?

"Аргентина - Ямайка 5:0". 5:0 в его пользу. Это, наверное, и есть скандальность: ты знакомишься с человеком, а он -- вместо своего имени: "Скажите, у вас ночью был оргазм?" И, глядя на окаменевшую меня:

- О! Кобзон говорил, что у вас будет именно такое лицо при упоминании о нем. Вы так откровенны в своей книге, почему же в интервью... А ведь у вас тогда были тяжелые времена.
Спасибо, акулы!

И задел то, что, как ни засыпай землей, как ни топчи ногами, прорастет травинкой сквозь асфальт. Годы ненужности, безденежья, боли. И безработицы. Это страшное слово теперь известно многим, а в советские времена все были обеспечены работой (кроме киноактеров!) - и мне в "Аплодисментах" посоветовали заменить "безработицу" на "безролье". А это ох как не одно и то же...

- Слушай, а не пошел бы ты на ...!

У меня к тому времени появилась защита: Сергей Михайлович попросил у журналиста диктофончик, вынул пленку.

- Вы что? Да вы знаете, кто я!?

Он шел за нами до самой машины, выкрикивая свою фамилию. Вот, Люсичка, как надо себя преподносить! А то:

- Как вас объявить, Людмила Марковна?

- Как хотите, только без званий. Лучше всего - "У нас в гостях..."

Дура! Надо все звания. Все регалии! Но почему-то навсегда въелось: "Поет Марк Бернес" и - гром оваций... "Комсомольская правда", извинившись за "крутого и скандального", прислала новую журналистку.

Отступление: Вот тут, дорогие читатели и придется прервать песню. Ненадолго. Но - принципиально. Андрей человек интеллигентный, сдержанный и совестливый. Даже если и спросил он про Кобзона, то никак не ожидал, что собеседница его осыпет матом. Ну ладно, примадонны нервны, ясен перец, но зачем же выдумывать, что он "бежал и выкрикивал свою фамилию"? Впрочем, какие могут быть придирки? Гурченко же не написала, кто это. Может, это собирательный образ. И может, кто-то другой и бежал, и выкрикивал. Но нам обидно именно за нашего Андрея.

Приятная женщина, корректные вопросы... Я растаяла, потеряла бдительность. И снова - бах: "А вот ваш второй муж, Кобзон..." Ну что, думаю, может, для начала исправить порядковый номер? Сказать, что если бы он сам не озвучил наше "знакомство", я бы словом не обмолвилась об одной из самых жутких своих ошибок? От него надо было бежать, как Гарун. Быстрее лани. Но мне тогда казалось, я его "перестрою". Какая наивность. Что я помню? Цветы, духи, натиск. Бесконечные застолья после концертов, тосты и славословия ему. Рядом представители обкома или райкома, западная или отечественная кинозвезда. Не я. Я тогда была прочно в "бывших". Общего дома, хозяйства у нас не было: я на Маяковской, Кобзон на проспекте Мира... Прошло время. Всюду пошли разговоры о том, какая я хорошая. Нужна реклама? Все потихоньку "оттуда" переползает к нам. Чтобы о тебе говорили, надо с шумом уйти со сцены (и появляться на ТВ еще чаще), соседствовать с яркой фамилией ("У нее характер непростой", "Двум звездам не ужиться вместе..."). А мне-то запомнилось, что три года после этого я не могла себе представить рядом ни одного человека. Одной, только одной. Боже сохрани. Никогда. Ни за что. Нет, нет. Я тогда многое поняла про себя. Если моя подсознательная энергия переполнена агрессией, если нет в ней следов любви и счастья перед встречей со зрителями -- мне конец. А диктофоны пишут... На гастролях то ли в Омске, то ли в Новосибирске ко мне в гримуборную зашел молодой человек с перевязанной косой на затылке.

