О. ГЕНРИ
НЕГОДНОЕ ПРАВИЛО  (отрывки из рассказа)
   
Я всегда был убежден, что женщина - вовсе не загадка...
Представление о женщине как о некоем загадочном существе внушили доверчивому человечеству сами женщины.
Прав я или нет - увидим...
 
Айлин была дочерью старика Хинкла и красавицей...
Первым ее обожателем был Брайан Джекс... Вторым моим соперником был Бэд Кэннингам... Третьего звали Винсент С. Вэзи... 
Когда деловая жизнь замирала все мы приходили «с визитом» к мисс Хинкл.
Айлин была девушкой со взглядами...
ОНА НЕНАВИДЕЛА ЛЕСТЬ
«Искренность и прямота в речах и поступках, - говорила она, - вот лучшие украшения как для женщины, так и для мужчины.
Если она когда-нибудь полюбит, то лишь человека, обладающего этими качествами.
Говорите мне просто и откровенно, что вы думаете, и мы все будем наилучшими друзьями. А теперь... я вам спою и поиграю»
Разумеется, мы выражали ей нашу радость и признательность, но... когда мы слушали ее рулады и трели, нам казалось, что это булькает белье, которое кипятится в чугунном котле...
Подумайте, как красива она была, если эти звуки казались нам музыкой!..
 
«Мистер Кэннингам, - сказала однажды Айлин со своей ослепительной улыбкой, - скажите искренно, что вы думаете о моем голосе? Честно и откровенно,  вы ведь знаете, что я всегда этого хочу»
«Правду говоря, мисс Айлин, голосу-то у вас не больше, чем у зайца, - писк один. Понятно, мы все с удовольствием слушаем вас: вид у вас, когда вы сидите за роялем, такой же приятный, как и с лица. Но насчет того, чтобы петь, - нет, это не пение»
«А вы что думаете, мистер Джекс?» - спросила она затем.
«Мое мнение, - сказал Джекс, - что вы - не первоклассная примадонна.  В остальном вы можете сто очков вперед дать всем певицам столичной оперы, вместе взятым, - в смысле наружности, конечно... Но голос-то у вас прихрамывает»
Выслушав критику Джекса, Айлин весело рассмеялась и перевела взгляд на меня.
Признаюсь, я слегка струхнул. Ведь искренность тоже хороша до известного предела. Быть может, я даже немного слукавил, произнося свой приговор; но все-таки я остался в лагере критиков.
«Я не большой знаток музыки, - сказал я, - но, откровенно говоря, не могу особенно похвалить голос, который вам дала природа. Про хорошую певицу обыкновенно говорят, что она поет, как птица. Но птицы бывают разные. Я сказал бы, что ваш голос напоминает мне голос дрозда: он горловой и не сильный, не отличается ни разнообразием, ни большим диапазоном; но все-таки он у вас… э-э… в своем роде очень… э-э… приятный…»
 - Благодарю вас, мистер Гаррис, - перебила меня мисс Хинкл, - я знала, что могу положиться на вашу искренность и прямоту.
И тут... Винсент С. Вэзи поправил одну из своих белоснежных манжет и разразился не потоком, а целым водопадом красноречия.
Память изменяет мне, поэтому я не могу подробно воспроизвести мастерской панегирик, который он посвятил этому бесценному сокровищу, дарованному небесами, - голосу мисс Хинкл.
Вэзи сосчитал по своим белым пальцам всех выдающихся оперных певиц, и доказал как дважды два, что все они бездарны... 
Он согласился, точно нехотя, что у Дженни Линд есть нотки две-три в ее верхнем регистре, которых еще не успела приобрести мисс Хинкл, но… ведь это достигается учением и практикой!
А в заключение он торжественно предсказал блестящую артистическую карьеру для «будущей звезды Юго-Запада», ибо ей не найти равной во всех анналах истории музыки...
Когда мы стали прощаться, Айлин, как обычно, тепло и сердечно пожала всем нам руки, обольстительно улыбнулась и пригласила заходить.
Незаметно было, чтобы она отдавала кому-нибудь предпочтение...
 
Прошло четыре дня, за которые не случилось ничего, о чем стоило бы упомянуть.
На пятый день мы вошли под навес, собираясь поужинать. 
«Где Айлин?» - спросили мы у старика Хинкла.
«Видите ли, джентльмены, - ответил он, - эта фантазия пришла ей в голову неожиданно... Она уехала в Бостон, в корс… в консерваторию, на четыре года, учиться пению. А теперь разрешите мне пройти - кофе-то горячий, а пальцы у меня нежные»
 
В этот вечер мы  вчетвером сидели на платформе, болтая ногами. 
Мы беседовали, а собаки лаяли на луну, которая всходила, напоминая размерами не то пятицентовую монету, не то бочонок с мукой.
А беседовали мы о том, что лучше - ГОВОРИТЬ ЖЕНЩИНЕ  ПРАВДУ или ЛГАТЬ ЕЙ?
Но мы все тогда были еще молоды, и потому не пришли ни к какому заключению.