- Значит, так. Я телережиссер. Недавно получил приз ТЭФИ. Мне нужна интересная передача. Но не о профессии. Просто о личном, об интимном. А то тут я делал программу с Костей Райкиным, так он все время говорил о работе в своем театре! Я сказала гостю, что, может быть, эта передача с грандиозным актером была его самой большой удачей. В глазах напротив появились искры нескрываемой насмешки... Что ж, вы меня многому научили, уважаемые акулы пера. Я сделала вывод: лучше самой отвечать на вопросы - в письменном виде. А наилучший способ общения - прямой эфир. На ТВ можно одним взглядом передать истинное отношение к предмету разговора.
Снова плакать, рыдать, умирать?

Что меня спасало? Дом! Я знала, что вот доберусь до гостиничного номера, и тут же, еще с порога, телефон - папин звонок: "Здравствуй, дочурочка, богинька моя!"

А слово "брак" у меня стало ассоциироваться с браком пленки. Это значит переснимать - опять плакать, рыдать, умирать. Ужас! Я уходила из браков. Но в жизни в первые месяцы влюбленности, притирки, открытия друг друга разве думаешь о "браке". Это потом... Еще спасала работа. Долго жданная. А вечером - такая мука, такое вытье. Три года я жила одна, бросалась на все эпизоды, ролишки и концерты. Когда в 73-м умер папа, Бог послал мне, чтобы я совсем не тронулась, милого человека Костю.

- Извините. Я по поводу записи "Иисус Христос - суперзвезда", вы брали послушать. Но у вас, оказывается, девятый день со смерти отца. Я знаю, что это такое. У меня недавно бабушка умерла. Я позвоню позже. Извините еще раз.

Какой приятный молодой человек. А мне ведь уважение и внимание, больше ничего не надо. Внутри все крыто-перекрыто ("Уком закрыт. Все ушли на фронт"). Слов о любви я уже никогда не провозглашала, они кончились вместе с исчезновением из моей жизни Машиного отца. И сейчас я долго не верила, что человек может быть вот таким идеальным и любящим. Но шли дни, недели, месяцы, годы, в конце концов. "Ты ко мне относишься так, как я об этом мечтала всю жизнь. О наконец-то за все мои нескладности пришел покой". Когда на съемках детского фильма "Мама" клоун Олег Попов упал мне на ногу и размозжил кость на 19 осколков, Костя проявил столько внимания и заботы. Мне завидовали. Мы летали 17 лет - по городам, по гостиницам, по нотам, по сценам, по Америке, по Израилю. Пианист - 7 рублей 50 копеек за концерт, звезда - 32.50. Приходили за кулисы поклонники со взрослыми детьми и внуками: "Ой, мы вас так любим. Мы еще подростками смотрели вашу картину про пять минут"... А рядом со мной молодой муж, и я - хоть умри - должна быть веселой, молодой и с тонкой талией. Костя понимал, что я патологически боюсь повторения долгих лет безработицы. После перестройки платить стали больше, и ничего было непонятно с этой свободой, куда она выльется и сколько продлится. Потому по три концерта в день! Приплюсовав мой заработок за главную роль в "Старых стенах" и за большие роли в "Открытой книге" и "Детях Ванюшина", мы купили "Жигули". В кармане осталось 3 рубля, и надо было опять зарабатывать на жизнь. Могла ли я тогда знать, что тихий, вежливый Костя превратится в агрессивного, злого и мстительного. Когда это началось? "Не всю же жизнь мне быть пианистом", "Да если бы не я, ты бы ничего не добилась"... Костя оживился, он получил свое время, "Не хлебом единым" кончилось. То он хотел открыть свою студию звукозаписи -- нужно мое имя. То давай ему двойное гражданство -- я здесь, он в Израиле. В Америке летом 91-го он все забегал в магазины игрушек. Для совсем маленьких детей. А Машины Марик и Леночка уже вышли из младшего возраста... И наконец признание: "Я живу с женщиной с ребенком". А в глазах ужас, смешанный с глубоким тайным и вдруг вырвавшимся наружу победным превосходством, -- ну как мы вас, звезд?! Мои мысли, видения, лица -- все превратилось в груду кирпичей, которая еще недавно была красивым домом. О, сколько разбитых домов видела я во время войны. Но ЭТА война разрушает самое важное -- веру в человеческую искренность и верность. "Заботясь" обо мне, Костя вежливо отвадил от меня многих. "Ее нет дома", "Она занята", "Она не сможет". Странные вещи происходили с мамой. Оказывается, в мое отсутствие она подтачивала Костю: "Я всю жизнь прожила с человеком старше себя. Это очень трудно. У вас еще есть шанс..." После моих книг "добрые" люди дули ей в уши: "Что это Люся так превозносит отца? А что же ты, Леля, не давай себя в обиду!" Она люто возненавидела папу и ушла жить к Маше.
Распрастри глаза ширей

В преддверии 1992-го я повисла в воздухе. Иногда, по вечерам, очень хотелось любить. Просто все тело ломилось, тосковало. Уже не 25 и не 35, раз родилась в год ударного стахановского движения. Опять начинать? В 1962-м был тяжелый разрыв с Машиным отцом. Долго я не могла оправиться. Мне казалось, что мы - на всю жизнь, а как же иначе? И вот ровно через 30 лет такой же разрыв. Все слова и признания оказались замечательным Пшиком. 17 лет пшика! И поплакать негде, вся на виду... Теперь мне самой нужно звонить, договариваться, платить, устраиваться... Воздушной волной прибило на Цветной бульвар. И, захлебываясь, я рассказала Никулину, как ездила по Москве, вопя за рулем недобитым животным. Ю.В. долго молчал.

- Если я скажу, что никто не стоит вот этой твоей... растерянности, ты сейчас и не поймешь. Потом, потом... Время, работа.

Когда я появилась на его юбилее одна, Нина Рязанова присела в пустое кресло рядом: "Где Костя?" Услышав "Мы разошлись", она так побледнела. Это был удар для всех, кто нас знал. А тут Эльдар в программе "Восемь девок - один я" вопрос в лоб. Завтра, значит, об этом будут знать все, кто смотрит ТВ. "Ну что тут говорить? Такая, понимаете ли, дорогие телезрители, банальная история. Разошлись, с кем не бывает..." И напеваю Вертинского: "Я сегодня смеюсь над собою..." Ну и рождайтесь, сплетни!

В 97-м Ю.В. позвонил мне из больницы:

- Молись за меня 5 августа. Ты верная и настоящая. Я тебя за это люблю. Пока.

Конечно, пока. Ни за что не "прощайте". Я на всю жизнь знаю, что такое великий человек. Ты прав, надо все сначала. Самой, без папы Марка и папы Ю.В. Я помню все ваши советы. И "Потом, потом. Время, работа...", и "Хорошега человека судьба пожметь-пожметь да и отпустить..." Я добра и доверчива, пока встречаю в ответ то же самое. Но беда, если меня предадут. Тут хоть меня удави, но прикидываться, что ничего не было, да ни за что на свете. Пусть без работы, без денег, без теплого места - нет, нет и нет! Нет объекта для меня на земном шаре. В спине нож. Рана не рубцуется. Кровь не свертывается... Да ладно, ничего мне не нужно, кроме душного павильона, боевой команды "Мотор!" и замечательного состояния блаженства, когда получается. "Ну, распрями плечи, моя клюкувка, распрасти глаза ширей, уперед!" Появилась у меня задумка - спеть песни, ставшие мне особо близкими именно в годы моей расстроившейся жизни. Сопровождая их монологами о любви, о профессии, о судьбе. Оставалось найти частных лиц, которых заинтересовала бы эта мысль.

- Знаете, я буду это делать. Сейчас уезжаю, а вернусь - дам знать.

Боже мой, все "Як закон". Очередной "обещатель". Но вот:

- Я приехал. Будем снимать. Режиссер Федор Бондарчук, художник Борис Краснов, костюмы - Валентин Юдашкин.

Сергей Сенин собрал ударную группу! И годы мои с горки - бух! Он странный человек. Полная противоположность тому, с чем я так, казалось бы, счастливо прожила треть жизни. Там прекраснодушные разговоры, здесь чаще молчание. Там поддакивание, здесь редкое "да, супер". Никаких сорок раз в день признаний в любви. Страшно жить-жить в тропиках и - враз оказаться на Северном полюсе. Долго Сергей Михайлович меня провожал и уезжал к себе. О, со мной было трудно, да просто невозможно. Подозрительность. Подозрительность в кубе. Это не каждый выдержит. Но как же я нуждалась в понимании, диалоге. До боли в груди хотелось положить голову на мужское плечо. Самой, без просьб и принуждений. Сергей Михайлович был так похож на папу. Только что в доме все летело, содрогалось, взрывалось - а сейчас папа сидит на груде разбитой посуды и плачет. Особенно мы сблизились в больнице. Все мои болезни я заработала, как говорил папа, Честь по чести, в профессии, вера в которую крепче самой страстной любви, сильнее религии. После перелома организм разладился: общие наркозы, боли, костыли. А еще холециститы с колитами, мелкие травмы, упавший в полуметре из-под купола цирка мешок... Теперь вот мучительный гайморит. Нянечек не хватало, у меня по очереди дежурили Сергей и подруга Люба из Харькова. Приходила Маша - добрая, как в былые времена (позже Любочка призналась, что мою дочь больше всего интересовало, расписаны ли мы с Сениным и кому достанется квартира после моей... ну ясно). 12 ноября на звонок "Когда приедете поздравить маму с днем рождения?" она ответила:

- Мне некогда ходить по больницам. У меня на руках и стар и млад.
Держать удар

Это жестоко, но, может быть, следует хоть раз побалансировать между жизнью и смертью, чтобы увидеть все как есть: и что ты такое, и кто окружает тебя. Моя Маша никогда не кичилась известностью своей мамы. Росла незлобивой и независтливой, окончила медучилище. Когда она вышла замуж за одноклассника, я думала: вот скромный парень, не будет упрекать мою дочь, что преподнес ей машины, роскошь и деньги. А Маша стала суше, деловитее. Началась атака. Квартиру нам большую. Квартиру, квартиру. Все остальное, по мнению зятя, -- подачки. Я не могла ему объяснить, что нет у меня дара заводить знакомства с нужными людьми. Что зарубежные фестивальные гости и корреспонденты приходили в мою двухкомнатную. Чтобы предупредить недоумение (это звезда?!), я принимала всех на ковре. Говорю, у нас обычай такой. А теперь пришлось встать на учет на Старой площади. В доме обстановка сразу потеплела... За Машу, которую подняли без отца, за ее детишек, я могла бы закрыть амбразуру с самой страшной ракетной установкой. А у зятя появились "отношения на стороне". До меня доходило: "Кому она нужна с двумя детьми?" Это тоже надо пережить.

Конец моей книги "Аплодисменты" счастливый: у меня родился внук. Марк, Маричек, Маркуша. Когда произносишь это имя, внутри разливается особое родственное счастье. Слов для объяснения нет. Счастье разливается и все. Сережа его называл Марчелло -- у них была несентиментальная мужская дружба. Саша в семью вернулся, и они захотели воспитывать детей по-своему: платные колледжи, учеба в Англии. Какое-то странное было соревнование зятя со мной. Вы известная артистка, но и мы не лыком шиты... А в декабре 98-го умер наш Маричек. От передозировки наркотика. В 16 лет... Рухнула моя радость. Больше мне терять нечего. Вхожу, не оглядываясь, в подъезд. Могут подстрелить из-за угла и чем-нибудь жахнуть по голове. Все равно! Папы нет уже 28 лет, Марика нет три года. Они, мои два любимейших на свете Марка, лежат теперь на одном кладбище. И мама Леля... После смерти Марика она сломалась, жизнь стала бессмысленной. В последние дни в больнице она не могла говорить, только целовала руки Сереже и мне.

С ним у нас - сквозь все превратности, разницу в возрасте, его интровертность и мою экстарвертность, сквозь недоуменные взгляды, поздравления и кислые усмешки: эх, мол, неизвестно, что у них завтра будет, -- сложилась семья и пробилась идея "Грустной пластинки". Наш друг, сибиряк Саша Адливанкин, рассказывал: "За день вымотаюсь на работе, эх, думаю, сейчас сорвусь на жене, на детях. А слушаю ваш диск и понимаю, не пойду я такой к семье. Заехал в магазин, жене цветы купил, детям кока-колу -- они любят. Получилось, праздник им сделал"...

В 1979 году я увидела на Бродвее первый мюзикл. Шла из театра и тихо плакала сама себе. Потому что жизнь моя для этого жанра прошла. А ведь именно за этим я ехала из Харькова в Москву, о драматических ролях вовсе не мечтала. Но время само вытолкнуло меня в театр. Только бы не дать слабину. Только бы не побояться ввязаться в битву. Ведь, испугавшись, я стану негодной артисткой. Все, что получилось, все, чего я добилась в этой жизни, я добилась, сражаясь. Вперед! Открывайте занавес![/i]
[size="3"][b]Стоп, Люся![/b][/size]

[i]Но иногда я приказываю себе: остановись! Стоп. Раз нет прежнего неистовства, безумства и прекрасной глупости -- стоп, Люся! Дай отстояться чувствам, ощущениям, а потом, потихоньку, все выстраивай заново. Почему-то я долго не беспокоилась о встрече с возрастным моментом, не готовилась к этому неизбежному. Хотя выгляди ты хоть на 35, а мозги, организм, прожитая жизнь? Куда это денешь? А еще я спрашиваю себя: если бы я знала, бегая по харьковским улицам, какая борьба меня ждет -- изматывающая, где бьют ниже пояса, подставляют подножку, улыбаются ненавидя, -- бросила бы я отчий дом? Кинулась бы в этот водоворот? Да! Я бросила бы отчий дом и кинулась в водоворот, не боясь сломать себе голову и переломать ноги. А иначе что такое актриса? Но как же нужно было мне в начале пути прочесть нечто подобное тому, что вы сейчас читаете, уважаемые зрители. Ведь ни разу ни в чьих-либо воспоминаниях, ни в кино, ни в газетах, ни на лекциях во ВГИКе никто не озвучил истинную повседневную жизнь артиста. Было светлое будущее, благоухали цветы, раздавались несмолкаемые аплодисменты. И казалось, что актером всегда владела лишь великолепная усталость. Съемки, спектакли, поклонники. И безбрежные возможности купить себе "что хошь". Храню одно письмо из лагеря:

"Людочка! Я бугор, меня все уважают и боятся. Недавно в библиотеке увидел Ваш портрет на обложке. На шейке у вас фуфло, а вот в ушках вещица стоящая. Я в этом разбираюсь - за это и получил свое. Решил, как выйду, первой очищу Вас. А тут завезли к нам "Вокзал для двоих". Смотрел два сеанса подряд, ночь не спал, думал о Вас. Кровью, кровью и потом зарабатываете себе на жизнь. И вот что я решил - живите спокойно. И всем своим наказал, чтоб порог Вашего дома не переступали. Уважающий Вас и Ваш труд Леонид".

Как прожить, чтобы не исчезнуть в густом тумане будней? Я не знаю. Учусь. Все еще учусь. Вот недавно проснулась и сразу вскочила. Не терпится -- в подкорке души, в серых клетках мозга уже звучит мелодия, выкручиваются руки и ноги... Вот они уже все собрались и стучатся. И просят облечь их в "образ". Да, да, да! Облечь их в образ ушедшего века. Есть! Знаю! Поехали! "Прощай, Двадцатый..." Хорошее название...[/i]

[media]http://www.youtube.com/watch?v=IVz8cIAo010&feature=related[/media]

Sign In

Откройте аккаунт на Диспуте за 5 минут

Чтобы помнили...

Recommended Posts

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites

Link to comment

Share on other sites